Он руку разжал, и я свалилась ему под ноги. Не задыхалась и больно мне не было, но страх упорно пробирался по позвоночнику вверх, холодя. Вот я дура. Нашла, что этому типу в лицо орать.
До дома мы дошли в полном молчании. Я даже не нашла в себе сил внутрь войти, села на скамейку, привалилась спиной к нагретой солнцем стене и закрыла глаза. Слышала тяжёлые шаги рядом, потом Гриша потряс меня за плечо. Я глаза открыла, не зная, сколько времени прошло, я, кажется, задремала.
Иди в баню, проворчал он, а я, признаться, не сразу поняла, о чём это он. Потом всё-таки поднялась, прошла за ним к распахнутой двери. В помещении пахло сыростью, в стене лишь одно крохотное окошко, через которое проникал свет, но его было явно недостаточно, и я часто заморгала, пытаясь в полумраке разглядеть обстановку. На тёмной деревянной лавке стояло два ведра с водой, от одного из которых шёл пар, рядом ковш, мочалка и кусок мыла. На крючок, рядом с дверью, Гриша повесил полотенце.
Раздевайся, поторопил он меня. Ещё раз я греть воду не буду.
Я кивнула, но не пошевелилась. Голову повернула, осторожно покосившись на него. Гриша стоял, прислонясь плечом к дверному косяку, руки на груди сложил, и глядел на меня с нескрываемым любопытством.
Раздевайся, повторил он.
Выйди, попросила я.
Это приказ или просьба?
Я не буду при тебе!..
Хочешь, грязной остаться? Ну, давай. Но спать будешь на полу.
Я сопела от обиды и бессилия, подняла, ставшие невероятно тяжёлыми, руки, и расстегнула молнию на кофте. Это было самое простое. А вот дальше Крепко зажмурилась, и решила: чёрт с тобой. Что б ты подавился, гад.
Он вышел, когда я бросила на пол футболку. Я даже не ожидала такого. Обернулась, не веря тому, что у него совести хватило уйти. Выдохнула с облегчением, и, решив поторопиться, разделась до нага, и начала мыться. Изо всех сил тёрла себя мочалкой, мылила волосы, опрокидывала на себя воду, ковш за ковшом, и напевала под нос какую-то дурацкую песенку, лишь бы не заорать в голос. Закончив, завернулась в полотенце, принялась стирать одежду. И не сразу поняла, что за слово повторяю раз за разом: болото, болото, кругом болото.
Не сбежать.
Как мне отсюда сбежать?!
Так как выбора у меня особого не было, из бани я вышла в одном полотенце. Слава Богу, оно было достаточно большим, и надежно прикрывало и грудь и бёдра. Поэтому я, не забыв гордо вскинуть голову, решительно прошла мимо крыльца к бельевым верёвкам, которые были натянуты рядом с сараем, и принялась развешивать бельё. Знала, что Гришка сидит на ступеньках, курит и наблюдает за мной. Мысленно посылала на его голову все мыслимые проклятия, подумала даже ведро в него бросить, в котором мокрую одежду принесла, но сдержалась, поставила его рядом с ним на ступеньки и ушла в дом. Пришлось ноги снова мыть, но с этим я справилась быстро, успела до того, как Гришка в дом вошёл. Я к тому моменту уже сидела на диване, натянув одеяло до подбородка, и принципиально на своего мучителя не смотрела. Он же сел в любимое продавленное кресло, вытянул ноги и уставился на меня.
Говорить ничего не собирался, я уже выучила некоторые его привычки, глаза на меня таращил, а думал чёрт знает, о чём он думал в этот момент, но я почему-то была уверена, что не обо мне. Так прошло полчаса, у меня затекла спина, а мысли стали совсем уж печальными, и я, в конце концов, легла, повернулась к нему спиной, и сама не заметила, как уснула.
Долго мы будем есть эту лапшу? поинтересовалась я за завтраком. Вилкой в тарелке крутила и страдала. Не из-за лапши, конечно, а из-за вчерашнего неудавшегося побега.
Готовь сама, посоветовал мне Гриша, вполне равнодушно. Сам он лапшу ел и отсутствием аппетита не страдал.
А есть из чего?
Ну Он плечом дёрнул, а я разозлилась.
Ты просто невыносим.
Вот тут он заинтересовался. Взглянул на меня и брови вздёрнул.
Я смотрю, ты освоилась? Разговорчивая стала?
Я обиделась и даже рискнула губы надуть.
Совсем не обязательно постоянно пугать меня погребом.
А я и не пугаю, усмехнулся Гриша. Ты сама всё запомнила, и себя пугаешь. Я ведь посажу.
Не сомневаюсь.
И правильно делаешь.
Я отодвинула от себя тарелку, а на Гришу взглянула серьёзно.
Долго я ещё здесь пробуду?
Это мне неведомо.
Серёжа уже давно бы заплатил!
Ты в этом уверена?
Да.
Ну, может, от него не денег требуют?
А чего? насторожилась я.
Понятия не имею. Я человек маленький, сижу в этой глуши и тебя сторожу. И подробностей знать не хочу. Как говорится, меньше знаешь, дольше живёшь.
Замечательное наблюдение.
Я тоже так думаю.
Я руки на столе сложила, смотрела в тарелку, и думала. Потом кинула на Гришу осторожный взгляд исподлобья.
И что? Они много тебе платят?
Он захохотал, из-за стола поднялся и забрал свою пустую тарелку.
Чувствую, ты созрела для того, чтобы предложить мне больше.
А почему нет? оживилась я. Он из комнаты вышел, я его взглядом проводила, а от нетерпения даже на стуле подпрыгнула. У меня есть деньги! громко проговорила я, чтобы он с кухни отчётливо расслышал.
Я не сомневаюсь.
У меня есть деньги, повторила я, я тебе их отдам. Произнести слово «заплачу» я не решилась. Если ты если ты отвезёшь меня в город.
Гриша появился в комнате, плечом к стене привалился, а на меня воззрился с издёвкой. Разглядывал, прищуривался, как кот, я даже покраснела под его взглядом, и почувствовала, как нервозный жар распространяется по моему телу. Сердце заколотилось, и я представила, какое облегчение испытаю, если он согласится. Лишь бы согласился, лишь бы согласился
Ты всерьёз думаешь, что я буду башкой ради тебя рисковать? Ты мне кто?
Я занервничала сильнее.
Почему ради меня? Ради денег. Тебе ведь нужны деньги?
Он подумал, даже губы трубочкой сложил.
Нужны.
Вот видишь!
Ничего я не вижу. Деньги это, конечно, хорошо, но умирать за них как-то неохота.
Почему умирать? разозлилась я на его бестолковость. Ты уедешь из этой лачуги, начнёшь новую жизнь!..
Не уверен, что мне нужна новая жизнь.
Я уставилась на него в бешенстве.
Так ты хочешь вот здесь и дальше Я в бессилие развела руками.
Гриша губы поджал, а на меня взглянул с неудовольствием и раздражением.
Короче, сядь и заткнись.
Я опустилась на стул, расстроено вздохнула.
Конечно, я заткнусь, пробормотала я едва слышно, когда он из комнаты вышел. Будто у меня выбор есть.
Не зная, чем себя занять, я переместилась к окну, села, подперев подбородок ладонью, и стала наблюдать, как Гриша рубит дрова. Памятуя о вчерашнем инциденте, сегодня он делал это за домом, чтобы не позволить мне вновь просунуться через окно и сбежать. Двери были надёжно заперты, а с этой стороны дома он меня караулил. Тоска. На меня Гриша внимания вроде бы и не обращал, хотя я была уверена, что взгляд мой чувствовал, но он его нисколько не нервировал. Я даже обозвала его мысленно носорогом толстокожим.
Так и просидит в этой глуши полжизни, пробормотала я себе под нос, всё ещё не находя в себе сил успокоиться и избавиться от разочарования после его отказа помочь мне. «А другие полжизни в доме для престарелых!».
Гриша меж тем ловко и достаточно усердно орудовал топором, куча поленьев рядом с ним росла, а он время от времени останавливался, вытирал пот со лба, а затем и вовсе снял майку и бросил её на кособокую скамейку неподалёку. Признаться, я на секунду рот приоткрыла, разглядывая его. Закралось смутное беспокойство, понимание того, что меня за нос водят. Не буду говорить, что я сильно впечатлилась видом широкой мужской груди, и уж точно никакого томления, просто как-то не верилось, что подобного рельефа и внушительности можно добиться только периодической рубкой дров. Тут явственно видится серьёзная работа над собой. Рот я, конечно, закрыла, и почувствовала к Грише ещё более стойкую неприязнь. Лицемер и интриган.
Гриша снова лоб вытер, плечи расправил и оглянулся.
Ты долго будешь меня разглядывать?
Я тебя не разглядываю, пренебрежительно фыркнула я. Просто мне скучно.
Ясно.