Нет. Голос Джена был так же тверд, как и его рука, сомкнувшаяся на моем запястье. Нет, повторил он, на этот раз мягче. Я не это имею в виду, ничего подобного.
Мой страх медленно отступил.
Тогда в чем дело?
Я видел, как ты на них смотришь, Энжи.
На них? На короткий миг я действительно ничего не понимала. Потом до меня дошло, и мои щеки вспыхнули от смущения.
Эти парни всегда присмотрят за тобой, произнес он, не обращая внимания на мою реакцию. Они будут защищать тебя до конца, потому что ты много значишь для меня. Но это никогда не зайдет дальше. Ни с одним из них, его голос стал жестче, принимая командный и серьезный тон, который я редко слышала от него. Я сказал, что буду защищать тебя, продолжил он, даже если это значит защиту от тебя самой.
Я не понимаю, что ты... начала я, однако он резко меня оборвал.
Они не для тебя, сказал он твердо. Дядя смотрел мне прямо в лицо с совершенно серьезным выражением. И они знают, что ты для них под запретом.
Я открыла рот, чтобы что-то сказать, но потом закрыла его. Что, черт возьми, я могла сказать? Все это было совершенно нереально.
Инстинктивно я хотела отрицать, отрицать и отрицать. Но любопытство победило.
Что с ними не так? спросила я.
Абсолютно ничего.
Тогда почему мы сейчас об этом говорим?
Он повернулся спиной к окну и облокотился на гранитную стойку, скрестив руки на груди. Его глаза сузились, и я автоматически вытянулась под его оценивающим взглядом.
Он быстро отвел глаза.
Они слишком взрослые для тебя.
Я еле подавила смех.
Серьезно? Проблема в этом? Папа на тринадцать лет старше мамы, и никто не считал это проблемой.
Когда он посмотрел на меня, в его глазах было что-то почти тоскливое.
Сараособенная, сказал он.
А я нет? Конечно, я поддразнивала его, но все же вопрос был серьезным. Эван всего на шесть лет старше меня, а он старший из них. Брось, дядя Джей. Что тут происходит на самом деле?
Вместо ответа он взял штопор со стойки и начал открывать одну из бутылок, приготовленных для вечеринки. Я безмолвно наблюдала, одновременно заинтригованная и расстроенная, как он наполнил бокал и отхлебнул вина, потом налил его еще в один и подал его мне. Пришлось спрятать усмешку. Технически я была еще слишком молодая, чтобы пить.
Когда он наконец заговорил, его голос был тихим и ровным, с ноткой сожаления.
Когда в последний раз ты видела меня с моей женой?
Вопрос был настолько неожиданным, что я сразу же ответила.
Много лет назад.
Я не видела его последнюю жену, как и череду предыдущих, уже очень давно. Я знала, что все они сами ушли от него, но никогда не задумывалась над причиной. И поскольку я никогда не общалась с ними близко, у меня не было возможности спросить.
Слишком много секретов разрушают отношения, сказал он.
У меня нет секретов, конечно же, они у меня были.
Джен замолчал на мгновение, и я ожидала, что он поймает меня на лжи. Однако затем он кивнул, вполне естественно, словно мои слова были данностью.
Может, и нет, зато у него есть. Его собственные и те, которые он хранит для других.
Он.
Это простое слово эхом отдалось в моей голове, вызвав легкую дурноту. Потому что я знала, что это значит. Мы говорили не обо всей троице, а об Эване. О том, что я хочу егои что Джен знал об этом.
Я сглотнула, смущенная, но чувствовавшая странное облегчение. Джен знал менявозможно, лучше, чем кто-либо.
Но он ошибался в одномсекреты меня не волновали. Разве я могла придавать им значение, когда у меня было так много собственных?
Теперь, когда я стояла в открытой гостиной Джена и слушала, как Эван обращается к толпе, у меня было ощущение, что призрак Джена затащил меня в прошлое, чтобы снова показать тот вечер. До этого я была не уверена, ведь верила, что Эван, как и его друзья, относился ко мне, как к сестре.
Больше я в это не верила.
Разговор с Дженом тем вечером был предупреждением держаться подальше не только мне. Им он велел то же самое: не приближаться ко мне. И если Тайлер и Коул не считали это требование тяжелым, то в глазах Эвана я увидела огонь.
Он хотел меня, черт возьми.
Он хотел меня, но был слишком верным моему дяде, чтобы что-то с этим делать.
Говард Джен был человеком, который любит жизнь.
Глубокие звуки чистого и завораживающего голоса Эвана наполнили комнату.
За то короткое время, что он был с нами, он не только жил на полную катушку, но еще и учил этому остальных. Я один из тех счастливчиков, кого он взял под крыло.
Я оторвала взгляд от Эвана на достаточное время, чтобы осмотреть толпу. Остальные были так же очарованы, как и я, захваченные и его харизмой, и словами, которые он произносил. Я смотрела на него, на мужчину, который сделал состояние в столь молодом возрасте, и понимала, что он стал одним из самых влиятельных людей Чикаго. Черт, если бы он был мошенником, то мог бы выудить миллионы из этой толпы.
Единственным, кто не выглядел впечатленным, был Кевин. Я не знала, было ли это последствием их недавней стычки, или же он уловил мое желание. Но учитывая, что последнее было достаточно вероятным, чтобы вызвать у меня чувство вины, я взяла его за руку и почувствовала себя еще хуже из-за собственного лицемерия.
Говард Джен научил меня смотреть на мир по-другому. Он спас меня во всех смыслах, и никогда не переставал в меня верить. Все это время Эван смотрел на толпу, но теперь его глаза нашли мои. Сегодня мы здесь в его честь, продолжил он со странной свирепостью в голосе. В честь его памяти, его требований, его наследия.
Он замолчал, и воздух между нами настолько сгустился, что мне понадобились все силы, чтобы просто вдохнуть. Поразительно, что все глаза в комнате не обратились на нас, наблюдая за огнем, пылающим между нами. Потому что огонь действительно пылал. Я чувствовала его, чувствовалаи хотела в нем сгореть.
Я не имела ни малейшего понятия, что он говорил дальше. Наверное, продолжил говорить, потому что люди вдруг начали поднимать бокалы и вытирать мокрые глаза.
Чары, удерживающие меня, рассеялись, и я не дыша смотрела, как Эван растворяется в толпе. Он пожимал руки людям, его сочувственно похлопывали по плечу. Он управлял всеми в комнате спокойно и уверенно. Сильное плечо, на которое могли положиться горюющие.
И он так и не отвел от меня глаз.
Когда он приблизился ровной и целеустремленной походкой, его выражение лица стало решительным. Я лишь краем сознания чувствовала присутствие Кевина рядом, все еще сжимая его пальцы. А Эван Блэк заполнил весь мой мир. Я хотела снова почувствовать его прикосновение. Хотела, чтобы он прижал меня к себе, чтобы прошептал, что понимает, как я потерялась, когда умер Джен.
Я хотела, чтобы он легонько коснулся меня губами в знак сочувствия, а потом отбросил в сторону все притворство и поцеловал меня так страстно и сильно, чтобы мое горе и сожаление расплавились от жара этой страсти.
И меня доводил до исступления факт, что ничего из этого не могло сбыться из-за дурацкого обещания, которое он дал покойному.
Не знаю, что я пыталась доказать, но я развернулась и прижалась к Кевину.
Что
Я заставила его замолчать поцелуем, который начался довольно неуклюже и странно, но Кевин, наверное, решил, что мне это нужно. Что мое горе свело меня с ума и заставило прилюдно демонстрировать эмоции.
Его рука легла мне на затылок, когда его губы прижались к моим. Когда дело касалось поцелуев, Кевин был твердым отличником. На самом деле он был воплощением всего, о чем только могла мечтать девушка, и все же мне чего-то не хватало. Он даже близко не был тем, что мне нужно. В нем не было жара, не было страсти. Никаких бабочек в животе, никакого желания большего. Наоборот: его поцелуи заставляли меня только острее ощутить пустоту внутри. Голод, желаниекоторое я не могла удовлетворить, как бы мне того ни хотелось.
«Эван», подумала я, и меня шокировало отчаянное желание, которое вызвали эти два слога. Почему-то контроль, под которым я держала это желание, внезапно ослаб. Словно мое горе выбило у меня почву из-под ног в первый раз за все это время. Как бы мне хотелось просто стереть Эвана Блэка из своих мыслей. Я чувствовала себя беспомощной. Взбешенной и отчаянной.