***
А вот и заветные 1800. Конец рабочего дня.
Живо схватить свои вещии броситься первой на выход, тихо, машинально буркнув остальным отрешенное «пока».
Шаги по аллееи вдруг позади слышны чьи-то шаги, вдогонку. Стремительный, ускоряющийся, едва не бегом, ход.
Настигает.
Узнаю аромат, да и голос враз бархатом обволакивает и жалит одновременно:
Лиз, СТОЙ!
Подчиняюсь.
Обмираю. Не осмеливаюсь взглянуть ему в глаза. Пристыжено прячу взор. Робким, колким шепотом:
Я ничего никому не сказала.
Молодец. Спасибо.
Развороти двигаюсь дальше.
Лиз, СТОЙ! тотчас догоняет и хватает меня за плечи, напором приводя в исполнение приказ.
Поддаюсь, хотя из хватки его врываюсьуступает. Убрал, опустил покорно руки.
ЧТО ЕЩЕ?! грубо, дерзко рявкнула я, на миг нечаянно обрушив в его лицо взглядотчего просто зверски полосонуло по сердцу. Смешанные, пугающие чувства. В момент отворачиваюсь, прячу задрожавшие на ресницах слезы.
Ты меня теперь будешь избегать? взволнованное, с опаской.
Прожевала слова, эмоции. Не нашла смелости ответить.
Лишь развороти пошагала прочь. И снова пытается догнать, вот только я уже срываюсь на бег и словно от бесамчу из последних сил прочь
На остановкуи в первый попавшийся автобус.
Захлопнулись створки. Взор испуганно в окно: не последовал. Так и застыл, капитулируя, на улице, пораженчески провожая меня цепким, полным боли и разочарования, взглядом.
***
Звонки. СМС: «Нам надо поговорить» «Ты добесишь меня!» «Я поступил правильно». «С*ка ты»
Караул в автомобиле около работы, под подъездом. Пару раз даже домой приходил, в дверь стучал.
Игнорировала, избегала как могла.
И чем сильнее был его напор, преследованиетем страшнее мне было, и тем сильнее тяга сбежать, спрятаться исчезнуть.
Забыть. Хотелось всё забыть. Да только мысли, осознание того, что все воспоминания сотрутся Что самые сказочные, чудные мгновения всей моей жизни я вместе с тем тоже потеряю, ранили меня куда глубже, пронзительней, болезненней, чем если бы нашпиговал меня свинец.
Я разрывалась на части: между разумом (внутренним суждением, принципами, мировоззрением) и сердцем, душойкоторые непонятным образом столь сильно и неожиданно быстро прикипели, привязались к этому человеку: двуликому, как оказалось. Сейчас он шутки травит, а через пять минут пулю в голову безжалостно пускает, и даже глазом не моргнув. Это не Буранов, который только словом, криком мог щемить, хотя и очень умело, «действенно».
Разрывалась я между страхом и жаждой, между долгом и счастьем, необходимостью и мечтой.
Ведь как как я могу быть полезной обществу, как я могу исполнить свою избранную миссию, если путь мой будет кривой, лживый и ведущий в никуда? Если вместо прока я буду сеять лишь ущерб: поддамся на черную игру и стану творить разруху.
Для чего тогда мне вообще жить? Для чего? Когда всё, что я смогу, всё, что я буду делать, так этоне создавать, опекать, спасать, а откровенно, беспощадно паразитировать Уничтожать, отравлять и без того больное, надломленное, страждущее общество.
Я стану одной из тех против кого сама вызвалась бороться.
Я буду не просто пустоцветом. Я стану болезнью. Опухолью, которую в пору будет лишь хладнокровно, окончательно и бесповоротно выжечь, вырезать, без жалости удалить.
***
Очередной холодный, осенний вечер. Очередная встреча в утонувшем в полумраке дворе.
Лиза, стой! рявкнул мне в спину. Узнаю голос.
Поддаюсь. Сегодня поддаюсь. Обмираю.
Но не оборачиваюсь. Жду, пока поравняемся
Взор мне в лицо. Отваживаюсь ответить, уставиться и ему в очи:
Что? холодное, раздраженное, колкое. Будто и не я доселе с ним в «любовь играла»
Поговорить надо.
Скользнула взором по его усталым серым озерам, что оттенялись жуткими, болезненными ореолами мешков под глазами. На устахсерьезность вместо когда-то теплой, сладкой, терпкой улыбки.
О чем? не уступаю в своей скрытой грубости.
О нас
Жалящая, мучительная паузаи поддаюсь на разума и страха уговоры:
Не хочу, осмеливаюсь на самое страшное.
В смысле? оторопел.
Ничего не хочу, резвое движениеи, огибая его сбоку, враз продолжила свой путь, бросая оставляя его, себя, нас каждого в своем собственном, режущем, убийственном одиночестве.
Глава 16. Петля
Глава 16. Петля
***
Радовалась ли я своему поступку? Решению?
Тому, что позорный страх победил скулящую мольбу сердца?
Радовалась?
Ни капли. На ресницахслезы. А в душеполный кавардак. Буря шальных эмоций, чувств. Предательства самой себя и ликования рационального циника.
Сегодня я вновь сбежала от своей судьбы.
Вот только в этот разэто не дало мне ни радости, ни пользы, ни успокоения.
Свободакоторая оказалась хуже всякого яда, отравляющая, иссушающая, но не убивающая не разрывающая до конца.
Смертьне желающая завершить жизнь
Он ушел. Ушел мой Костя. Ушел Пахомов окончательно и бесповоротно.
Ни встреч, ни звонков, ни даже смс ничего. Пустота.
Чего так хотела«наконец-то» получила.
Только радости во всем этом не нашла.
Давление отступилоа вместе с ним смогла сделать вольный, полноценный вдох. Обдумать все трезво: без паники, без страха (который, словно снежный ком с каждым Его, Кости, визитом разрастался) обдумать и понять. Осознать всецело Откровенно, горько, пронзительно прочувствовать, узреть: нет со мной моего Пахомова. Нети больше никогда не будет. Двуликого. Пугающего, черствого, жесткого и вместе с тем сдержанного, нежного, заботливого, мягкого веселого и притягательного.
Без Него моя вселенная пуста.
Обретая смысл для мира, я теряла смысл мира для себя.
И вместе с теми желание. Желание на все эти баталии, старания, нормы, обязанности и обязательства. Желание и дальше отстаивать свою честь и исполнять свой долг.
Но что тянет меня к Пахомову?.. Что конкретно?!
Я так и не поняла. Не докопалась до сути, остова этой тоски, горечи боли, в конце концов. Отчаяния
Что меня манит к Косте?!
Почему ради него я уже готова наплевать на принципы, на окружающих, даже на саму себяи рискнуть?.. В омут кинуться с головой! Душу ему отдать безвозмездно!
НЕ ЗНАЮ!
Не знаю
Но это не секс. Отнюдь не он. Захотиуже сейчас бы я спала с кем-то другим в его кровати: тот же Казанцев (подлый «старатель», осведомитель мой нерадивый) или даже Буранов: не бросила бы его если бы только физическая тяга меня держала рядом с мужчиной.
Так чтонет Этот «атрибут» взрослой жизни не настолько важен для меня, чтобы за него цепляться.
Хотя чего греха таить? Близость с Пахомовым та еще была: удивительная, неповторимая, волшебная Да, временами излишне откровенно, безрассудно, пошло, но вместе с тем это было нечто. И гораздо большее, нежели просто удовлетворение физических потребностей. Гораздо! В ласках его, в нежности, в соитии во всем этом было прежде всего духовное, душ сплетение Когда больше хочешь дарить удовольствие, отдавать ласку, нежели его, ее получать. Когда осознание того, что делаешь другому приятнокуда важнее твоих собственных ощущений, нужд, вожделений.
Хотя и они на грани невероятного, убийственного, самоотрешенно-забвенного
Но теперь ничего всего этого не будет. И что бы меня не влекловсё напрасно
И если раньше ночи я проводила, коротала, давясь слезами и страхом, невольно самоуничтожаясь и бичуюсь кошмаром того дня, что до сих пор перед моими глазами будто наяву то теперь это была горечь, обида, тоска боль разлуки. Ненависть одиночества. Ненависть самой к себе.
И лишь одно меня оправдывает, успокаивает дает иногда силы принять свое собственное прежнее решениевместе со всем этим поступком, глупостью, али мудростью я подарила Косте второй шанс. Ведь кто я? Что я? Что в итоге ему смогу предложить, если бы отношения зашли далеко? Стали откровенно серьезными? Вот ЧТО?
Да, у него уже есть сын. Есть Но а что, если ему этого мало? Почему, как смею я лишать его права на счастье, на самореализацию как отца, как мужчины?