Якоб, только и может сказать она, потому что его имя это все, о чем она может думать.
Да. Несколько дней назад мне показалось, что вроде увидел тебя. Но вдруг ты исчезла, и я уже не был больше уверен, что это была ты. В кафе.
В «Тони»? Тогда это была точно я, но тебя я не заметила, врет Дерия.
Ничего, зато мы снова встретились. Как прекрасно видеть тебя!
В душе Дерия превращается в камень. Никаких чувств у нее больше нет. Она замечает, как реагирует ее внешняя оболочка. Как ее лицо отвечает на его улыбку, как она восклицает что-то пустое, вроде «да, я тоже, ты знаешь, прошла целая вечность!».
Как она шутит над неудачной судьбой своей сахарной ваты и приглашает его взять кусочек. Он собирает сахарную вату с ее пальто и при этом приближается к ней так близко, что облачка пара от его дыхания ласкают ее щеки. Дерия чувствует, что то, что раньше реагировало на Якоба, должно бы уже умереть. В душе у нее холодно, тяжело и ничего не движется. Но чувства ее не ушли совсем, и это она еще чувствует тяжесть в груди.
«Сердце, превратившееся в скелет», думает она. Какое прекрасное название для романа. Однако затем вспоминает, что она больше уже не пишет книг, просто не может больше писать.
У тебя есть сын? спрашивает Якоб. Он смотрит на игровую площадку, ища мальчика, который бы подходил к школьному ранцу, который Дерия все еще несет на своей спине.
Больше всего ей захотелось, чтобы он угадал, какой ребенок ее. У Феликса светлые, как солома, волосы его матери, и хотя для своего возраста он очень маленького роста, все равно в нем угадывается крепкая фигура его отца. Взгляд Якоба скользит мимо.
Нет, быстро отвечает Дерия. Я здесь с племянником. Вон тот сладенький мальчик в синей куртке. Его зовут Феликс.
Симпатичный мальчик, говорит Якоб, и это наполняет Дерию гордостью.
Она машет рукой Феликсу, но тот пока что не желает подходить к ним. Он кричит, можно ли ему пойти на горки, она поднимает большой палец вверх, и Феликс быстро, как молния, убегает.
У него очень много фантазии. Ко дню рождения он написал мне целую историю.
Когда Дерия рассказывает об этом, большинство людей отвечают, что мальчик пошел в тетю. Якоб ничего не говорит. Может быть, он даже не знает, что Дерия когда-то была успешной писательницей?
Значит, у тебя детей нет? спрашивает он. Ты замужем?
Разведена, говорит она, и это звучит серьезно и плохо, но затем, когда он улыбается, это проходит. А ты?
Он вздыхает:
Ты же меня знаешь. Кто меня долго выдержит?
Об этом Дерии нужно подумать. Неужели не она была тогда таким сложным человеком?
Но если ты не женат и у тебя нет детей, то чем ты занимаешься все это время?
В последние годы? он тихо смеется. Боюсь, что я их все провел впустую.
У кого долгая жизнь, тот может позволить себе провести впустую пару лет, бормочет Дерия цитату из «Зеркальных капель». Затем ей приходит в голову, что все-таки глупо цитировать свой собственный роман. Расскажи-ка о себе. Где ты был все эти годы? Ты мог бы когда-нибудь дать знать о себе.
Лицо Якоба становится непроницаемым, он смотрит на игровую площадку, однако во взгляде его пустота.
Я делал ошибки, говорит он затем. Первую ошибку тогда, когда я ни с того ни с сего бросил тебя. Тебе, наверное, было очень больно, и я много лет считал, что будет слишком плохо написать тебе открытку или сообщение по электронной почте. Мне было стыдно.
Она смеется. Но это вымученный смех.
Мы ведь были молоды. Это было так давно.
Но чувствует она себя совсем по-другому.
Он вдруг возникает здесь и поворачивает время вспять.
У всех нас тогда были сумасшедшие мечты и недостижимые цели.
Да, он улыбается, но вид у него такой, словно в мыслях он находится где-то очень далеко. Или же в далеком прошлом.
«А я достигла всех моих целей, думает Дерия. Только это не дало мне совсем ничего: я потеряла то, что для меня было самым важным».
Ты действительно был в США?
Он кивает.
Ты должен мне обязательно рассказать, как ты там жил.
Нам надо бы поговорить спокойно, предлагает Якоб. У тебя, конечно, тоже найдется много чего рассказать. Может быть, пойдем выпьем кофе?
Дерия смотрит в направлении горки в виде трубы, из которой вылетает Феликс на такой скорости, что даже перелетает через зону, где должен был приземлиться, и шлепается в песок. Она уже делает первые шаги в его направлении, чтобы посмотреть, не ушибся ли он, однако видит, что тот смеется. Он вскакивает на ноги, снова карабкается по лестнице, и Дерия облегченно вздыхает.
Обязательно, отвечает она, но лучше всего в другой раз. Мне не хватает общения с мальчиком. Честно говоря, я боюсь выпускать его из поля зрения даже на минуту.
И это еще не все. Каждый раз, когда Дерия нянчится с Феликсом, она рискует нарваться на ссору с его отцом. Она не хочет давать повода для таких жарких споров, разговаривая на глазах у Феликса с незнакомым мужчиной. Ведь если Свен услышит об этом, он гарантированно сделает вывод, что она завела новый роман. Когда Якоб предлагает встречу в ресторане, ей становится легче на душе. Дерия должна идти на работу, но на всякий случай она соглашается. Таким образом, у нее будет веская причина, чтобы позже дать Якобу отказ. А это она должна сделать, потому что слишком уж быстро развиваются события. У нее даже не нашлось времени, чтобы осознать, что он действительно снова появился здесь.
Дай мне свой номер телефона, на всякий случай, если вдруг что-то не получится.
Если я тебе его не дам, говорит он, то ничего не сможет нам помешать.
Дерия смеется:
Ты думаешь, что у меня не хватит мужества отказать тебе? О, ты плохо знаешь мою совесть.
Она берет облако из сахарной ваты в одну руку, а другой выуживает из своей сумочки шариковую ручку. Это ее самая любимая ручка, та, которая приносит ей счастье. Ею она подписала свой первый договор. Она хочет записать ею номер Якоба вместо того, чтобы просто набрать его в мобильном телефоне, однако он забирает у нее ручку.
Ты еще помнишь, как мы делали раньше? спрашивает он и берет ее за руку.
Рука реагирует странным чувством онемения. Зато Дерия чувствует это прикосновение всем остальным телом, пожалуй, даже слишком сильно. Ей кажется, что кожа словно бы почти полностью пересохла, а теперь наконец на нее попадает вода. Ей становится стыдно от этого, однако она вынуждена согласиться со своей кожей. Так нежно к ней уже давно никто не прикасался.
Якоб записывает свой номер телефона на внутренней стороне ее руки. Синяя паста над голубыми венами на белой коже.
Как раньше, говорит она. Когда у нас не было мобильных телефонов, а каждая минута разговора по телефону стоила денег. Она это тоже помнит.
На прощание Якоб обнимает ее с такой уверенностью, что Дерии кажется глупым отклониться, так, как она это всегда делает. Она позволяет себе расслабиться и поднимает оба облака сахарной ваты над его плечами. Когда она замечает, насколько привычным и родным был этот жест, он уже отрывается от нее. Он уходит. Он дважды оборачивается, но уходит. Через минуту, когда Якоб уже исчез из виду, ей кажется, будто его здесь никогда не было. И только сейчас руки Дерии начинают трястись, а коленки дрожать. Неужели это действительно был Якоб?
Феликс с раскрасневшимися щеками и потным лбом возвращается к ней и жадно хватает один из пучков сахарной ваты, тот, что побольше.
Видел ли он Якоба? Что он подумал, когда она его обнимала, или же Феликс решит, что это просто обычный знакомый? Расскажет ли он об этом своему отцу?
Феликс не спрашивает о мужчине, который обнимал его тетку, Дерия ни о чем не спрашивает его.
Когда они немного погодя идут ко входу в парк, где она договорилась о встрече с Надин, оказывается, что та уже сидит на скамейке.
Феликс, однако, не может упустить возможность вскарабкаться на одного из каменных львов, которые, словно большие сторожевые собаки, стоят рядом с воротами. Обычно там он ждет маму, а Дерия стоит рядом со скамейкой и каждые две минуты поглядывает на часы.
Вы опаздываете, приветствует Дерию Надин и поднимает бровь.
Мы пришли минута в минуту, только и говорит Дерия. Обычно она появляется на месте встречи слишком рано, а вот сегодня нет.