В выходные как-нибудь, ага? уточняет Данила, а сам уже нервно жопой по сиденью елозит и за ручку на двери хватается.
Я запомнил, смотри у меня, хитро улыбается Аркадий и пальцем грозит, мол, обмани только попробуй, никаких тебе домашних солений с огурчиками с нашего огорода, в супермаркет пойдешь за бздюшонами этими с турецких полей на моче выращенными. Ну беги, а то из портков сейчас выпрыгнешь.
Данила на ходу уже кидает «до свидания» и хлопает дверью. Проскакивает перед такими же застрявшими в потоке водилами, выскакивает на тротуар и опять с часами сверяется. Пёхать до назначенного места встречи ему минут десять без малого, так что в лучшем случае к половине седьмого он доберется. А Антон все молчит.
«Может, он вообще приходить передумал?» размышляет Данила, пыхтя как старый кипящий чайник со свистком на плите. Вроде и спортом иногда занимается, в бассейн поплавать ходит, гантели порой потягать может, а для бега как-то роза его не цвела. Даже в армейку, вон, не взяли. Правда, по зрению.
Притормозив на светофоре, Данила пуляет-таки в чат Антону сообщение, что встрял в пробак, но шпарит уже на всех скоростях. А ты заказывай там, что душа требует, начинай, в общем, без меня. Прежде чем загорается зеленый, успевает прийти ответ:
«Все ништяк, я сам только вошел, не торопись».
Ну раз ништяк, то можно и с галопа на рысь ход убавить, думает Данила, а то на лбу аж испарина выступила. Придет весь в мылевпечатление не лучше первого, хотя до позорной минуты славы на мосту ничто, кажется, не дотянет.
~~~
Данила, я тут!
Антон сидит за столиком возле окна слева от входа и рукой машет.
Представиться официально Даня так и не успел, но когда подтверждение брони на вечер Антону сбрасывал, написал, что их столик заказан на Даниила. Опаздывать-то он изначально и не планировал, но подстраховался, как вышло, не напрасно. Вот и познакомились заодно.
Привет, чуть неловко здоровается Данила и жмет протянутую ему ладонь. Извини, что опоздал. Знал бына метро поехал.
Да не парься, Антон улыбается. А ты на своей что ли? Или на общественном?
Друг подвез, не вдаваясь в детали, отвечает Даня. Моя дома осталась.
Круть, давно за рулем?
Молодые люди, уже решили, что будете заказывать?
Бодрая официантка в фирменном переднике возникает, едва Даня успевает опустить на стул задницу. Антон кидает на него вопросительный взгляд, мол, ты ж тут был, все знаешь, наверное.
Фланк самой сильной прожарки и брокколи под сыром, и правда не глядя в меню, отвечает Данила, тупо повторяя заказ с прошлого визита.
Эээна секунду теряется Антон. А давайте мне то же самое и еще что-нибудь картофельное.
Есть пюре, картофельный пирог и запеченый картофель с сыром, перечисляет, как из пулемета строчит, официантка.
Картошечка с сыром подойдет, довольно решает Антон, мило улыбаясь.
Что-то выпить?
А давайте базиликовый лимонад, быстро пролистав меню, выбирает Антон.
А мне сидр, добавляет Данила.
Пообещав, что заказ будет готов в течение двадцати минут, официантка уходит, оставляя их вдвоем.
Так ты и правда не пьешь? интересуется Данила, вспоминая брошенные в день знакомства слова.
Ага, плохо переношу алкашку в любом виде, да иАнтон обрывает сам себя. Короче, на тусовках я обычно самый скучный.
Смеется, а Данила замечает на его правой щеке аккуратную ямочку, аж пальцем так и тянет тыкнуть. При хорошем освещении и наличии на носу очков Данила наконец целиком разглядывает Антона. Темненький, как Даня его и запомнил, стрижечка модно небрежная. И глаза, как и внешность вся, чуть восточные, густо-карие и красивые. На лицо Антон вообще по Данилиным вкусам вполне привлекательный, этакий папин бродяга, мамин симпатяга.
Да я ж про тачку спрашивал, напоминает Антон, облокачиваясь на стол, так что до нюха Дани отголоски его парфюма долетают, очень, к слову, приятного.
Сам Данила сидит как жених на первой встрече с отцом невесты: спина ровно, руки между коленок лодочкой. То ли флюиды с оттенком уверенности от Антона слишком сильно исходят, то ли он отвык с кем-то вместе, помимо Жени, в ресторанах сидеть.
Сразу в восемнадцать получил права, машину тоже. Отец подарил на совершеннолетие.
А я мотоцикл всегда хотел, но бабуля у меня за сердце каждый раз хватается, стоит мне об этом вслух сказать.
О бабушках Данила привык слышать исключительно из чужих уст: свою бабку по отцовской линии он едва помнитта умерла, когда Дане было года четыре (а дед переехал жить за границу, едва овдовел). Ну о материной и говорить нет смысла, там, видать, быстро забыли о том, что у дочери их, в общем-то, сын остался. Так что Данила, слыша, как об Антоне кто-то, помимо родителей, может заботиться, чувствует легкий укол зависти. В его мыслях бабушки, как из сказки: вяжут носки из шерсти, варят компот ягодный и пекут румяные сладкие ватрушки по воскресеньям. Дане тоже плюшки пекла их домработница, но без души как-то, без вложенной в каждый пирожок бабушкиной любви. Вот и вышло, что по всем фронтам Даня был недолюбленный. Почему-то так и тянет Антону поплакаться, позавидовать вслух, мол, цени, что о тебе так волнуются. Я хоть с дырявым парашютом пойду прыгать с крышиникто не остановит, потому что отцу если только о трупе в виде кровавого блинчика по факту расскажут, там уже поздно запрещать чтолибо.
Даня трясет головой, отгоняя глупые мысли, каруселью в голове завертевшиеся. Вот опять он зачем-то о смерти думаетна диагноз конкретно тянет.
С тобой все в порядке? волнуется Антон, видимо, уловив момент, когда Даня выпадает из реальности.
А да, окей, кивает Данила, стараясь улыбнуться. Задумался что-то, извини.
Это как-то связано с тем, из-за чего ты тогда на мосту оказался? понижая голос, внезапно уточняет Антон, но пока Данилу ступорит от вопроса, добавляет: Соррян, если лезу не в свое дело, но в реку прыгать чисто по фану ночью в одиночку не идут.
Я эээДанила трет нервно ухо, прям как Женька обычно делал.
Ладно, забей, идет на попятную Антон. Не хочешь рассказыватьне надо. Но обещай, что с моста тебя больше снимать не придется.
Ооох, Данила чувствует, как тепло к щекам подступает от стыда, прячет по-ребячески лицо в ладонях и бубнит сквозь них: Обещаю, если ты обещаешь больше не вспоминать тот позор.
Веселый смех Антона заразителен, отчего Даня и сам в итоге прыскает.
Да ладно тебе, ну с кем не бывает, успокаивает Антон и по плечу хлопает, над столом к Дане потянувшись.
То есть ты часто всяких придурков, вроде меня, с оград тащишь? хмыкает Данила и успокаивается. Откровенно стебать и подкалывать Антон явно его не планирует, ну а шутитэто ж так, чисто по-дружески, что ли?
Не, ты и правда тогда до усрачки меня напугал, признается Антон. Да и я, блин, тоже хорош, ляпнул под руку, но я ж не знал, что ты там на соплях держишься. Пересрались мы оба, думаю, знатно.
Почему-то вспоминать вот сейчас, сидя рядом с Антоном, о своем же катастрофическом во всех смыслах проебе Даниле даже забавно. Глупо, все еще остаточно стыдно, но до странности легко и почти весело. Страх-то еще тогда практически сразу исчез, в голове лишь депресняк всякий сплошь с Женькиным лицом тоталитарно властвовал, о себе Даня едва ли заботился, если только обдумывал, как, черт дери, дальше-то жить? Как с потерей Жени в конечном итоге смириться и с тем гнойником в разбитом сердце существовать, раз убиться не получилось?
Окончательно, конечно, не отпускает, но легче и правда становится. Как бальзамом плеснули оздоровительным. Даня пытается вспомнить, когда он смеялся в последний раз, и все подсчеты приводят к моменту, который «до»: когда счастлив был, когда завтрак в постель, чтоб с утра свое полусонное счастье порадовать; когда верил, что любовь не только в киношках красиво по телевизору, но и в жизни случается, чтобы до общей старости и морщин в уголках самых любимых глаз. «До» когда Женя был рядом и держал крепко за руку. Целовал, обнимал, что-то нежно на ушко нашептывал. «До» казалось тогда «навсегда», ну а вышло«давай расстанемся». Вышел брошенный без сигналов бедствия Даня.
Вышли срыв, мост Антон.