Делаю вид, что не замечаю этого. В любом случае, мне известно, что Ханна хочет сказать. Уже третий год она не устает говорить о том, что я не должна позволять Стефани и остальным змеям из ее клубка обращаться с собой подобным образом. Как будто я считаю иначе? Но одно дело считать, а другое сделать.
Я молча надкусываю булочку, а Ханна молча вздыхает. Невероятно, но мы понимаем друг друга даже в минуты такого молчания.
Вот вы где?! гремит над нами голос Эйдена.
И я радуюсь его появлению уже дважды за этот день.
Парень проносит своей поднос с едой прямо над моей головой и ставит на стол, а через секунду сам усаживается на скамью, вклиниваясь между мной и Ханной. Я двигаюсь влево и, подцепив пальцем поднос, тащу его по столу.
Еле вас нашел, Эйден берет вилку и начинает накалывать макароны. Какого черта тут так много народа?! Такое ощущение, что их все каникулы не кормили! искренне возмущается он, набивая рот едой.
Кто бы говорил! Косым взглядом смотрю на то, что Мерфи выбрал сегодня. Макароны с сыром, хот-дог и молоко. Какой ненормальный пьёт молоко на обед? Ах, да, точно. Это же Эйден. Сигарета на завтрак, молоко на обед. Да он просто гуру по части сбалансированного питания.
Эй, Брукс, парень легонько толкает меня плечом, ты чего такая потерянная? Тоже из-за этой ерунды, которую придумал Уитмен? Я заказывал у него трёх цыпочек, а в итоге получил лишь одну. Еще и двух тупоголовых футболистов в придачу. Где справедливость?!
Делаю вид, что не заметила, как он назвал меня цыпочкой. В любом случае, он это говорит несерьёзно. Серьезность и Мерфи понятия такие же трудносовместимые, как, скажем, я и самодисциплина.
Ты правда думаешь, что ей стоит из-за этого переживать? интересуется Ханна. Скар проведёт несколько незабываемых часов в команде самых горячих парней школы!
Эй, я, вообще-то, твой брат! возмущается парень.
Это не о тебе, наконец-то я улыбаюсь.
Брукс, я что не горяч, по-твоему? его правая бровь взмывает вверх.
В голосе Мерфи звучит такая уверенность, что я фыркаю:
Абсолютно!
Что это значит? Да или да? В его карих глазах с прожилками черного цвета различаю насмешку.
Отвали от нее, Эйден! снова вступает Ханна. Ты бы не мог унять свой эгоцентризм. Весь мир не крутится вокруг тебя одного!
Она толкает брата, тот отшатывается, и нарочно заваливается на мое плечо, за что тут же получает тычок пальцем под ребра.
Серьезно? Не крутится? потирая свой бок, он снова смотрит на меня. Почему я узнаю об этом только сейчас?
Мерфи, я качаю головой и тоже на него напираю, действительно! Тебе пора вплотную заняться этим своим СДВГ. То, что ты устроил сегодня в кабинете истории
О, точно! он так и не дает мне договорить. Спасибо, что напомнила. С тебя эссе на пять страниц, ещё и пальцем в меня тычет. Геноцид индейцев. Ты же помнишь, да? и выжидательно смотрит на меня.
Я лишь хмыкаю в ответ.
Эссе? Какое эссе? спрашивает Ханна, выглядывая из-за Эйдена. Вас что уже домашкой загрузили?
Только меня, поясняет Эйден. Поэтому Брукс напишет мне его.
Ну, конечно! Не буду я ничего писать! Я просто поражаюсь его самоуверенности.
Я спас твою кошку, забыла? Теперь ты моя должница, напоминает парень.
Нет, Эйден. Мой голос звучит твёрдо. Ещё раз, спасибо, что помог мне с Джи, но я ничего не стану за тебя писать, каждое слово произношу максимально четко, давая тем самым понять парню, что ему бесполезно использовать свою добродетель в корыстных целях. По крайней мере, со мной уж точно.
До утра у тебя есть время, чтобы передумать.
Он что, пытается мне угрожать?
Вместо ответа я показываю ему язык.
Эйден облизывает свои губы и, разглядывая мой рот, наклоняется ко мне со словами:
Хочешь, чтобы я научил тебя обращаться с ним, Брукс?
Фу, Эйден! дружно произносим мы с Ханной.
Вечером я помогаю Эдди с ужином. Я не стала говорить тете о своем вчерашнем провале, поэтому сейчас занимаюсь тем, что делаю лёгкий салат из редиса и зелени. Снова прокручиваю в голове сегодняшний разговор со Стефани и презираю себя за собственную бесхребетность.
Эдди, как ты думаешь, собрав в ладонь хвостики редиса, я отправляю их в мусорное ведро, почему некоторые люди бывают жестоки Вот просто беспричинно портят жизнь другим, издеваются?
С тобой кто-то плохо обращается? Эдди тут же вглядывается в мое лицо и смотрит так пристально, будто хочет увидеть насквозь.
Нет, что ты вру, глядя тете в глаза. Не со мной С одной девушкой.
Эдди кивает, а я с облегчением выдыхаю.
Ну, без причины ничего не бывает, говорит она. Просто причина может быть не всегда очевидна для других А, может, и даже для этого человека. О какой девушке ты говоришь? интересуется, сузив глаза.
Я не сразу придумываю ответ, делая вид, что ищу бутылку с оливковым маслом в навесном шкафу. И мое молчание настораживает Эдди.
Я ее знаю? спрашивает она.
Беру бутылку и закрываю дверцу.
Нет, не знаешь, теперь я вру намного увереннее.
За нее есть кому постоять? Кто ее обижает? не унимается Эдди, и я уже жалею, что затеяла этот разговор.
Да неважно.
Это важно, Карли! Возможно, этой девушке нужна чья-то помощь, возможно, она боится или ее запугали Она просто слабачка. Такие вещи нельзя оставлять без внимания. Хочешь, я позвоню в школу?
Нет, нет! я с ужасом смотрю на Эдди. Она уже перевелась. Ее отцу предложили повышение в Северной Каролине Это старая история, я просто вспомнила.
Ради всего святого, что я несу?! Чувствую себя просто отвратительно от того, что приходится обманывать Эдди, но ей ни к чему знать о моих трудностях. На нее и без того свалилась забота обо мне. Тем более, остался какой-то год, а потом я уеду в колледж. Только бы для начала не мешало узнать, куда поступит Ковальски со своей свитой. Я слышала, на Аляске есть неплохой колледж. Уверена, наши чирлидерши даже не знают о его существовании.
После правильного ужина в компании Эдди ко мне возвращается прежний настрой. И, что скрывать, весь вечер сердце то и дело подпрыгивает в груди, когда я вспоминаю те несколько секунд, когда Логан смотрел на меня сегодня. Он очень легко воспринял новость о том, что мы будем работать вместе, и даже улыбнулся мне. Вроде бы, это была улыбка.
Взвешиваться я не решаюсь, понимая, что ничего нового там не увижу, но собираюсь устроить пробежку перед сном, чтобы хоть как-то компенсировать свое вчерашнее поведение, а также планирую встать пораньше завтра. И, напевая мотив «Oh, happy day!», переодеваюсь в одежду для бега
Глава 5
Сегодня двадцать седьмое августа. Обхват бедер и вес: без изменений. Но стабильность в моем положении это уже не плохо Да кого я обманываю?.. Это плохо! Очень плохо!.. Теперь о хорошем. Вчера я узнала, что буду работать над проектом вместе с Логаном и Уиллом. На этом, пожалуй, все, потому что теперь я персона нон грата в женской раздевалке. Может, мне пора завести телохранителя или лучше сразу звонить гробовщику? Наверное, он удивится, услышав голос своего будущего клиента Кстати, о гробовщике, Эйден тоже в нашей команде. Представляю, во что это может вылиться с его-то характером и нулевым уровнем терпимости к школьной элите. Впрочем, это касается только парней. Недаром же ходят слухи о том, что он мутил со Стефани в прошлом году Эта гадина снова меня унизила, и я снова позволила ей это сделать Может быть, мне стоит завести что-то вроде календаря, как у заключённого, который считает дни до своего освобождения?.. Какие-то девять месяцев, и Ковальски свалит с моего горизонта Да будет так. Аминь.
Шесть тридцать на часах, а я уже полна сил для того, чтобы дать бой собственной никчемности. Вчерашняя вечерняя пробежка прошла успешно. Я вновь избежала участи стать жертвой злой псины мистера Валентайна. Маньяки и сектанты тоже мне не встретились.
Эдди ещё спит, поэтому я стараюсь не создавать лишнего шума, когда спускаюсь, чтобы насыпать для Джи немного кошачьего корма. А затем выхожу из дома и вдыхаю полной грудью свежий утренний воздух. Есть в нем что-то бодрящее, дающее силы и уверенность. Вечером я не испытываю подобного. В сумерках приходят совершенно другие мысли, тягучие или еле уловимые, они кружатся в голове и совсем не располагают к принятию осознанных решений, но прекрасно подходят для занятий пением. Впрочем, никакие это не занятия. Я просто включаю минусовку, закрываю глаза и что-то напеваю. В такие моменты мне нравится представлять себя на сцене перед публикой, завороженной моим исполнением какой-нибудь баллады Эда Ширана.