Павлик, не нужно начала было мама.
Сто восемьдесят на сто, неумолимо продолжал он. Так что давай ты убьешь меня этим страшным взглядом в другой раз.
Не собираюсь я Ника набрала воздуха для новой тирады.
Так вот, перебил Исаев. Я звонил в ординаторскую несколько раз, меня отбрили. Надежда Сергеевна, Вы не попросите историю болезни? Может, хоть Вам дадут? Мне не стоит и пытаться, сами понимаете: хирургическая ревность, москвичи
Конечно-конечно, Павлик, бегу, спохватилась женщина и через мгновение исчезла в коридоре.
Какая еще хирургическая ревность? Ника подозрительно прищурилась.
Так, Карташова, слушай меня, Исаев нагнулся почти к ее лицу, и она заметила в его глазу красный лопнувший сосудик.
Наверное, почти не спал
Ты опять с суток?
Нет, удалось ночью вздремнуть. Иначе нельзя было бы сегодня Не перебивай, он говорил тихо, чтобы не привлекать внимания других больных и посетителей. Я вчера вечером смог дозвониться до хирурга и выяснил, что у тебя был гангренозный аппендицит, абсцесс, тифлит и полный комплект, сообщил он.
Так разве они все, что надо, уже не вырезали? дернула плечом Ника.
Не так все просто. Я не хотел ее пугать, но дела не очень хорошо. Что они тебе колют?
Не помню Что-то такое длинное Цифри Цитри
Цефтриаксон?
Точно! Откуда ты?..
Не самый лучший вариант. Видимо, не действует. Сейчас я тебя посмотрю, и он вскочил, подошел к раковине и по-хирургически тщательно вымыл руки.
Он был слишком серьезен, чтобы Ника спорила. Суровых медиков ей и так хватало за глаза. Поэтому она задрала подол ночнушки, обнажив живот. Он аккуратно отодвинул повязку, надавил на края раны, приблизился ко шву, придирчиво его изучая. От трубки, наполненной чем-то темным, шел нехороший запах.
Извини, прошептала Ника.
Паша вздохнул и сел на стул для посетителей.
Все это развилось, потому что мы проворонили острый аппендицит. И получили скопление гноя, понимаешь? У тебя, насколько я понимаю, после той нашей встречи живот отпустило?
Ну, да, но
Вот он и созрел к выходным. И прорвался в брюшную полость.
Подожди. Мужик на УЗИ сказал, что перфоративный аппендицит. А ты сейчас сказал что-то другое
Значит, не разглядели. Бывает такое: идешь на перитонит, а там абсцессище, гной в полости Не нравится мне это пробормотал он.
Что именно? Некрасиво сделали?
Он посмотрел на нее, как на умалишенную.
Да, Ника, именно это меня сейчас беспокоит.
Не можешь ответить нормально?
Ну, вот что, он терпеливо втянул носом воздух. Не собираюсь я препираться. Слушай меня внимательно. Это похоже на осложнения. Возможно, подгнивает купол, но
Какой купол?
Карташова, дай договорить! В который культю убирают.
Какую культю?! ужаснулась она, но тут же прикусила язык. Молчу.
Пусть только уйдет, она все погуглит. Только бы не забыть слова.
Сейчас ты напишешь отказ и едем на скорой в Москву. Да, ты имеешь на это право, ответил он на ее вопросительный взгляд. Я придержал для тебя место, сегодня тебя привезут и сразу на стол.
Опять?! взвизгнула она.
Тихо ты. Опять. Все почистим, сменим антибиотик. Я буду твоим лечащим, и маме мы ничего не скажем, ясно?
Ты серьезно?
Наплету чего-нибудь про палату и условия. Скажу, что лучше подержать тебя подольше, до полного выздоровления. Ей сейчас не нужен криз, понятно?
Да.
Ты точно усвоила? У меня нет возможности водить тебя за ручку.
Да, Паш. Спасибо тебе.
Тут, конечно, третий этаж, но я пойду лучше прикрою окно
Ха-ха. Мне ясно, Исаев, я ступила. Больше не буду.
Ну как вы тут? Надежда Сергеевна нарисовалась как раз вовремя, и Ника спешно накрылась одеялом. Они отказались выдавать мне историю на руки, представляешь? Пыталась прочитать, но эти ваши каракули Зато я все сняла на телефон. Мне девочки на юбилей подарили. Сейчас, как тут открывается В общем, на. Сам разберешься.
Паша углубился в снимки, а Ника приподнялась на кровати.
Мамуль, ласково начала она. Павлик предложил мне перевестись к нему в тринадцатую. Я думаю, стоит послушаться. И к тебе ближе.
Да ты что! Павлик, вот спасибо! мама радостно всплеснула руками. Я и сама думала, но постеснялась спросить
Чтобы мамаи постеснялась? Удивительное дело. Ника покачала головой. Кто бы мог подумать, что к Исаеву будут относиться с таким пиитетом. Заслужил ведь. Спаситель, хоть и на белой газели вместо богатырского скакуна. Или, к примеру, черного ягуара.
И пока Ника писала отказ, Исаев о чем-то говорил с ее хирургом в коридоре и вызванивал транспортировку. С его помощью все заняло не больше часа. Ника едва успела попрощаться с соседками по палате, как Паша собственноручно сдал ее в дребезжащую карету неотложки и сам забрался следом.
Слушай, я не хотела спрашивать там, тихо сказала они, когда машина вырулила на трассу. Но осложнение пошло из-за того, что они напортачили?
Он задумчиво смотрел в окно, и на его лице мелькали пятна солнечного света.
Не думаю. Все вместе. И медикаменты, и аппаратура От их мастерства здесь не все зависит, к сожалению.
А можешь рассказать про операцию?
Предстоящую?
Нет, которая была. Ты ведь читал историю. Я спрашивала, но они все время на бегу, и мне никто толком не объяснил. Бросили пару слов, из которой я разобрала только аппендицит.
А что тебе это даст? Паша вздохнул и повернулся к ней.
Просто. Интересно ведь. Меня режут, а не кого-то.
Ну, смотри. Они вошли в брюшную полость.
Так, Ника с готовностью смотрела на него, как на учителя в школе, словно готовая в любой момент записать.
Целились на перитонит, а нашли абсцесс. Нарыв. Он уже лопнул, все вытекло. Гноя около ста миллилитров было, как они пишут. И когда все убрали, оказалось, что сам аппендикс, ну, червеобразный отросток, уже успел сгнить и самоампутировался.
Отвалился, что ли? поморщилась Ника.
Вроде того. Но то место, откуда он рос, уже было поражено. Воспалилось. Они попытались закрыть дефект швами, и за это им, между прочим, респект. Потом поставили тампоны с левомеколем и в малый таз, и на место абсцесса, но что-то пошло не так. Видимо, начался некроз
Все, я больше не могу. Прости, Нику передернуло. Я думала это интереснее.
Гной, черви, некрози все у нее внутри. Господи, как она вообще держалась на ногах? Зомби, а не человек. Ходячий бизнес-план. Выходит, она тихо гнила изнутри, а думала только о дегустации? Теперь понятно, почему Исаев смотрит на нее так снисходительно.
Ну, а ты чем по жизни занимаешься? с улыбкой спросил он, явно пытаясь ее отвлечь.
Работаю в инвестиционной конторе. Хочу открыть свое дело. Ты же видел у меня в комнате меню? Вот, как раз подумываю о кофейне-кондитерской.
И что будете подавать?
Десерты, выпечку, что же еще. Из лучшего у нас капкейки с малиновой она сдержала волну тошноты. Нет. Не могу про еду.
Жаль. Я бы послушал, если поесть все равно не получается.
Рассказывай лучше ты что-нибудь. У тебя голос успокаивает.
Правда? Вот уж не думал. А что?
Что хочешь. Есть ли жизнь на Марсе, нет ли жизни на Марсе Или на худой конец, как ты умудрился попасть в мед и дошел до самых вершин хирургии.
Ну, не такие уж это вершины Хотя да, ответственными хирургами в тридцать два кого попало не делают
Ника уютно прикрыла глаза, словно кто-то читал ей сказку на ночь. Боль отступала вместе с волнением, его спокойный теплый голос действовал лучше всякого наркоза.
Эй, не отключаться мне здесь! вдруг опомнился он. Держи меня за руку.
Да, сэр, блаженно пробормотала она, не открывая глаз. Только никуда не уходи.
Глава 8
02 мая 12:29
#миртрудмай #спасибочтоживой
Пора обзавестись дачей, ящетаю. Буду феодалом.
Главное, чтобы там телефон не ловил, и хотя бы пару дней не видеть Шарик[1].
[1] Шарикоподшипниковская улица рядом с 13 ГКБ.
Пал Дмитрич, опять вы? приветствовала его в оперблоке сестра Ольга, с которой он только вчера распрощался на выходные.
Опять я. Кто у нас дежурит?
Поспелов. Он во второй сейчас.
Отлично. Если разминемся, предупреди насчет меня.
А что случилось-то? Ольга достала из коробки новую пару перчаток.
Там девушка у меня с осложнением после гангренозного аппендицита. Надо бы взять. История свежая, но ты все равно возьми анализы, подготовь. Операционная есть?
Первую сейчас отмоем, и, по идее, можно взять.
Что значит «по идее»?
В приемнике мужчина с аппендицитом, но Поспелов говорит, что срочных можно вперед, Ольга переминалась с ноги на ногу, и было заметно, что ей не терпится закончить разговор.
А из анестезиологов кто? Севанян?
Да. Но его должен подменить Фейгин.
Зачем? Разве он не?..
Пал Дмитрич, не втягивайте меня в их преферанс дежурствами. Там белья вагон, отходы и полы домывать.
А санитарка?
Зинаида Федоровна-то? У нее спину продуло вчера на грядках, я ж не зверь. Можно я пойду? А то до утра не управлюсь.
Конечно, конечно. Извините.
Паша решил все же дождаться Поспелова, чтобы не самовольничать в его смену. Договорился с ассистентами, отправил Севаняна к Веронике. Он убеждал себя, что она не настолько близкая знакомая, чтобы отказаться, но отчего-то нервничал. Да и поздно было отказываться. Во-первых, никто кроме него не стал бы заговаривать зубы Надежде Сергеевне, во-вторых, она вдруг так восхищенно посмотрела на него там, в неотложке Не хотелось терять лицо.
Нет, недостатка в женских восторгах у него не было. У некоторых дамочек молодой врач был чем-то вроде фетиша. Здесь, конечно, не Америка, чтобы девушки в очередь выстраивались за престижным статусом докторской жены и весомым окладом, но кое-какой романтический флер вокруг белого халата сохранялся. Больше, правда, у старушек. С ними просто чаще приходилось иметь дело. Да и молодым девушкам опыт ручного осмотра порой казался чем-то игривым и пикантным. В первые годы работы, по глупости не послушавшись коллег и не удалив страницу с реальным именем из социальных сетей, Паша время от времени получал послания от недавних пациенток. А уж медсестрам и вовсе чуть ли не по должностной инструкции полагалось бросать на врачей томные взгляды и грезить о подвенечном платье. Времени у них на это, конечно, оставалось мало, но не было случая, чтобы Паша зашел в сестринскую и остался без чашечки кофе, домашнего пирожка или радушной улыбки. Разумеется, здравым смыслом он обделен не был, и потому мух с котлетами никогда не смешивал.
А Бася Карташова его всегда бесила. Сам не понимал, почему. Выходила гулять во двор вся из себя, в белых гольфиках. Кто вообще гуляет в белых гольфиках? Играла с другими мелкими в какую-то дурь, все время у них были альбомы с секретиками, наклейки и прочая девчачья чушь. Два хвоста, круглые щеки под челкой и деловито поджатые губы. И на него смотрела, как пионер на тунеядца. И пусть он эти времена не застал, но именно такой ему представлялась советская зануда. Только красного галстука не хватало.
С какой стороны ни глянь, ему должно было наплевать на ее мнение. Мелкаяраз, девчонкадва. Не сказать, чтобы она была очень толстой, но его так разозлило это сюсюкание «Басенька», что он не удержался. Да, пожалуй, он погорячился. И в какие-то моменты ему даже становилось жаль ее. Но только он думал о том, чтобы как-то сгладить свою вину, как она бросала на него свой фирменный презрительный взгляд, он чувствовал себя последним нищебродом, и от злости выкидывал очередной фортель.
Она была не виновата, что ей так повезло с отчимом и мамой. Его вот мама воспитывала одна, как и все в девяностые, впахивала на трех работах и вся родительская любовь выливалась в раздраженных «Ешь!», «Иди спать!», «Выключи телевизор» или «Опять двойка?! А ну поди сюда, скотина такая!». И он шел, только не к маме, а в гаражи, где они с пацанами жгли покрышки, строили убежище и хоронили дохлого голубя. И как назло всякий раз, когда он нес скоропостижно почившую зверушку на импровизированное кладбище, ему попадалась Карташова. И смотрела на него с таким омерзением, как будто он их собирался есть.
А потом он с диким трудом окончил школу и чудом поступил в мед. Мама с недоверием относилась к сыну, который вдруг стал проводить ночи напролет за учебниками и даже бросил курить. Но боялась сглазить, и не трогала. Заикнулась пару раз, что не стоит пытаться, и может, лучше попробовать как сын тети Вали, на машиниста, там платят сразу. А Паша уже сел на своего конька. И поступил. С каким-то даже остервенением. Выкусите, мол. Не ожидали?
После второго курса пошел волонтером в больницу, и несмотря на три очка по анатомии, опытным коллегам понравился. Видимо, за цинизм, острый язык и крепкий желудок. Ни разу не проблевался. Ни после попоек, ни после морга. Сам профессор Захарьин отметил, что у Паши твердая рука.
Как-то Исаев приехал на встречу выпускников. Не ради Карташовой, конечно. Но все же рассчитывал увидеть, как вытянется ее лицо, когда она узнает про медицинский. У других ребят вытянулось. А она даже не пришла. Ну и плевать. Не больно и надо было.
А потом все навалилось: ординатура, работа, мама попала в аварию, оставив на него младшую сестру Катьку, которая только в одиннадцатом классе тогда училась. Пришлось ишачить на репетиторов, брать операции одну за другой до ряби в глазах и ломоты в пояснице. Стыдно вспомнить, даже случаи с ложным подозрением на аппендицит клал на стол, зато в эндоскопии поднаторел. И Катька поступила. А спустя пару лет выскочила замуж, съехала, Пашу назначили ответственным хирургом. Жизнь наладилась.
И вот, когда на днях ему подвернулась тетя Надя, Паша раскатал губу. Вот он, если не долгожданный, то заслуженный шанс блеснуть профессионализмом перед Карташовой. Надежда Сергеевна так благоговейно кудахтала вокруг него, и он почти поверил, что дочка тоже рухнет ему в ноги от восторга. Прости, мол, Исаев, я-то думала, ты, дебил, уже скололся в притоне, а ты вон какой И он даже подумывал, не захватить ли ему для пущего врачебного шика трость. Раз уж брился только по понедельникам.
А Вероника встретила с привычным недовольством. Вытянулась, оформилась, а взгляд из-под челки все тот же. Еще бы гольфикии назад в детство. Аккуратистка несчастная. Вся комната в каких-то ящичках, полочках, коробочках разноцветных. Кладовая безумного шляпника. На футболкезаяц, на трусахкотик. Сколько ей лет вообще? Конечно, за фигуру она знатно взялась, и Паше стоило некоторых усилий сосредоточиться на пальпации. Но если она собирается когда-нибудь выйти замуж, пора бы уже и одеваться по-взрослому. Какой-нибудь кружевной красный лифчик с бантиком, который так и хочется развязать А потом она раскрыла рот. И наваждение исчезло. Махом. Как не бывало. Начала спорить, цепляться Тетя Надя была права, Никахудший вариант пациента. И не потому, что молчит. А потому что никого не слушает и считает себя умнее всех. Сильверстов в юбке. Было бы справедливо, если бы и его желчный остался в Пушкино. Но повезло только Карташовой. И Паша серьезно подумывал сплавить ее Поспелову или Черемисову Отличные врачи, опытные. Черемисов, правда, бабник, и уж он бы оценил полный четвертый размер И потом она так посмотрела на него в скорой, что его тряхнуло не только от колдобины, но и от гордости. Взгляд, который он представлял себе еще студентом. Восторг и одобрение. Понятно, что ее штырило от интоксикации, и чувствуй она себя чуть лучше, немедленно поставила бы его на место, но тогда на один момент, когда она взяла его за рукусама! и прошептала: «Только никуда не уходи», ему невыносимо захотелось сделать что-то геройское. Конечно, хрен он теперь передаст ее другому врачу. Жаль, что оперировать придется под общим наркозом. А будь она в сознании, уж он бы показал, каким должен быть настоящий хирург. Невозмутимым, ироничным и гениальным.