- Вот чудеса! - усмехнулась Варвара, - Лицын признал меня своей родственницей... Ну, и что теперь? Убьёте меня?
- Варенька, мне не зачем этого делать... Султан Селим сам отдаст приказа о твоей казни, когда обо всё узнает.
- Аркадий Васильевич, я уже давно не четырнадцатилетняя девочка, которая могла бы поверить в эту угрозу. Не думаю, что вы хотите дипломатического скандала, тем более, когда война с французами. Или вы правда думаете, что я буду молчать, когда меня прижмут к стенке?
- Хех... Варвара, смотря на тебя, я думаю... - Аркадий схватил девушку за горло, - Что ты глупая крепостная девка, которая возомнила из себя не весть что!
Когда Аркадий начал душить девушку, её взгляд стал насмешливым.
- Что тебя так веселит? - Лицын освободил Варю от удушающей хватки.
- Перед тем, как уйти... Я оставила под одеялом записку с признанием. - восстановив дыхание Варвара продолжила уже более спокойно, - Когда мои служанки обнаружат моё отсутствие, они найдут эту записку.
- Да кто тебе поверит? Ты всего лишь живая вещь!
- Возможно, вы не ошибётесь в первом случае, но тень на хорошие дипломатические отношения будет брошена!
В этот момент Аркадий рассмеялся. И он, и Варвара понимали, что попали в трудную ситуацию. Девушке было ясно, что Лицын так просто не оставит её в покое.
Он хочет меня помучить, - пришла к выводу кадын, - Иначе он подкупил бы евнуха, чтобы меня убили, а не запугивали
Варвара вспомнила бедную Эмине, которая после случившегося не может прийти в себя. Пока совесть не могла этого простить кадын. А если джарийе будет не единственной жертвой?
- Аркадий Васильевич, - Варя решила примерить на себя роль дипломата, - Неужели мы не можем договориться?
Лицын призадумался, и Варя почувствовала лёгкое облегчение, когда поняла, что мужчину заинтересовало предложение о мирном урегулировании конфликта.
- Думаю, это возможно. - согласился Аркадий, - Последние поручение, и я забуду о твоём существование.
- А как я могу быть уверена, что оно будет последним?
- Варвара, у тебя нет выбора, кроме как поверить на слово.
- Что ж, допустим. И что же это?
- Не так быстро. - Аркадий покачал указательным пальцем, - Я сам решу, что это будет за поручение, и когда ты его получишь. Будь готова!
Лицын медленным шагом направился восвояси, оставив девушку дрожать не только от холода, но и от страха неизвестности судьбы.
IX. Прибытие в Старый дворец
Май 1801 год
Старый дворец - это словосочетание звучало для обитательниц гарема, как угроза, однако для большинства одалисок это было неизбежностью. Но также в этом месте можно было и отдохнуть от столичной суеты. Когда султан Селим принял решение посетить обитательниц это дворца, заодно и отдохнуть на пару дней от государственных дел, он взял с собой жён, Эсму-султан вместе с мужем Кючюк Хюсейном-пашой, а также сопровождающую их свиту.
Впервые Сезен смогла увидеть Старый дворец, которым любили пугать наложниц, и, как оказалось, он был намного красочней, чем рисовало воображение. Проехав на карете через ворота, Сезен увидела высокие кипарисы и цветы удивительной красоты, в которых и утопал дворец.
Словно райские сады. - восхитилась девушка, однако её восторженого выражения лица не понимали две других кадын Селима, с которым девушка ехала в одной карете.
Когда вся султанская семья и свита вышли во двор, их встретил евнух, который, выразив почтение падишаху, повёл всех за собой. Коридоры дворца по цвету и по ощущениям казались более тёплыми, чем в Топкапы. На дворце хоть и отпечатались два с половиной века, однако было в этом месте что-то спокойное и даже уютное.
Вся семья прибыла в одну из общих комнат, где султана встречали кадын, ныне покойного, султана Абдулл-Хамида - дяди и предшественника султана Селима. Стоявшая во главе колонны, сорокадвухлетняя башкадын Рухшах выделялась нисколько красотой, сколько осанкой и улыбкой с хитринкой. Сезен показалось, что такая женщина вполне может немного отступить от дворцового этикета. Второй в этой колонне стояла Сениепервер кадын эфенди - мать шехзаде Мустафы и Эсмы-султан. Глаза тридцатидвухлетней луноликой кадын излучали счастье от приезда дочери, да и госпожа была рада снова повидаться с матерью. Третьей по значению была тридцатилетняя Накшидиль кадын эфенди - мать шехзаде Махмуда. На красивом лице этой женщины была хорошо видна тревога, на которую Селим решил не обращать внимание. Как того требовал этикет, женщины выразили почтение падишаху, поцелуем руки и тёплыми словами. После Эсма-султан и её супруг выразили почтение Сениепервер кадын эфенди.
За короткое время в покоях, которые выделили для султана, накрыли на стол, и падишах вместе с семьёй и жёнами бывшего правителя принялся трапезничать.
- Повелитель, - обратилась Рухшах, - По правде сказать, мы надеялись, что Михришах-султан почтит нас своим визитом.
- Валиде немного не здоровится. - объяснил Селим.
В этот момент взгляд бывшей башкадын и Сезен встретились. От игривого взгляда Рухшах девушка залилась краской.
- Как жаль. - улыбнувшись смущённой кадын, женщина обратилась к Селиму, - Иншалла, Михришах-султан скоро поправиться.
- Аминь. - султан обратился к Сениепервер и Накшидиль, - А как вы поживаете?
В этот момент женщины немного растерялись. Они не знали, что и ответить. Сезен догадывалась, что их тревожило. После очередного волнения янычар султан приказал усилить контроль над своими кузенами, которые содержались в изолированном кафесе. Также падишах запретил Мустафе и Махмуду получать письма даже от собственных матерей, которые до этого запрета чаятельно проверялись. После вопроса султана, женщины переглянулись между собой.
- Благодарю за беспокойство, Повелитель. - Сениепервер с большим трудом решилась ответить за двоих, - Благодаря вам, мы ни в чём не нуждаемся.
Сезен обратила внимание на Эсму-султан. После ответа матери её пальцы начали нервно сжиматься. Казалось, будто султанша хотела возразить, но взгляд Хюсейна-паши заставил её успокоится прежде, чем это бы заметил Селим.
***
Воспользовавшись свободным временем, Рабия, которая сопровождала Сезен во время поездки в Старый дворец, встретилась с Надиром-агой - белым евнухом Эсмы-султан.
- С той кадын, которой ты служишь, больше не было этих жутких эпизодов? - спросил Надир.
- После случая с Эмине-хатун ничего не было. - после Рабия печально вздохнула, - Бедная хатун... Вроде бы она сейчас спокойна, но порой так волнуется при виде красного цвета. Я бы даже сказала, что её трясёт от него. В общем, Сезен кадын эфенди пришлось ограничить её обязанности.
- Знаешь, Рабия-хатун, я думаю, насколько человек должен быть жестоким, чтобы довести бедную девушку до такого нервного срыва?
- Причём до такого хотели довести Сезен кадын эфенди, а пострадала больше всех Эмине. До сих пор не могу понять, почему кадын эфенди не хочет, чтобы об этих выходках кто-либо узнал?
- В этой жене султана определённо живут свои тёмные джинны. - Надир хитро улыбнулся.
- Да, дело тут явно нечисто.
- В любом случае, твоя задача выполнять волю Эсмы-султан в Топкапы. Не думаю, что эта кадын когда-нибудь заслужит её внимание.
- Однако я буду начеку, Надир-ага.
- Это правильно!
X. Вспоминая прошлое
На второй день прибывания в Старом дворце Сезен после завтрака решила прогуляться по саду в сопровождении Рабии. Кадын наслаждалась благоуханием цветов и щебетанием птиц.
- Как же тут красиво! - Сезен обратилась к Рабии, - Не понимаю, почему это место так боятся?
- Я тоже не понимаю, госпожа.
- Наложницы боятся не этого места, а забвения в нём. - внезапно раздался звонкий голос Рухшах.
Выйдя из кипарисовых укрытий, вдова султана подошла к Сезен, которая почтительно поклонилась.
- Я так понимаю, ты новая кадын султана Селима. - Рухшах взглянула на девушку снизу-верх.
- Повелитель заключил со мной никах несколько месяцев назад.
- Да, это видно. Твоё лицо ещё не сильно потускнело.
- Вы начали про страх забвения... Простите за дерзость, но скажите: вам не было грустно, когда вы покинули Топкапы после смерти Абдулл-Хамид хана?