Так или иначе, мне все же удалось в какой-то мере принести пользу обществу, хотя и посеяв за собой целую вереницу трупов. Много я при этом ошибок наделала, боли близким принесла Много ужаса вкусила но легче не стало. Не это мое лекарство. Не это Лишь только Костя, лишь только наша с ним семья любовь и нежность возрождает душу мою из пепла. Лишь только такя вновь обретаю себя.
Так что не мое это. Не мое. И пусть еще тогда, в начале декабря, пока я лежала в больнице, и пришло распоряжение о присвоении мне первого звания из милиции я всё равно ушла. Мне хватает вполне того, что мой муж служит на благо Родины.
Да и дел, забот и без того прибавилось с лихвой: есть чем заняться. С Костиком мы усыновили двух малышей: веселого разбойника Федьку и очень сдержанную, закрытую в своих чувствах и желаниях (по крайней мере, надеюсь, что это лишь пока, поначалу) Натусю
Так что уже следующим летом, на Великий спасне только за вареньем приехали и с искренним желанием помочь с огородом, по дому, да и просто погостевать у Анны Федосеевны, а и заодно порадовать, познакомить со всеми членами нашей, теперь уже огромной, семьи.
Игорек, Федька, Наталка, Костик и явот они беспредельщики Пахомовы
Постскриптум
Постскриптум
Посвящаю Константиновне.
А также посвящаю всем тем неугомонным Леди, которые все же вынудили свершиться кое-каким переменам в жизни семейства Пахомовых. Спасибо огромное, дорогие мои, за вашу любовь, теплоту и рвенияв отношении героев, и в отношении меня, вашего покорного автора!
***
В этом году очень теплая выдалась весна. На дворе еще только май, а уже все давно позабрасывали курткии щеголяют едва ли не в тоненьких футболках и шортах. Да что там! Многие на выходных уже мчат на море и вовсю там загорают (вода же Балтийских просторов, увы, по-прежнему неумолимо холодна).
Бреду по аллеедурно так, голова на части раскалывается. Всё тело ломит словно от простуды. Не прогулкаа песня. Да деваться некуда: долг собачника неумолим (и дернул меня черт еще и на собаку согласиться, будто кота было мало) Уже и не смотрю, где там щеголяет моя (временами странная) псина. Не лает, за другими не гоняетсяи на том спасибо. Сегодня ей повезло приструнивать, приучать к «светской», жеманной жизни не буду: лишь бы опять охотничьи инстинкты не включила и не нашла, не облачилась в «шикарнейший букет» ароматов парфюма какой-нибудь гадости.
Черти чем занята голова, а вернее, ничем серьезным забивать, занимать не только не хочется, но и попросту, нет сил.
Повезло, что сегодня у Кости выходнойи малых взял на себя. Точно бы довели меня до сказу своими криками, визгом. Оно-то весело, когда они резвятся, но не в те минуты, когда тебе настолько «хорошо», что только пуля в лобединственное лекарство.
Еще шагии замираю у крыльца маленького, частного магазина. У лестницы узнаю бабульку (соседка, через подъезд живет от нас). Васильевна Все ее знают в лицо, а вот имениникто так и не удосужился спросить, али запомнить. Для всехпо отчеству: «Васильевна».
Здравствуйте! с искренним задором выпаливаю ей я.
Опрометчиво. Знаю, что опрометчиво, особенно с учетом этого моего состояния и настроения. Каждый чего ее и обходит стороной, потому что едва тронь, тут же начнет свой рассказ: про злую невестку, нерадивого сына, про больницу в которой проработала на благо детей тридцать лет, про похвалу и квартиру, что ей дарено в награду В общем, всё то, что как заезженная пластинка крутится всегда и везде. Бесит. Почти всех бесит этот ее рассказа потому сторонятся, обходят, оббегают, словом лишним не отдернут старушку.
А я ведусь. Не знаю почему, но мне ее жаль.
Даже будучи при живых и здоровых детях, внуках, живя с ними в одной квартиреона им не нужна, пусть даже и «странная», пусть даже и «бесящая». Ждут ее смерти. И Васильевна не раз признавалась, что и она ее ждет, что устала от всего что пора давно, да никак Бог не заберет.
И вот мне жалко. Мне страшно. Лишь бы самим не докатиться до такой участи, где тыне почетный родитель, а мерзкая обуза
Окидываю взором невысокого роста пожилую женщину в теплом пальто. Не порицаю ее за странный выбор. Понимаю: каждый волен жить, как хочет. Творить, что захочет (не посягая на счастье других). И ошибаться так, как ошибается. Не говоря уже о том, что носить из одежды: даже в такую жару. Никогда не понимала хихиканье за ее спиной на этот счет. «Ополоумевшая»констатировали почти все. «Потрепанная, растоптанная жизнью»интерпретируя с себя, делаю выводы я.
Стоит, копошится старушка. Невольно присматриваюсь.
Нет у нее кошелька. Всегда носит свои деньги в помятом прозрачном пакетике. Достала, стоит, мелочь пересчитывает. Сбивается, тихо бурчит-ругается себе под нос и снова начинает ход-пляс дрожащих рук в попытках быть более собранней и толковее.
Вам помочь? не выдерживаю и ступаю шаг ближе, вплотную.
Только теперь и заметила меня. Резко перевела взгляд.
Но вместо привычной доброй, счастливой улыбки ее уста исказились в испуге. Брови нахмурились. Долгие, жгучие мгновения сверлящего взораотчего просто не выдержала я и нервически рассмеялась:
Что-то не так? странное волнение сковало мою душу. Тревожно улыбаюсь.
Ты какая-то не такая сегодня.
А какая? еще шире моя беспокойная улыбка.
Странно, неожиданно отчасти даже невероятно слышать «иные» речи от Васильевны.
Ты, случаем, не беременна? выпалила внезапно в меня пушечным ядром.
Окаменела я враз. Глаза округлились. Забыла, как дышать.
Будто гром в этот миг разорвал мои небеса, и безжалостная молния пронзила меня с головы до пят.
Скривилась я в болезненной гримасетщетные попытки удержать хотя бы видимую радость, задор на лице.
Да не думаю шепчу робко, стыдливо пряча взор.
А в теле так и сжались мышцы. Кровью облилось сердце. Пусть уже и немало прошло с тех далеких дней, когда мы с Костей так отчаянно пытались, воевали за наше общее счастье. Немало, но все равно, до сих поргорько и больно.
Не-не, внезапно резко, уверенно, закачала женщина головой. Какая-то не такая ты
Сжала в кулак свои деньги и неожиданно подалась на лестницу, больше не проронив мне ни слова. А тамленивые минутыи скрылась за стеклянной дверью магазина.
Стою, пришпиленная жуткими пугающими словами и не знаю, что ответить, сделать.
Не сразу даже заметила пропажу собеседника.
Только собака, что резво кинулась на меня в попытке облизать лицо, и привела меня в чувства.
«Черт! гневно выругалась я, откидывая от себя свою грязную, мокрую «гадину» (уже и к озеру, что в ста метрах отсюда, эта животина безбашенная умудрилась прорваться).
Лихорадочно замотала я головой, пытаясь выбраться, вырваться из тумана, прогнать наваждение, дурман, что захлестнул меня воспоминаниями и целым океаном былых чувств.
Взор около. Сообразить, что где зачем: да словно идиотка только. Пристальным взором сверлю прозрачную дверь магазина.
«А зачем я вообще тащилась сюда? Что надо было купить?»
Дырявая голова последнее времятак особенно.
Шаги по ступенькам.
Что куплюто куплю. Может, как увижувспомню
Но сердце надрывается, бешено стучит.
И каждое усилие выбросить из головы слова старушки с каждым мгновениемвсё слабее, безвольнее, безнадежнее
И сама не поняла, как прошла мимо кассы, мимо знакомых продавщицда прямиком к белому прилавку. Заглядываю в окошко.
Голосом сбрендившего смертника выпаливаю:
Тест на беременность.
Скривилась недовольно дамочка:
Есть за 17 рублей, а есть за 256 Вам какой?
Оба.
Удивленно вскинула бровями.
И тот, и тот хорош.
Оба.
***
Не знаю, как он вовремя меня подхватил на руки. Шаги по коридору, а в очахпрям пятнами всё пошло, темнеть стало. Заметил, тотчас кинулся ко мне Костик. Сжал в своих крепких объятиях:
Зай, ты чего? испуганно. Попытка заглянуть мне в лицо.
А я и фокус навести не в силах. Совсем теряюсь
Отрешенным шепотом на ухо, пронзая за один раз нас двоих молнией беспощадной страхом (перед грядущим), болью (былого) и счастьем (настоящего):