Дорогая моя, вы очень недурны собой... Но чересчур усердствуете с румянами,прямо произнесла она.
Дело в том, что из-за мертвенной бледности лица принцессе пришлось воспользоваться косметикой, даже больше, чем обычно.
Резко повисло молчание. Такого никто не ожидал, при французском дворе подобное было не принято. Нанести такое оскорбление принцессе крови! Девушка чуть не задохнулась от возмущения. Это было своеобразной отрезвляющей пощёчиной, она вспомнила о своей гордости, достоинстве. Ей вдруг резко захотелось высказать этой напыщенной еретичке всё, что она думает о ней, её сыне, этом браке и всём остальном. По её лицу Анжу тотчас разгадал эти мысли и поспешил крепко и предупреждающе сжать её руку.
От этого Марго пришла в себя. Собрав остатки самообладания, она выдавила:
Я это учту, мадам,на её лице явно читалось желание уничтожить.
Кто бы мог подумать, что юная принцесса, этот нежный цветок, способна на такое высокомерие и величие во взгляде?
Наблюдавшая за этой сценой Екатерина невольно восхитились. И это была её дочь!
А королева Наваррская, явно такого не ожидавшая, поспешила пройти дальше.
Потому что краситься надо уметь,тихо фыркнул Дю Га за спиной Анжуйского.
Умолкни,шикнул на него Генрике.
В конце концов, у Марго и без того несчастный и перепуганный вид, не хватало ей ещё и издёвок наглого миньона.
Спасибо,промолвила принцесса, когда они с Анжу оказались одни в коридоре, отходящем от тронного зала.
Жанна только что ушла в свои покои, чтобы отдохнуть с дороги. Наконец-то, пытка закончилась. Хотя это ненадолго.
За что?удивлённо спросил он.
Ты не дал мне сорваться.
Ах, ты об этом! Ерунда. Но ты молодец. Так на неё посмотрела! Честно говоря, не ожидал от тебя,впервые в его голосе при разговоре с ней промелькнуло что-то похожее на уважение.
Раньше он явно воспринимал её как несмышлёную глупую девчонку, не стоющую внимания, но сейчас вдруг увидел в ней одну из них, одну из Валуа.
В любом случае, ты не представляешь насколько это было важно.
Мы семья и должны помогать друг другу,убеждённо произнёс он, тепло ей улыбаясь.Конечно, мы с тобой не всегда ладим, но, когда надо объединиться против общего врагамы способны создать крепчайший союз.
Что правдато правда,усмехнулась Марго.
Мне, кстати, королева совершенно не понравилась,признался он.
Мне тоже.
Она принесет нам одни сплошные неприятности. Кроме того, я чувствую, что она опасна.
Я тоже об этом думала.
Когда они расходились, не удержавшись, Маргарита порывисто обняла брата. Сейчас она вдруг почувствовала в нём поддержку.
И хотя, учитывая их обычные отношения, завтра же они могли предать и бросить друг друга, сейчас доверять ей казалось возможным только ему.
С Карлом после той страшной ночи она не разговаривала. Когда после экзекуции она лежала в своих покоях, он пытался пробраться к ней, поговорить, извиниться, но девушка была непреклонна. Видеть короля ей не хотелось, не хотелось больше называть его своим братом. Может, когда-нибудь потом она и простит его, но не сейчас. "Ты отнял у меня всё! Любимого, счастье. А ещё брата, в лице себя же самого. Я не могу больше быть твоей сестрой. То, что ты сделал, невозможно так быстро простить и забыть". Конечно, в глубине души она понимала, что виной всему его неустоявшееся психическое состояние, но ей было слишком больно, чтобы думать об этом.
С Екатериной всё обстояло примерно так же, с тех пор, как она сообщила Маргарите о женитьбе Гиза. Их общение сошло до минимума, принцесса избегала мать.
Франсуа... Ах, милый Франсуа! Он был самым неиспорченным из королевской семьи. Как и всегда, поддерживал её, заботился о ней. Но он относился к Марго, как к беззащитной больной. Поддержка его была мягкой, основанной на глубокой братской любви. Даже если бы захотел, принц не смог бы сворачивать горы ради неё. Он был мягок, избалован. Они очень друг друга любили, но были одинаково слабы перед жестокостями двора.
Однако сегодня, схватив за руку Анжу, девушка вдруг почувствовала то, чего не хватало ей с момента отъезда Гизачувства защищённости. Генрике казался старше, сильнее, и ей верилось, что если что-нибудь случится, он сможет защитить её.
Сейчас, как никогда, ей нужен был старший брат.
Вечером того же дня в покои королевы Наваррской пришёл гость. Это был адмирал Гаспар де Колиньи, лидер партии гугенотов, старый вояка, известный на всю страну.
Он вошёл громко стуча шпорами, своей обычной походкой, ничуть не смущаясь громкого звука, не думая скрываться.
Жанна, сидящая у камина, обернулась к нему. Впервые за долгое время на губах её проскользнуло подобие улыбки, правда, сразу исчезло.
Прошу вас, адмирал, присаживайтесь,кивнула она.
Мужчина опустился напротив, испытывающим прямым взглядом глядя на Д'Альбре. Он даже не обратил внимания на окружавшую их в обстановку, которую по её приказанию сделали максимально аскетичной. Вынесли лишнюю мебель, убрали тяжёлые бархатные портьеры и картины со стен. Но Гаспару не было до этого никакого дела.
В конце концов, ей это надоело.
Ну что же вы?резко прозвучал её голос.Верно, хотите что-нибудь сказать?
Вы здесь,выдохнул он, вложив в эти слова какое-то непонятное значение.
Разумеется, я здесь, - с ноткой раздражения проговорила Жанна.
Не думал, что вы согласитесь.
Отчего же?тонкие брови её приподнялись.
Я полагал, что вы с подозрением отнесётесь к предложению Валуа,задумчиво произнёс он, теребя густую бороду.
Вовсе нет,хмыкнула она.Они ничего не посмеют мне сделать. Даже Валуа не способны на подобное. К тому же, мы нужны им. Католическая партия давит на них с другой стороны, сейчас она не менее опасна, чем протестанты. Мы нужны короне. Так что нам ничего не грозит.
Не грозит вашему сыну. А вы...
Полно! Мне тоже. Повторяю, они не посмеют ничего сделать.
Колиньи пожал плечами. В конце концов, обычно она знала, что делает.
На окнах колыхались лёгкие занавески (единственное, что позволила оставить Жанна) из-за того, что форточки были немного приоткрыты. В комнату врывался холодный воздух.
Но Д'Альбре вовсе не было холодно. Мысленно Колиньи сравнил её с ледяной королевой.
И всё-таки, расскажите мне о всех ваших планах. Я ваш верный слуга и должен знать всё, чтобы в любой момент быть наготове. Поведайте мне не только о политических целях,вкрадчиво попросил он.
О чём это вы? Уж не о личных ли?
Именно.
Что ж, признаю, они имеются. Всё просто. Кроме того, чтобы добиться для нас свободы, искоренить возможности преследования, я желаю мести. Хочу, чтобы Валуа страдали за всё. Мои братья по вере погибали по их вине. Мой муж предавал меня из-за того, что они обманом переманивали его на свою сторону*. Они преследовали истинную веру, ломали мою жизнь слишком долго,лицо её искривлялись в дьявольской ухмылке.
Но не делайте глупостей! Будьте осторожны!испуганно вскричал Гаспар.
Не беспокойтесь. У меня есть способы. Мы зажмём их этим браком настолько, что им придётся выполнять любые наши условия.
Если говорить об адмирале, он был человеком старой закалки и новых взглядов. Гугенот до мозга до костей, действительно проникшийся идеями Кальвина, он продвигал учение вперёд и верил в справедливость своих действий. Католицизм он считал пережитками прошлого, конфессией, запачканной, брошенной в грязь. Он не принимал лёгких нравов, хитрости, жестокости и лжи современного мира. Сам он всегда был честен, прямолинеен, до крайности смел. Никогда не скрывал того, что у него на уме, высказывал всё.
Собственно, он не стеснялся выражать свои мысли, как и Жанна. Только она делала это с едкой злостью, из-за крайнего фанатизма, несложившейся личной жизни, изломанной судьбы, некоторой зависти тем, у кого всё было хорошо. Она была женщиной, и где-то в глубине её натуры скрывалась изощрённость и живость. В Колиньи же не скрывалось ничего. Многие восхищались его честностью, хотя, услышав это, Валуа бы назвали его глупым безумцем. И впрямь, при французском дворе он бы вряд ли смог долго выживать. Ему чужды были интриги, а обман только в крайних случаях, когда ему казалось это необходимым. От своего окружения он требовал того же. Любой проступок карался. Уж чего-чего, а жестокости в этой натуре было много.