А я, завороженная происходящим, молчу.
Иванка, переведи, приказывает генеральный, и я, отмерев, быстро выполняю.
Все кивают, смеются, переговариваются и начинают вставать, скрипя стульями. Затем группками движутся в сторону лифта. Не знаю, что мне делать, первая мысльбежать. Но я понятия не имею, должна ли переводить на ланче.
Дима, проводи дорогих гостей в наш ресторан, там уже все готово.
Очевидно, он пытается избавиться от сына. Я делаю резкий шаг в сторону.
Иванка, я впечатлен, окликает меня Красинский-старший.
Это в лесу он незнакомый мужик, пытающийся завалить меня на траву. Здесь он бог и царь. Он генеральный директор, а я должна пройти практику и получить зачет. Зал медленно пустеет, я паникую.
Спасибо. Мои услуги понадобятся и дальше, или я могу идти? Случайно пересекаюсь с ним взглядами.
Мне не нравится, как много внимания он уделяет моей персоне. Разве я не обслуживающий персонал? Красинский-старший нарочно говорит тихо, почти шепотом, чтобы я подошла ближе. Вот же хитрая сволочь.
Я должен извиниться, наша первая встреча, он заставляет меня смотреть ему в глаза, вышла ужасной, мне очень неловко. Я понятия не имел, насколько ты талантливый переводчик, ты держалась на высоте. Есть нарекания, но ты ведь еще студентка.
Прячу руки за спину и втыкаю ногти в ладони, медленно отступая. Боюсь оставаться с ним наедине.
Извинения приняты, я пойду.
Ты не можешь меня бросить, Иванка, он снова улыбается, как будто нежничает, а я обхожу стол, отступая. Я не справлюсь дальше без тебя. В этом наряде ты просто прекрасна, образ деловой ледиэто прям твое, осматривает меня с ног до головы, делая комплимент.
Его крупная фигура загораживает проход, и я не знаю, что мне делать, за спиной закрывается лифт. Ну вот и все.
Если бы Дима был настоящим, хорошим, он бы меня не бросил. А он ушел.
Пойду со всеми!
Развернувшись, собираюсь быстро покинуть помещение, но убегая от отца, возле лифта натыкаюсь на сына. Он молча ждет, опершись о стену. Я замираю. Ничего не могу с собой поделать: когда наши глаза встречаются, внутри разливается бурлящая лава. Темноглазый Дима так сильно меня привлекает. В нем что-то такое есть, и меня тянет к нему, несмотря на то, что я всего лишь одна из многих в его жизни.
Поворачиваю голову, смотрю то на сына, то на отца.
Документы забыл. Пересекает комнату Дима и, проходя мимо отца, резко и грубо задевает его, пренебрежительно толкнув плечом.
Отец ухмыляется, но с места не сходит, твердо стоит на ногах. Боже мой, это все снова из-за меня. Хочется закричать от ужаса, но я быстренько семеню к лифту, жму кнопку, стараясь как можно скорее убраться отсюда. И когда я оказываюсь внутри, и дверцы уже почти закрываются, в щель просовывается чья-то нога, останавливая их.
***
Шагнув за мной в лифт, Дима откидывается на стену и, задрав подбородок, холодно смотрит на меня свысока.
Привет, выдавливаю улыбку, перепугавшись его взгляда.
Ну почему с Кириллом было легко и просто, а с Димой так сложно? Не могу воспринимать его близость спокойно. Он мой первый мужчина, единственный на целом свете, кому я доверилась так сильно. А в его взгляде читается жестокость. Дима явно чем-то недоволен. Глаза не добрые и не приветливые, скорее, злые и разочарованные. Из-за отца, что ли? Так не я же к его отцу лезла. Или потому, что я так и не ответила на его приглашение? Но, блин, я не могла написать, ибо так и не придумала, как попасть на вечеринку, которая может продлиться полночи. Родители взвоют. А теперь еще эта его, перевернувшая все с ног на голову, «лапочка». Не хочу никуда идти, зная, что одна из многих.
Извини, что прервал вас сейчас, Иванка, усмехнувшись и не ответив на мое приветствие, Дима смотрит на меня искоса. Ты молодец, что сбежала, цедит сквозь зубы. Не стоит делать этого в наших офисных помещениях, здесь полно камер. Попадешь в папкину коллекцию ненароком, да и охранников голой попой повеселишь. Дождитесь конца рабочего дня. У него много квартир, местечко найдется.
И что это вообще значит? Не нахожусь с ответом. Мечусь взглядом по его лицу. Он не ожидал меня здесь увидеть и подумал, что я теперь с его отцом?
Все же решила стать еще одной девочкой моего бати? криво улыбнувшись, Дима разглядывает меня снова и снова, как будто не может узнать. Будешь изображать износявку, а потом получать подарки? Ну что же, кивает, глубоко вздохнув, так, по-крайней мере, он не будет нарушать закон. И мне спокойнее. Первый раз выражение самоуверенности на секунду исчезает с его лица, затем снова возвращается. Правильно, он хорошо платит. В таком случае твои родители успокоятся. Кто же откажется от такого богатства?
Что за бред он несет? Да еще и пялится, словно у меня на лбу выросли рога, а на рукахкогти. Полагаю, удивлен поведением своего отца, который был чересчур обходителен и держал меня слишком близко. Вот, значит, как?! Раз генеральный старается, значит, я дала ему повод. Мое появление на конференции воспринято Димой как сближение с напавшим на меня же насильником? Гениально. Внутри все кипит от злости. Я ведь с ума по нему схожу, а он мало того, что поставил меня в один ряд с толпой своих девок, так еще и считает продажной швалью. Я же с ним девочкой была! У меня же никого до него не было. Кипучий, злой, горячий мажор.
Дима делает резкий рывок, я на автомате вдавливаюсь в стену, отстраняясь. Раньше мечтала о поцелуе, а сейчас хочу залепить ему пощечину, чтобы прекратил нести эту чушь.
Вот бы мне хоть немного твоей сообразительности, Дима.
Обидно. Меня еще от «лапочки» не отпустило, а тут новое испытание. Я, оказывается, потаскуха, избавившаяся с сынком от ненужной невинности, чтобы теперь попасть к папочке в офис. А нельзя было, минуя сынка, в лесу заполучить папочку? Притвориться и сразу же стать «девочкой» Красинского-старшего. Зачем такие круговерти? Он-то мне зачем нужен был? Облить бы мажора ледяной водой, а лучше фруктовой, чтобы на белой рубашке остались оранжевые следы. Ревнует он, что ли, не пойму?
Молча смотрю на него, прижавшись к зеркальной поверхности. Он тоже молчит. Топчется рядом, с ноги на ногу переступает, скулы будто острее стали, желваки ходуном ходят, глаза мечут молнии, нос почти касается моего. С ума сойти, какой же он темпераментный.
Доказывать, что я не проститутка, а попала сюда случайно, не собираюсь. Да, мы с Димой знали друг друга мало, но неужели у него не возникло мысли, что я «не такая»? Он же видел, как меня трясло после нападения. Привык, что все притворяются? Я не понимаю! Или он решил, что я таким образом ухожу от деспотичных родителей? В его башке это все выстроилось в схему, где я, узнав, что своим постоянным девкам Егор Валентинович дает откуп в виде малосемейки, сбегаю от родителей на собственную хату, предварительно потренировавшись с его сыном? С ума сойти! Оправдываться? За что?
Я просто прохожу практику в вашей фирме.
Как удобно, Иванка. И как это у вас будет? Он очень часто уже не сможетстаренький! усмехается Дима, обижая меня еще больше, его взгляд ползает по моему лицу, ощупывает грудь, плечи, руки, трется о горячую кожу, точно ищет возможности вспыхнуть, разгореться и вскипятить кровь в заледеневших жилах. Вот почему ты не ответила на мое приглашение, Иванка, заставив ждать полдня! Тебе было некогда, ты развлекалась в компании моего папочки.
Рыкнув, Дима со злостью бьет ладонью по панели над моей головой, заставляя вздрогнуть. Так странно, несмотря на его слова и агрессию, меня захлестывают очень сильные эмоции. Я даже боюсь их. Внезапное сильное влечение к этому фантазеру, привыкшему, что все вокруг покупается и продается, почти мутит мой рассудок.
Не ожидал от тебя. Вот! указывает пальцем, выделяя слова, впечатывая их. Вот от тебя, Иванка! Не ожидал! горько смеется Дима и отходит.
Он тяжело дышит, агрессивно сжимая челюсть. Я злюсь на него, считаю чертовым психом, но в то же время не могу избавиться от этого странного желания, которое испытываю к нему. Это так невыносимо увлекательно: смотреть на него, слышать, чувствовать. Ненавижу себя за то, что уже завидую девушке, в объятиях которой он утешится сегодня.
Двери лифта разъезжаются, и Дима выходит, бросив меня одну. Я тоже выхожу, хотя понятия не имею на какой этаж приехала.