Я жива. И ты тоже,прошептала она.
Да. Всё позади, - его губы коснулись её, но она никак не отреагировала.
Что с тобой?Гиз с беспокойством вглядывался в её лицо.Они же ничего не успели тебе сделать?
Только били.
Так что же...
Маргарита резко оттолкнула его, а потом отползла к стене, забиваясь в угол, закутываясь в его плащ и смотря затравленным взглядом.
Что с тобой?недоумевал он.
Не приближайся!крикнула она. Сейчас казалось, что девушка обезумела.
Ну что ты? Это же я!Генрих протянул к ней руку.
Не смей!она смотрела так, что он покорился.
Что с тобой произошло?
Несколько секунд они молчали, смотря друг на друга.
И это ты спрашиваешь, что произошло?наконец тихо спросила она.Генрих... Ты шёл по дворцу? Видел всех этих мёртвых людей? А был на улице? Мне страшно представить, сколько там ещё!Марго говорила едва слышно, голос её охрип.И все эти люди... По крайней мере половина погибла по твоей вине! Я всё узнала. Это ведь практически ты начал избиение! Конечно, у вас там был целый союз по уничтожению протестантов, но беспорядки на улицах начались с того, что ты устроил в доме Колиньи! Более того, на этом ты не остановился! - она сама не понимала, откуда в ней ещё нашлись силы, чтобы высказать ему все это.
Герцог сидел на полу напротив, слушая её обвинения.
Это война,промолвил он. У него не было оправданий. Все, которые он мог найти, она знала. Но их было недостаточно.Прости.
Маргарита вдруг истерично расхохоталась.
Ты просишь прощения у меня? Проси у сотен погибших этой ночью людей!
Я не мог поступить иначе.
Я понимаю. Прекрасно понимаю. Но не могу это так принять.
Ему было невыносимо видеть этот страх и боль в её глазах, пустоту в чёрных зрачках. И всё это из-за него.
Пожалуйста,Генрих снова попытался коснуться её.
Не трогай меня, убийца! - она расплакалась, пряча лицо в ладонях. Наконец отчаяние начало выплёскиваться.Я думала, что смогу справиться, но мне было не представить, что произойдёт такое!
Но никто из нас тоже не представлял!
Я понимаю. Я могу вас оправдывать. Но я не могу снова быть с тобой!Маргарита отняла ладони от лица, вновь смотря на него.Оставь меня, умоляю!
Гиз был в растерянности. На улице продолжалась резня, он отправился узнать обстановку в Лувре, но совершенно не рассчитывал объясняться сейчас с Марго.
Послушай, мы сможем всё наладить. Скоро всё кончится. Главное успокойся и ничего не бойся!
Ничего не наладится. Эта ночь изменила всех нас. Мы уже не будем прежними, и всё не будет, как прежде! Просто дай мне уйти, - она встала, придерживаясь за стену. Он поднялся вслед за ней.
Куда ты?
В свои покои.
Позволь мне тебя проводить.
Нет.
Она больше не могла его видеть. Истерзанное сердце рвалось на части.
Но здесь опасно!
Марго печально усмехнулась.
Уже нет. Мне больше ничего не грозит, я вернусь одна.
Гиз попытался схватить её за руку, но Маргарита поспешно вырвала ладонь. Он сделал шаг к ней, сжал её плечи, но она изо всех сил оттолкнула его. Снова плача, девушка взмолилась:
Оставь меня!.. Я не могу, не могу!
Видя её отчаяние, он отступил. Марго развернулась и пошла прочь.
Генрих понял, что она просто хотела уйти от него подальше. Ей нужно время. А у него сейчас сотни других забот.
Ночь святого Варфоломея продолжалась. Солнце хоть и взошло, но толком ничего не освещало. Гиз поднялся на ноги и смотрел ей вслед, пока маленькая ссутулившаяся фигурка не скрылась за поворотом. Он ударил кулаком о стену.
Она не вынесет, не примет. Этого стоило ожидать. Но вдруг это конец? Что если эта ужасная ночь сломала Марго? Неужели это точка невозврата?.. Генрих вытащил из трупа одного из нападавших на неё гугенотов свою шпагу и пошёл прочь.
Анжу шёл по центральной галерее. Он уже был совсем без сил, едва переставляя ноги. Его сопровождали Келюс, Нансей, Дю Га и ещё несколько человек.
Своим войскам он приказал отступить. Как ему доложили, то же самое сделал и Гиз. Однако едва ли это имело смысл, поскольку резня шла среди обычных людей. Из провинций к Парижу скакали гонцы, которые докладывали, что волна насилия стремительно расползается от Парижа по всей Франции. И всё это лишь за одну ночь... Что же они наделали?
В памятную ночь святого Михаила протестанты вырезали лишь один город. Католики, решившие ответить им, кажется, стремились утопить в крови всю страну.
Какие будут приказания, монсеньор?осведомился капитан.
Генрике устало вздохнул.
А какие могут быть?он задал риторический вопрос.Мы сделали всё, что смогли. Это стихия, нам с ней не совладать, - не в его правилах было отчаиваться, но сейчас глупо было бы ещё на что-то надеяться.
Куда мы идём?спросил Дю Га, который до этого следовал чуть позади, равняясь с принцем.
К королю. Проверим обстановку.
Дальше они шли в молчании.
Неожиданно взгляд Генрике наткнулся на маленькую фигурку, сжавшуюся у выхода из галереи. Приглядевшись он понял, что это ребёнок. Маленький мальчик, лет восьми, дрожал и с ужасом крутил головой. На его заплаканном личике отражался беспредельный страх... А ведь в Лувре были и дети... Сначала герцог хотел пройти мимо, но что-то его остановило. Он подошёл к мальчику, опускаясь перед ним на корточки.
Эй,тихо позвал Генрике. Ребёнок вздрогнул и поднял на него свои огромные голубые глаза.
Не бойся, я не причиню тебе вреда. Почему ты один?
От страха малыш не мог выговорить ни слова.
Анжу не имел опыта общения с детьми и сейчас слабо представлял, что нужно говорить.
Я ищу свою маму,наконец пролепетал тот.
Ты потерялся?
Не совсем... Я был с папой, он хотел увести меня отсюда.
Пока мальчик говорил, Генрике рассматривал его. Ему ещё не доводилось видеть таких детей. Бледная, практически прозрачная кожа, глаза непривычно огромные и пронзительно голубые, не просто светлые, а скорее белые волосы. Худенький, маленький, но почему-то он казался каким-то взрослым. Да и говорил, несмотря на свой испуг, достаточно складно. Внешность его напоминала ангела.
И где твой папа?
Его задушили шнуром от портьеры, - и малыш расплакался.
У герцога Анжуйского внутри всё сжалось. Несмотря ни на что, он тоже был человеком и сейчас пребывал в ужасе. А сколько ещё таких же несчастных детей в одиночестве ходят по Парижу, пытаясь разыскать своих родителей? Молодой человек неловко приобнял его за плечи.
Как тебя зовут?
Гастон,всхлипнул он.
А кто твои родители?
Ребёнок назвал фамилию. Их Генрике знал. Это был один наваррский дворянин с женой. Выходя из Лувра принц видел, как несчастной женщине проломили череп ударом дула алебарды.
Значит, мальчик остался сиротой. Но как ему сообщить о смерти матери, когда совсем недавно на его глазах погиб отец? Анжу решил пока ничего не говорить.
У тебя есть ещё родственники?
Нет,тихо ответил он.
Ладно, Гастон. Иди сюда, мы что-нибудь придумаем,принц подхватил мальчика на руки.
А вы найдёте мою маму?с надеждой пролепетал тот.
Найдём,заверил его Генрике.
Затем он передал малыша Келюсу и приказал отнести Гастона в свои покои.
Граф опять проворчал что-то о том, что сегодня он только и занимается провожанием несчастных беззащитных детей (к которым он, по всей видимости, причислял и Марго), однако повиновался. Конечно, перед этим он не забыл возмущённо спросить, почему это делать должен не Дю Га, на что последний ответил, что он всегда должен быть с Его Высочеством.
Таким образом маленький Гастон хотя бы на ближайшее время получил надёжное укрытие.
А не все Валуа чудовища,пробормотал Нансей себе под нос.
Но Анжу его услышал и горестно усмехнулся.
Ошибаетесь, капитан. Мы все те ещё дети преисподней.
Наконец, Генрике добрался до апартаментов короля. Стража безропотно пропустила его. Нансею и своим людям герцог приказал оставаться снаружи.
В комнате царило мрачное безмолвие. Свет не пробивался через глухо задёрнутые портьеры.
Карл дремал за столом, издавая рваные стоны во сне. Королева-мать сидела в том же кресле, которое занимала, когда Анжу ночью отсюда уходил, и смотря в пространство пустым взглядом, чисто машинально перебирала чёрные чётки с жемчужинами. Франсуа разместился на стуле возле входа и крутил в руках кинжал из дамасской стали, рукоять турецкой работы которого была усыпана драгоценными камнями.