Лена недоверчиво косилась на подругу, которая порхала на кухне в облаке муке и беспрестанно шумела комбайном.
Ты точно в норме? спросила она воскресным утром, наблюдая за Никой с безопасного расстояния.
Лучше не бывает! гордо отвечала Карташова, в широкой улыбке демонстрируя аж зубы мудрости.
Какая-то ты слишком бодрая. Даже для себя. Боюсь, тебя потом накроет
Слушай, а как ты думаешь: здесь лучше будет смотреться зеркальная глазурь? Или шапочки из лимонной меренги? Я бы сделала глазурь, но она была вчера, а меренгаотличный способ добавить что-то новенькое
Лена молча вздохнула и отправилась валяться с планшетом, как и полагается уважающему себя человеку в разгар выходных.
А Ника впала в трудовое неистовство, крутилась, как человек под медикаментами. Зато вечером уснула, едва коснувшись головой подушки. Ни секунды на нежелательные размышления и рефлексию. Никаких больше бабских глупостей.
Утром понедельника, подтянутая и выпрямленная, как будто под блузкой прятался невидимый корсет, она отправилась в офис, желая как можно скорее очутиться в привычной атмосфере. С собой в качестве оружия у нее было несколько дегустационных образцов для Веселовского, и уж теперь-то она ни секунды не сомневалась, что если надо уложит его на обе лопатки и сама сядет сверху, но он попробует ее стряпню, иначе ему из кабинета не выбраться.
Внимательные коллеги приготовили ей букет пионов и большую открытку, Алла Михайловна, обычно строгая, теперь на все лады расхваливала Никин ананасовый торт. Продержавшись на рабочем месте до обеденного перерыва, чтобы не вызывать подозрений, Карташова подхватила образцы и ринулась к Веселовскому, едва народ косяком поплыл вниз, в столовую.
У себя? спросила она у секретарши Любы.
У себя, но у него через полчаса деловой обед.
Я быстренько, виновато улыбнулась Ника и, оставив на Любином столе мзду в виде черничной пироженки, прошмыгнула в массивную дверь.
А, Вероника, Марк стоял у зеркала и завязывал галстук. Как твое самочувствие?
Чудесно, вопреки своим ожиданиям, она не ощутила ни намека на прежнее волнение. Принесла тебе кое-что из обновленного меню.
Поставь в холодильник. Там, внизу шкафа.
Обещаешь попробовать? она захлопнула дверцу, замаскированную деревянной панелью: скорее это был минибар, чем холодильник, но место для сладкого нашлось.
Я, честно говоря, и сам попросил бы, если бы ты не принесла. У нас только и разговоров, что про твои сказочные таланты. Должен же я быть в тренде, он одернул пиджак, поправил волосы и повернулся к ней. Привык пробовать то, во что вкладываю деньги.
Твое предложение в силе? спокойно поинтересовалась она и сама себя похвалила: ни потных ладошек, ни трепета в животе, ни хулиганских мыслей о вкусе его губ, идеальный градус самообладания для переговоров.
Разумеется. Я не разбрасываюсь словами, он взял со стола ключи от машины.
У меня появились идеи и дополнения. Плюс я бы хотела выяснить некоторые пункты Скажи, когда тебе будет удобно.
Сейчас у меня встреча с японцами. Ты примерно представляешь себе мой рабочий график. Я думал, что уделил тебе достаточно времени.
Для тебя это один из сотен проектов, для меняединственный, резонно заметила она, глядя ему в глаза. Я хочу четко представлять, на что потрачу ближайшие годы жизни.
Веселовский напрягся.
Ладно, коротко кивнул он, после некоторой паузы. Я скажу юристам выслать тебе шаблонный договор. Обсуди с ними детали, если какие-то моменты покажутся тебе спорными, поговорим за ужином.
Когда?
Сегодня. Я планировал поесть сам в тишине, но так и быть. У тебя будет полчаса, и заранее все обдумай как следует. Кондитерскаяне приоритет для меня, чтобы ты понимала. Я верю в тебя, как в надежного партнера, верю с твою работоспособность и хватку. Но делать какие-то исключения не собираюсь.
Понимаю.
Отлично. Зайдешь ко мне в шесть, поедем вместе, на этом Веселовский распахнул дверь кабинета, пропустил Нику в холл и быстрым шагом направился к лифтам.
Карташова обожала четкость. Ясность во всем, точки на i, системность и порядок. Однако договор на пятнадцать страниц поверг ее в страшное уныние. Казалось бы, юриспруденция призвана для того, чтобы все права и обязанности разложить по полочкам, но на деле витиеватые словесные конструкции запутывали даже то, что представлялось понятным изначально.
Ника в третий раз перечитывала один и тот же абзац, но на строках «в лице такого-то, действующего на основании приказа номер такой-то от такого-то числа, именуемый в дальнейшем» снова возвращалась к шапке. До вечера! Браво, Марк Андреевич! Ей, осилившей в школе «Войну и мир» и «Тихий Дон», в жизни не дочитать этот контракт с сатаной. И если где-то в конце есть пункт, что она отписывает душу и первенца Веселовскому, ей об этом не узнать. И как быть? Спалить юротдел или приползти к ним на пузе с просьбой все разжевать? Ника выбрала второе.
Прохладным тоном, с видом невероятно занятого человека, оторванного от работы государственной важности, юрисконсульт Римма пересказала Карташовой суть контракта. Контрольный пакет, права на названия, фирменные блюда, сайт и товарный знак, все получал Веселовский. Процент от прибылис момента выхода в плюс. Вроде ничего нового, но на бумаге все выглядело страшнее, чем в теории. И Нике стало страшно лезть в этот хомут. В Марке иногда проглядывала акула. Любой неверный шаги стальные челюсти сомкнутся на шее. И где теперь вся твоя решимость, Карташова?..
Но Ника закусила удила и без пяти минут шесть уже стояла под дверью босса, сжав сумочку, как штык перед последним боем.
«Ягуар» домчал их до модного стейкхауса, и она вдруг пожалела, что не уточнила сразу, кто оплачивает ужин. Веселовскому это было бы раз плюнуть, но ведь они пришли сюда, как потенциальные партнеры, а не любовники. А для нее, особенно после всех трат в кондитерском бутике, ценник был неподъемным. Она ждала какого-то намека, но Марк с привычной небрежностью заказал мраморное мясо средней прожарки с гранатовым соусом и откинулся на спинку стула. Одна вздохнула и выбрала салат с тунцом, отказавшись от горячего.
Я привык работать в другой сфере, Ника, начал Марк, оттянув узел галстука. В сфере инноваций. Где каждый продукт уникален. В ресторанном бизнесе все топчутся на одном месте.
Тогда зачем я тебе?
Не знаю, честно ответил он. Я оценил твою работу над планом, все выверено и надежно. Если деньги могут работать, то пусть работают. У меня были и более рискованные вложения.
Я просто хочу понять, она задумчиво водила пальцем по ножке бокала с водой. Ты заинтересован в том, чтобы идея была воплощена? Именно в том виде, в котором я ее подала?
Мне нравятся твои десерты. Я все честно попробовал днем, суши за обедом все равно были отвратительны, он невольно скривился. А у тебя все вкусно.
Почему мне тогда кажется, что сейчас будет «но»?
Потому что оно будет. Я бизнесмен, а не художник. Если мне придется выбирать между идеей и продажами, хотя, подчеркну, твой план, скорее всего, сработает именно в первоначальном виде, я выберу продажи.
Справедливо.
Это хорошее предложение, Ника. Ни один банк не одобрит кредит на такую сумму человеку без запаса прочности. И проценты Одна ты не вытянешь. Нерентабельно.
Знаю.
Что ж, он развернул салфетку с ножом и вилкой, потому что на горизонте появилась официантка с едой. Тогда давай обсудим детали. Но времени я тебе даю до пятницы. Либо мы в пятницу подписываем контракт, либо предложение аннулируется. Договорились?
Да, Марк, она глотнула воды, жалея, что не заказала вина.
В итоге он все же расплатился. Лениво, по-царски.
Не валяй дурака, бросил он, когда она полезла за кошельком.
Она смотрела на него и не понимала, откуда в ней брались романтические фантазии все эти годы. Теперь она ясно осознавала: он чужой. То, что когда-то казалось мужественностью, вдруг предстало в ином свете. Жесткий, непримиримый человек. С ним не получилось бы уютно лежать под пледом и мечтать. Стал бы он откровенно восхищаться ее готовкой? Подошел бы на кухне сзади, пока она моет посуду, чтобы нежно поцеловать в шею? Вряд ли. Да и он больше не позволял себе никаких вольностей. Вступили на поле переговоров, и все искры, которые летали между ними на тренинге, растаяли. И Ника была этому рада. Очередной порции волнений она бы просто не вынесла.
Глава 17
30 мая 15:43
#отпускное
Душа просит праздника. Предложения в студию.
Сначала Паша названивал Нике с упорством продавца пылесосов. Извинялся. А потом вдруг решил: с хрена ли? Взрослый мужик. Завидный, между прочим, жених. Помани пальцем любую из медсестери компания на вечер обеспечена. Ну, нахамила Катька. И когда Паша понял, что из-за ее слов Карташову бесследно сдуло из квартиры, обрушил на сестру весь свой гнев. А он был страшен.
Отчитал мелкую так, что выпори он ее просоленными розгами, эффект и то был бы слабее. Рассказал про первый день, про истерики Никиты, про грозу и путешествие в больницу. Про то, как Ника купала ребенка, канифолила каждый день ванну, кухню и комнаты, чтобы мелкий не дышал пылью. Не спала по ночам и тягала на улицу коляску. Утешала и распевала колыбельные и ни на секунду не подумала сбежать, как сама непутевая Катька. Паша своего добился. Устыдил девчонку. Выбил обещание во что бы то ни стало извиниться при следующей встрече. И не просто извиниться, а покаяться и рухнуть в ноги этой святой женщине.
Однако потом Катя с мужем и ребенком свалила думать о своем поведении, а Паша попытался поговорить с Никой. И ему не удалось. Святость Карташовой испарялась на глазах, а он злился. В конце концов, лично он ничего такого плохого не сделал. Распинался перед Макарихой, чтобы заслужить одобрение Никиной лучшей подруги, честно выслушивал ее пустой треп, изображал из себя английского аристократа. Ладно, чутка перестарался, чтобы проверить реакцию Карташовой. И сам уже был не рад, потому что та взъелась и изводила его потом своими показательными выступлениями. И вот уже почти-почти Но нет! Явилась Катька, брякнула глупость, не подумав, а Ника, как нарочно, будто этого и дожидалась. Взяла, жестокая, и бесследно исчезла.
Паша в такие игры не играл. Уверенно держался одиноким мустангом. На выходные смотался к Поспелову на дачу с половиной своих стратегических запасов алкоголя. Выбрал жемчужины коллекции больничных подношений и устремился за МКАД отдыхать по-мужски. Женя обеспечил закусь и приятную беседу, погода выдалась солнечная Не выходные, а мечта.
Сельскую пастораль испортила Света Поспелова. Как и все замужние женщины, она страдала от острой нехватки романтики. Вытянула из расслабленного вискарем Исаева подробности про Нику, раздула из этого целую драму и принялась пилить Пашу на тему дамы сердца и рыцарских поступков. Женю к тому времени разморило на садовых качелях, и вступиться за друга было некому. Поэтому Паша продолжал пить и волей-неволей слушать.
На следующее утро он проснулся в бане Поспеловых с жутчайшей головной болью, провалами в памяти и стойким ощущением, что должен ехать к Нике. Откуда взялось это мерзкое ощущение, он понятия не имел, но оно росло и крепло внутри, как кишечный паразит.
В Москву он вернулся в понедельник, намылся и даже сходил в парикмахерскую. Следы прошедших возлияний, правда, остались еще в мешках под глазами, но он уже выглядел приличным человеком.
Хотел было ехать днем, но запоздало вспомнил, что Ника вышла на работу. Подумал, не купить ли цветов, но отбросил эту глупую затею. Вот пусть сначала поговорит с ним, сходит в кино или кафе, тогда и получит цветы. Ему тоже нужны гарантии. И пусть он сам пока не представлял, чего именно хочет от Карташовой, но знал, что, во-первых, не успокоится, пока ее не увидит, а во-вторых, это явно не история на одну ночь.
К половине седьмого он подрулил к ее подъезду, припарковался и принялся ждать. Зная, где она работает и во сколько заканчивает, произвел несложные расчеты. Однако она не появилась ни через пять минут, ни через пятьдесят. И только Паша собрался выйти из машины и подняться в квартиру, на случай, если она пришла пораньше, хотя свет в окнах не горел, как во двор, сверкая капотом, въехал «ягуар». Мгновение в Исаеве еще жила надежда, что богатенький буратино может подвозить какую-то другую жительницу этой несчастной хрущевки, но элитный автомобиль затормозил аккурат у знакомого подъезда.
Блики на лобовом стекле не давали Паше рассмотреть, что происходит внутри. Но когда дверца распахнулась и на асфальт ступила изящная ножка, а следом вылезла и предательница целиком, Исаев увидел на ее лице широкую беззаботную улыбку. И замер. Не мог пошевелиться. Ника обернулась, махнула рукой водителю «ягуара» и зашагала домой. И когда сияющий многолошадный монстр поравнялся с Пашей, тот смог различить довольную физиономию Веселовского.
Несколько минут Исаев сидел в тишине. Потом не выдержал, вылез на свежий воздух. Как раз зажглись фонари, на небе еще виднелись рыжие росчерки, с раскидистого каштана осыпались снежными хлопьями мелкие белые цветочки. Дневная духота ушла. Из чьих-то окон тянуло жареной рыбой, и Паша сам не знал: паршиво ему от этого тошнотворного запаха или от того, что он только что увидел.
Кого ждем? раздался за спиной женский голос.
Лена? удивился Исаев, обернувшись.
Ага. Так что ты тут стоишь, как не родной? Ника уже, судя по всему, дома. Или ты со мной хотел поговорить?
Не знаю Может, и с тобой Сходим куда-нибудь?
Только не сегодня, Макариха поморщилась и потерла переносицу. Устала, голова болит Не думай, что это отмазка. Серьезно.
Окей.
А может, завтра? Или в четверг?..
Тебе решать, у меня отпуск.
Давай в четверг. Спишемся ближе к делу.
Паша сам не понимал, зачем позвал Лену. Как-то само сорвалось с языка. Свидание его сейчас интересовало меньше всего, продолжение вечера тоже. Она была из тех красоток, которыми приятно щегольнуть, но непонятно, куда пристроить в обыденной жизни. Как машина с откидным верхом: выглядит круто, но ни во дворе оставить, ни зимой на рыбалку поехать. И задолбаешься соответствовать.
Нет, Лена нужна была ему скорее как способ расшевелить Карташову. Они же подружки? Как там делается у девушек: секретики всякие, тайны, самое сокровенное на ушко Вдруг Ника узнает, что он куда-то пригласил Макариху? Спохватится и сама прибежит первая. Или ворвется на свидание и с разбегу: «Нет, Паша, тебе я нужна, а не она!» Повиснет у него на шее, вернется в его квартиру и уж тогда-то Ха! Ну и дурак! Исаев ухмыльнулся своим мыслям. Очевидно, что такого не будет. Но помечтать-то можно.