Ты простила меня? спросил он, и неожиданно понял, как важен для него ее ответ. Казалось, что вся его бессмысленно и глупо, бездарно прожитая жизнь сейчас зависит от слов этой девушки, так спокойно взирающей на него.
Да. Я простила. кивнула она. Раньше я бы не смогла. Но то, что я пережила, многому научило меня. Чтобы обрести свободу и мир в душе, нужно отпустить злость, и обиду. Только прощение очищает душу.
Поэтому ты простила Ричарда Чарлтона?
Элизабет резко втянула воздух, глаза ее потемнели от боли. Она опустила голову.
Кто сказал, что я простила его? прошептала она едва слышно. Это выше моих сил и убеждений.
Но растерянно протянул Алекс. Беатрис рассказывала мне, что вы жили, как муж и жена.
Невысокая цена за выживание? горько усмехнулась Лиз, подняв на Флетчера непроницаемые глаза, в которых теперь был холод и отчуждение. Он предупреждал, что так будет.
О чем ты говоришь?
Даже птицу в клетке можно приручить, Алекс. Чтобы не кричала ты накидываешь на прутья темную ткань, а когда хочешь, чтобы она спела, кормишь с руки. проходит время и птица становится ручной и послушной, но стоит ей вырваться Стоит вырваться, она улетает на волю, чтобы никогда не вернуться, и забывает о плене и клетке, которая когда-то была домом, и о руках хозяина, которые кормили ее. И о песнях, которые она ему пела. девушка печально улыбнулась, и показалась Флетчеру очень уязвимой и беззащитной в этот момент.
Но ты не птица, Элизабет. сказал Алекс. У тебя есть разум.
Иногда даже разум бывает бессилен. Когда боль и ужас становятся неотъемлемой частью твоего существования, начинаешь искать причины и смысл во всем происходящем. И любое проявление тепла рассматривается иначе, чем в обычной жизни. Даже в аду мы стремимся к свету, ищем его, даже обманываясь пытаемся убедить себя, что и так, во лжи можно выжить. Я думала, что смогла простить его, но теперь понимаю, как невозможны и смешны были мои доводы в его защиту.
Значит, ты не любила его? спросил Александр Ридсдейл, пронзительно глядя в глаза Элизабет.
Нет. Я просто хотела в это верить. Чтобы не сойти с ума. ответила она, скрывая от него боль, которая пришла за этими словами.
Но ведь именно я виноват в том, что случилось. Из-за моих преступлений, Мельбурн мстил тебе. Я, а не ты должен был пройти долгий путь мучений. с досадой и сожалением произнес Флетчер.
Я прощаю тебя, потому что ты понимаешь это. И осознаешь, что натворил. Ричард столько раз говорил мне, что раскаялся, и просил прощения, даже предлагал стать его женой, но ничего не сделал, чтобы изменить случившееся, чтобы что-то исправить. Я готова была поверить и простить, но он снова предал меня. Ты тоже лгал мне, но лишь однажды. Когда сказал, что любишь, когда давал брачные клятвы перед алтарем. Как я могла ждать помощи от того, кто никогда не любил меня? Именно это я прощаю тебе. Ты виноват передо мной только в этом. У каждого грешника своя кара. И грех передо мной ты искупил, когда доставил к моему отцу, пожертвовав безопасностью сестры. А за остальные преступления ты ответишь перед другими. Я не судья тебе, Александр Ридсдейл.
Но что будет дальше? задумчиво спросил Алекс. С нами? Как мы будем жить? Ты моя жена по всем законам.
Кроме божьего. сухо отозвалась Элизабет. Перед лицом Господа наш брак так и не был совершен. И он распался, когда ты отказался от меня.
И все же, Лиз! настаивал Флетчер. Я ничего не требую. Просто хочу понять, как вести себя. Ты можешь потребовать развода. Я этого не хочу, но
Давай доживем до исхода восстания. Кто знает, может, уже завтра мы все будем болтаться на виселице. Тогда все вопросы решатся сами собой. Лиз попыталась улыбнуться, не смотря ну чудовищный смыл ее слов. Александр поежился, снова почувствовав прилив страха. Ему хотелось жить, не смотря ни на что. Ведь смерть приблизит момент искупления, а он еще не был к этому готов.
Они больше не говорили о своих отношениях. Слишком рано было строить планы и что-то решать. Все люди, обитающие в стенах замка находились в шатком подвешенном положении. Каждый новый день угрожал стать последним.
Алекс не покинула комнату, когда пришел увидеться и поговорить с дочерью Томас Перси. Ему было сложно смотреть в глаза мужчины, чью дочь он так безжалостно бросил в беде. Беседа была долгой и тяжелой. Несколько раз мужчины срывались на крик. Томас едва сдерживался, чтобы не ударить Александра Ридсдейла, и только мольбы Элизабет удержали его от расправы над зятем. И когда он узнал все, что они позволили себе открыть, Томас потрясенно и гневно уставился на Флетчера беспощадным диким взглядом. Он хотел бы его убить своими руками.
Не надо, папа. угадав его замысел, воскликнула Элизабет, вставая между мужчинами. Я достаточно взрослая, чтобы решить, прощать Алекса или нет. Ты должен принять мое решение. Любое.
И что ты решила? бледный от ярости, Томас впился глазами в лицо дочери.
я простила его. Прости и ты. Он вернул меня в твои любящие объятия.
Но, если бы не он, я бы никогда бы и не потерял тебя. Ты хоть представляешь, что чувствует отец, хороня обезображенное тело своей дочери? Он стоял там, рядом со мной, смотрел мне в глаза и молчал. Он убил эту девочку, чтобы получить твое приданное. Твои земли, поместья и деньги.
Я все верну. горячо воскликнул Алекс, и смущенно добавил. Кроме денег. Я много потратил на армию. Но я заработаю. Я восстановлю, нанесенный ущерб, Элизабет. Я обещаю.
К чертям собачим. выругался Томас, яростно сверкнув глазами. Ты государственный преступник. Твое имущество арестовано. гнев мужчины поутих. Как и мое. Мы все теперь нищие. Если король не простит нас, или не прислушается.
Они еще долго и напряженно спорили, но в конце концов Элизабет удалось убедить отца принять ее решении, и обещать не преследовать Алекса и не учинять над ним расправы. Наверно, отец решил, что она все еще неравнодушна к мужу, Лиз не стала оправдываться. Пусть он думает так. Это лучше, чем постоянно жить в центре военных действий.
Последующие несколько дней прошли в сравнительно спокойной обстановке. В замке кипела жизнь. "Пилигримы божьей милости", так называли себя повстанцы, строили планы насчет дальнейших действий. Лиз сообщила, что к ним со дня на день прибудут герцог Саффолк с подмогой, и люди старались подготовится к возможной обороне. Но время шло, и ничего не происходило.
Неожиданные и волнительные известия поступили, когда Элизабет обедала в большом зале замка вместе с отцом, Робертом Аском, лордом Дарси, и Джоном Булмером, приходившемся Мэдж Чейн толи мужем, толи любовником и двумя его сыновьями.
Вести принес взволнованный Чарльз Аск, старший сын Роберта, следом за ним зал вошел растрепанный Френсис Бигод.
Отец, обратился Чарльз к Роберту Аску. У стен замка посланники короля.
Томас Перси порывисто вскочил, как и все остальные, принимавшие участие в трапезе.
Что? Их много? спросил Роберт.
Герцог Норфолк, Саффолк, граф Шрусбери, Камберленд и Мельбурн. С ними армия, но по численности уступает нашей. сообщил Бигод. Вот послание с печатью Норфолка. Лично Роберту Аску.
Роберт поспешно выхватил сверток из рук Френсиса, сломал печать и жадно пробежался глазами по строчкам. К моменту, когда он закончил читать, на лице его отразилось одновременно облегчение и тревога.
Они не собираются сражаться с нами. сообщил он, обведя взглядом собравшихся. Норфолк предлагает начать мирные переговоры. Мы можем высказать свои требования, как в письменной, так и устной форме. Что скажете, друзья?
Отличная новость. отозвался Джон Булмер, его подруга Мэдж хранила мрачное молчание. Ей единственной среди мужчин давалось право голоса, коим она и решила воспользоваться.
Мы уже предъявляли перечень пожеланий герцогу Саффолку, но не дождались никакой реакции со стороны короля. Какой смыл ему сейчас выслушивать нас?
Мы представляем угрозу. ответил Роберт Аск. Армия короля уступает нашей. И он, как и мы, хочет избежать кровопролития. Думаю, теперь он осознал серьезность наших намерений. Я предлагаю пригласить для переговоров герцога Норфолка и Саффолка. Кто-то против?