Луиза кивнула. Ей было действительно страшно, потому что она практически ничего не знала о человеке, за которого вышла замуж. А чего только о нём и о французском дворе не говорили! Когда она уезжала из Лотарингии, её предупреждали, что бы она не поддавалась никаким соблазнам Лувра и не позволяла королю делать с ней вещи, порочащие порядочную женщину. О каких вещах шла речь, она так и не поняла, но это вызывало ещё больший страх.
Чего вы желаете?неожиданно спросил он.
От удивления она даже подняла на него глаза. Вопрос был весьма странным.
Стать вам достойной супругой и королевой, родить здоровых детей. А так же верно служить Господу.
Генрике едва удержался от обречённого стона. Эту почву святости точно придётся вспахивать долго.
Луиза, мне нужна не монахиня, а жена,он с улыбкой взял её руку в свою.Скажите, чего вы хотите именно для себя.
Она вновь потупила взгляд.
Я... Я не знаю...
Девушка даже начала казаться ему красивой. В конце концов, любая хоть сколько-нибудь привлекательная особа должна познать любовь в полной мере. Луизе он точно не позволит стать исключением. Даже если в его сердце живёт другая, жена не должна быть несчастна.
А хотите испытать величайшее блаженство из всех, что существует на земле?он приблизился, опаляя дыханием её шею, отчего она ещё больше задрожала.
Его губы коснулись нежной кожи, медленно скользнули ниже, обожгли изящную ключицу. Белые ухоженные руки короля легли ей на плечи и потянули вниз лёгкий батист сорочки.
И тут, Луиза испуганно отшатнулась, в ужасе округлив глаза.
Ваше Величество, что вы делаете?!в ужасе вскричала она.
Как что?не понял он.Вы же знаете, что брак подразумевает определённые действия...
Но вы начали меня раздевать!прошептала она так, как будто он сейчас, как минимум, убил человека.
А как ещё, вы полагаете, я должен исполнять свои супружеские обязанности?
Но мне говорили, что я не должна оставаться без одежды, мне надлежит лечь на супружескую постель, благословлённую Святым отцом, а вы совершите...
Генрике громко расхохотался. Вот как значит! Бедную девочку воспитывали в величайшей строгости и благочестии. И, судя по всему, любовь перед ней представили, как банальный акт зачатия детей по самому строгому средневековому образцу.
К чёрту!заявил он.Забудьте всё, о чём вам говорили, эти люди понятие не имеют о том, о чём сами столь убеждённо рассуждают. Вас случайно не монахини или старые девы надоумили?
Молчание Луизы послужило подтверждением.
Генрике притянул к себе жену, заглядывая ей в глаза.
Боже мой, подумайте сами, откуда эти женщины могли знать, как, на самом деле, должны вести себя люди на супружеском ложе? Не смешите меня! Просто расслабьтесь и доверьтесь мне. В конце концов, я теперь ваш муж, позвольте мне сделать вас счастливой. Вы мне верите?
Она осторожно кивнула. Тогда Генрике приблизился к её губам и вовлёк девушку в первый в её жизни настоящий поцелуй. Она не сразу ответила, а когда решилась, делала это неловко, неумело и совсем робко. Он поглаживающими движениями начал скользить по её тонкой талии, спине, плечам. На этот раз попытка снять с неё сорочку увенчалась успехом.
Когда смущённая Луиза постаралась прикрыться, Генрике перехватил её руки и начал покрывать поцелуями, перемещаясь наверх, вновь к шее, а потом спускаясь к груди. Королева откинула голову назад и невольно с её губ сорвался стон. Тогда Валуа бережно опустил её на шёлковые простыни, пристраиваясь сверху и срывая с себя рубашку. Девушка, увидев его обнажённым, вновь испугалась, но затем на смену страху пришёл интерес, и она осторожно коснулась пальчиком широкой груди и золотого креста, усыпанного драгоценными камнями, свисающего с шеи, который он надел на венчание.
Генрике вновь поцеловал Луизу и прошептал ей в губы:"Не бойтесь, я буду нежен".
И она поверила, полностью отдаваясь его объятиям.
Несколькими часами позднее, лёжа в ночной темноте рядом со сладко сопящей супругой, Генрике думал о том, что всё нормализуется. Она не так уж и безнадёжна, хоть и испуганно зажата, но это со временем пройдёт. А ещё она родит ему сына. Даже нескольких сыновей...
"О чём ты думаешь, дурак?"осёк он сам себя, мысленно насмехаясь над своими глупыми мыслями. Жена? Сыновья? Как нелепо это для него звучит! И страсть должна быть не такая... И женщина здесь должна быть другая...
Ему хотелось верить в то, что у них будет крепкая семья, много детей, а все горести забудутся. Но, засыпая, он вспомнинал о том, что в кульминационный момент с его губ чуть не сорвалось совсем другое имя. И чего он, в таком случае, пытается добиться, убеждая себя, что семейная жизнь для него? Скоро они вернутся в Лувр, но всё будет, как прежде. Иллюзии и надеждапустой самообман. А правда совсем в другом.
"Она меня погубит..."подумалось ему, прежде чем он провалился в сон.
========== Глава 69. Войны и женщины ==========
Во Франции никогда не бывало спокойно. И за любыми торжествами, как правило, следовали войны. Очередная не приминула в скором времени начаться.
Своим браком с Луизой Лотарингской новый король ещё больше приблизил себя к Гизам. Протестанты, прошлый мир с которыми был заключён перед отъездом Генрике в Польшу, являлся более выгодным для них, нежели чем для католиков, поэтому всё это время они не выступали против королевской власти. К тому же, их предводитель, король Наваррский, находился под охраной в Лувре. Однако теперь король, кажется, склонился к Гизам, значит, к раликально-католической партии, а Анри как раз вернулся домой. Прошлое перемирие было заключено поспешно, явно временно, поэтому нельзя сказать, что новая война грянула неожиданно. Взрыва бочки с порохом все ждали давно.
Но ударом для семьи Валуа стало другоеФрансуа. Их юный, глупый, капризный Франсуа, который решил бесстрашно ринуться в политику, с присущим ему свойством ничуть не думать, прежде чем делать. Стоило королю Наваррскому собрать свои вновь воодушевлённые войска и выступить в сторону католических земель, как герцог пока ещё Алансонский*, заявив, что хочет съездить в свои владения в Анжере, на самом деле сбежал в неизвестном направлении, стремясь присоединиться к Анри.
Марго была в ужасе от того, что, во-первых, её супруг решился на такое, а, во-вторых, что её брат их всех, по сути, предал. От Анри можно было ожидать активных действий. В конце концов, какой бы дружбы ни было между ним и Маргаритой, он не обязан заботиться о благополучии её семьи, а сама она по своей воле с ними осталась. Но куда ринулся Франсуа? И, главное, почему? Ответить было несложно: он хотел власти, но ему не дали. И теперь, должно быть, он станет мстителен, как и все Валуа.
Генрике принял новости внешне спокойно, но в душе у него бушевал ураган. Он никогда не был достаточно близок с братом, но и подумать не мог, что тот когда-нибудь пойдёт против него. Что ему сделали? Не дали корону, которая по закону ему и не принадлежала. Но что ещё?
У Екатерины же появились все причины обвинять короля Наваррского во всех бедах Франции, в том числе, и в том, что он забил голову её сына ложными идеями и совратил с пути истинного в пучину войн, заговоров, борьбы и интриг.
"Я же говорила, что надо было вовремя его убрать!"восклицала королева-мать при каждом упоминании Анри.
Между тем срочно нужно было принимать решение. И на вопрос:"Что же нам делать, Ваше Величество?", который задавали практически все политики и военначальники, находившиеся подле короля в Лувре, он без раздумий отвечал:"Воевать". Других вариантов не было.
И раз уж Гизы теперь стали к нему ещё ближе, а Париж вновь воюет с протестантамипочему бы опять не воспользоваться их доблестью, деньгами и исключительным умением побеждать. Да и Гиз хоть какое-то время не будет мозолить глаза при дворе, отправившись истреблять ересь.
Призвав герцога, Генрике отдал ему приказ выдвигаться в сторону Германии, Дорманса, где сейчас сконцентрировались, идущие на помощь французским, немецкие протестанты. Сейчас они представляли наибольшую опасность, потому что их было больше, чем французских гугенотов, а боролись они ещё более жестоко.
Гиз противиться не стал, ведь войнаэто одно из его призваний. Да и авторитет на ней возрастает ещё выше.