Прыгай на борт, красавица! нараспев кричу я. Прокачу с ветерком. И пару раз уроню задницей в пыль дорог!
Мне моя задница дорога, как память, отвечает доберман, и поглядывая на мамашу, которая, прикрыв ладонями уши ребенка, возмущенно уходит прочь.
Я провожаю ее взглядоми натыкаюсь на парочку красоток, которые жгут моего добермана глазами, словно от этого зависят их жизни. И таквесь день. На Влада таращились все без исключения самки в радиусе ста метров, но Рэмэто совсем другое. Да, они близнецы, но на него женщины смотрят совсем иначе. Как будто онафродизиак, и нет никого, кто бы мог сопротивляться его сумасшедшей притягательности.
Он прослеживает мой взгляд, натыкается на красотоки подмигивает им. Девушки перешептываются энергичнее и, наконец, идут к нему. Я отворачиваюсь, хватаю телефон и набираю номер Кости. Он не берет трубку ни после третьего гудка, ни после десятого, и сеть, сжалившись надо мной, разрывает соединение.
Мне все это совсем, совсем не нравится.
Карусель останавливается, и я легко спрыгиваю на землю. Девицы уже вовсю обрабатывают добермана, и он, кажется, совсем не против попасть под двойной удар, в отличие от Влада, которого повышенное женское внимание тяготило и даже раздражало.
Я разрываюсь между желанием потихоньку ускользнуть: у меня с собой есть деньги и я без труда доберусь домой. Но почему-то в эту самую секунду в моей голове появляется образ заплаканной Ольги. И я чувствую странную солидарность. Сейчас мы обе: женщины, которые водят за нос парни, которым они доверяли.
Я подбегаю к Рэму, легко запрыгиваю ему на спину, скрещиваю ноги на животе. Он даже не выглядит удивленным, как будто давно приготовился к такой выходке. И даже подыгрывает: задирает штанины и обхватывает теплыми ладонями мои лодыжки, большими пальцами рисуя круги на коже.
Моя девчонка, скалится доберман прямо в офигевшие лица красавиц. Больная на всю голову и жутко ревнивая.
Девушки быстро покидают поле боя.
У тебя невеста есть, кобелина, зло рычу ему в ухо, подавляя желание укусить. Ты скоро в ЗАГС маршируешь.
Не суй свой любопытный нос в мою личную жизнь, Бон-Бон, ухмыляется он. И прекращай корчить из себя защитницу униженных и оскорбленных. То, что я поболтал с парочкой овец, куда меньшее преступление, чем вот это.
Он немного поворачивает голову и как бы невзначай потирается чуть-чуть колючей щекой о мои губы. Поджимаю их, пытаясь убедить себя, что мне плевать, но вместо этого слизываю его вкус со своей кожи, вдруг понимая, что вот она, «нота сердца» его одеколонаон сам.
Быстро, едва не падая, становлюсь на ноги, поворачиваюсь на сто восемьдесят градусов и торопливым шагом иду к колесу обозрения.
Глава одиннадцатая: Ени
Надо же было ему пойти следом. Именно на «чертово колесо», именно на этот аттракцион, хоть я до сих пор не понимаю, какая муха меня укусила, что я добровольно отдалась на погибель собственной фобии.
Дело в том, что я ужасно, до паники и дрожи в коленях боюсь высоты. Когда мы с мамочкой жили в многоэтажке, я даже на балкон никогда не выходила, боясь, что стоит посмотреть внизи высота утянет меня, словно водяной на дно омута.
Ты идешь? Рэм проходит за ограждение, останавливается около кабинки.
Я вспоминаю, что высота Большого колеса обозренияпятьдесят метров, и меня начинает мутить. Готова убежать, но напирающая сзади детвора буквально выталкивает меня вперед. Рэм ловит за руку и помогает забраться внутрь, садится напротив. С усмешкой наблюдает за тем, как я, с третьего раза, дрожащими руками пристегиваю себя цепочкой, сам же нарочито игнорируя эту возможность.
Между прочим, техника безопасности, говорю я, радуясь, что голос мне не изменил. А если ты вывалишься, имей в видусоотношение наших весовых категорий, роста и расстояние дает в сумме не больше пяти процентов шанса на то, что я успею схватить тебя за ногу.
Доберман игнорирует мою пламенную речь, снова кладет ногу на ногу и закуривает.
Морщусь.
Что такое, малышка? Не любишь курящих мужчин? интересуется он.
Не люблю дураков, которые сами себя убивают, отвечаю я.
К моему большому удивлению, он согласно кивает
Знаю, что это дрянь и обязательно брошу. В следующем году.
Те, кто так говорят, никогда не бросят. Хочешь что-то сделатьначни это делать прямо сейчас. Не жди понедельника, будто ты толстуха, которая собирается садиться на диету века.
Моя метафора его веселит. И я почти расслабляюсь, но в этот момент колесо дергается, начинает медленно ползти вверх.
Мне страшно. Мне так страшно! Может быть, я еще успею спрыгнуть? Шальная мысль заставляет меня потянуться к бортику, посмотреть внизи головокружение рушит последние попытки быть хладнокровной. Быстрее, чем понимаю, что происходит, сбрасываю цепочку и запрыгиваю на Рэма, будто онмой волшебный единорог.
Боишься высоты, Бон-Бон? спрашивает он, пока я судорожно комкаю в кулаках его рубашку.
Бессмысленно отнекиваться, ведь я уже выдала себя с головой.
Останови его, пожалуйста, прошу я, почему-то уверенная, что моему доберману и это по силам. Я хочу уйти. Я задыхаюсь, мне плохо, я сейчас Меня сейчас стошнит!
Он ловит мои руки за запястья, удерживая в вертикальном положении, пресекая попытки уползти под скамейку. Клянусь, я почти готова это сделать, даже если при этом буду выглядеть жалко.
Бон-Бон, его взгляд гипнотизирует, просто дыши. Вдох-выдох, и снова вдох-выдох.
Он начинает дышать и одобрительными кивками подстегивает следовать его примеру. Я подхватываю ритм, и это приносит облегчение.
Не смотри по сторонам, Бон-Бон, приказывает Рэм, когда мой взгляд непроизвольно соскальзывает на верхушки деревьев. Смотри на меня.
Раскомандовался, шиплю я сквозь стиснутые судорогой зубы.
Наслаждайся этим, детка, подтрунивает он. Я тебе не Тапок, чтобы вертеть меня по нарезной.
Ты мне братик, отвечаю я, концентрируясь на его глазах.
Хрень собачья, Бон-Бон.
Все равно, что ты думаешь, братик, ерничаю я.
Он ухмыляется и медленно заводит мои руки себе за голову, немного жмурится, когда я хватаю его за волосы. Его ладони оказываются у меня на талии, и остаются там, хотя пальцы потрясающе крепко, почти до боли, впиваются в тело.
А теперь посмотри на вид сверху, Бон-Бон. Он потрясающий.
Я отрываю взгляд от его гипнотического влиянияи понимаю, что схожу с ума.
Желтые шапки деревьев, подсвеченные золотом солнечного дня, сверкающие солнечными зайчиками высотки, безупречно голубое небо и пушистые облака на горизонте. Воздух пахнет терпкой осенью, каштанами, дымком над кучами листьев.
Красиво, выдыхаю я, ощущая острую потребность прямо сейчас, до одури надышаться этой осенью.
Очень красиво, отвечает Рэми я вижу, что он смотрит только на меня. Безупречно.
Я моргаю, пытаюсь стряхнуть эту дурацкую паузу, сделать что-то, чтобы исчезло это странное двойное значение простых слов, потому что в эту минуту кажется, что говорит он вовсе не о том, как красива наша столица осенью с высоты пятидесяти метров.
Больше не боишься, малышка? спрашивает он неожиданно низким голосом, как будто ему стало не хватать дыхания.
Нужно придумать ответ. Что-то колючее, едкое, что-то, что убьет напряжение, но мысли путаются. И вкус осени на языке все больше становится похож на вкус его «ноты сердца», и хочется попробовать еще, и еще.
Телефон взрывается совершенно сумасшедшей стандартной мелодией. На экраненомер Кости. И кабинка колосе обозрения спускается вниз. Когда кабинка останавливается я быстро выскакиваю наружу и, отбегая на безопасное расстояние, отвечаю. К счастью, голова снова быстро включается в работу, и от странного романтического налета не остается и следа. Я снова в своей стихии: готова анализировать, слушать между слов и делать правильные выводы даже если их пытаются завуалировать.
Что случилось с твоим номером? беспокоится Тапочек после того, как мы обмениваемся приветствиями. Я только сейчас получил твое сообщение.
Я звонила, «улыбаюсь» в ответ на его реплику.
Я был занять, солнышко.
Мне хочется прямо сейчас, «в лоб» сказать ему, что я все видела, и что это его «занятие» не вызывает ничего, кроме отвращения, но молчаниезолото. Я должна узнать до какой степени вранья он может дойти. Просто поставить перед фактомне интересно. Мне нужно то, что даст повод его ненавидеть, потому что уже сейчас понятно, что разрыв не будет безболезненным. Мой идеальный умный, красивый и нежный принц вдруг оказался
Скажи ему, что он долбоеб, довольно громко, наверняка с умыслом, чтобы услышал и Костя, говорит рядом доберман. И что для разового траха можно найти кого-то посимпатичнее.
Я прикрываю трубку рукой, посылаю Рэму злой взгляд. Он прячет руки в карманы брюк, лениво покачивается на пятках, каждый раз нарочно близко наклоняясь ко мне.
Что? растерянно спрашивает Костя.
Здесь шумно, нарочно кричу я и снова отступаю назад, но Рэм идет за мной, изображая взявшего след хищника. И понятно, что отступать он не намерен. Хотела спросить, когда ты уезжаешь. Я же должна тебя провести.
Пауза для раздумий затягиваетсяи мой доберман снова рядом. Лениво вскидывает руку, заправляет прядь волос мне за ухо, даже не пытаясь скрыть издевку во взгляде.
Не стоит, солнышко, говорит Костя, и я слышуслышу! напряжение в его голосе.
Тапочек пытается обмануть. Мне эти интонации хорошо знакомы: иногда, когда мы проводим время вместе и его донимает мать, он вот таким же голосом говорит, что в библиотеке или делает жутко важный архитектурный проект. Самое обидное, что он совсем не умел врать и когда его мать в очередной раз влезла между нами, я поняла, что пора научить моего милого не только искусству сочетания галстука и рубашки, но и небольшим хитростям. Как оказалось, он был способным учеником, вот только не учел, что учителя невозможно поймать на его же уловки.
Почему не стоит? Я не хочу наседать, мне просто нужна эта ложь. Должна же я знать, как далеко он готов зайти, лишь бы выставить меня дурой. Мы не увидимся несколько дней, завтра мой День рождения, и мы могли бы погулять хотя бы на вокзале. Там делают вкусный кофе.
Я буду занять дома, Ени, почти ровно и без заминки говорит он. Все по минутам расписано, на вокзал приеду перед самым отъездом. А когда приедупойдем гулять на весь день. Куда захочешь. Подготовишь список?
Должно быть, у меня все написано на лице, потому что улыбка Рэма в эту минуту здорово похожа на волчий оскал. Мне обидно, больно и противно.
Он будет шпилить ее этой ночью, детка, энергично кивает доберман, наслаждаясь произведенным эффектомя с отвращением кривлю губы. Ты, вся такая гениальная и непосредственная, ему на хрен не нужна.
Я пытаюсь, все еще пытаюсь держать хорошую мину при плохой игре. Но правда в том, что фраза «ты не нужна» всегда производит эффект ядерного взрыва на мои системы самозащиты. Если так подумать, это идет из глубокого детства, когда отец уходил от нас с мамочкой. До сих пор помню, с каким безразличием от стряхнул со своей штанины мои по-детски крохотные кулачки, которыми я наивно пыталась его удержать, и голос матери у себя в голове: «Ты ему не нужна»
Я понимаю, что если продолжу в том же темпе, то все кончится моей ролью тирана и его ролью загнанной в угол неверной жены. Все же, мне бы хотелось действоватьне так грубо и очевидно.
Поэтому я принимаю единственно правильное решение: просто нажимаю «отбой», ставлю телефон на беззвучный режим и прячу его в рюкзак. Отложим этот разговор до «возвращения» Тапочка. К тому времени я придумаю идеальную стратегию поведения, в которой не будет ни единой трещины или изъяна.
Прячешь голову в песок? продолжает подначивать Рэм.
Тебе известно, что пауза в бою для смены тактики может стать залогом победы? идеально копируя его тон, вопросом на вопрос отвечаю я.
Это бегство, Бон-Бон, хоть как назови.
Ох, братик, я надеюсь, самоуверенность не единственное твое достоинство? Потому что, знаешь, ее даже через чур.
Он ничего нее отвечает, потому что на этот раз звонит уже его телефон.
Рэм сбрасывает, немного морщится.
Ольга? спрашиваю я, мысленно называя ее дурой. Я же сказала не трогать его пока сам не решит позвонить. Почему бы тебе не предложить ей погулять с нами?
По-твоему, малышка, существует всего одна женщина, которая хочет провести со мной время? Он даже не скрывает, что этих женщин явно больше двух.
К счастью, мне это совершенно безразлично.
Глава двенадцатая: Рэм
У Лины огромные синие глаза, роскошная задница, но, блядь, полный четвертый размер груди. И поэтому я люблю ее трахать сзади, когда моему взгляду открывается лишь тугая филейная часть, гладкая спина и разбросанные по подушке жгучие черные волосы. Кажется, в нашу вторую встречу она зачем-то рассказала мне чуть ли не всю свою родословную, почему-то с гордостью повторяя о том, что были среди них и цыганские бароны. Не понимаю, с какой стати это должно было меня впечатлить.
Она стонет, падает плашмя на постель и переворачивается, прожигая меня взглядом удовлетворенной женщины.
Я падаю рядом, закрываю глаза, наслаждаясь ощущением полного кайфа от хорошего перепиха. Даже сказал бы, первоклассного, потому что, когда женщина готова и хочет отдаваться, трахаться с ней одно удовольствие.
Я закуриваю и, глядя на тлеющий кончик сигареты, вспоминаю слова Бон-Бон о том, что бросать нужно не по графику, а сразу же.
Дай мне. Лина взбирается на меня, вытягиваясь во весь свой немаленький рост и с видом, будто собирается сделать минет сигареты, втягивает сладкую отраву, и недвусмысленно притрагивается губами к моим пальцам. Останешься до утра?
Не могу, куча работы.
К счастью, эта крошка никогда не устраивает истерик, ничего не требует и не пытается лепить из меня ручную собачонку. А все потому, что у нее, как и у меня, есть лишь одна причина для наших регулярных встреч: просто секс. К моей огромной радости, Лина уже больше пяти лет замужем за престарелым владельцем сети ювелирных магазинов, а это значит, что наши отношения совершенно ничего не омрачает. Не женщинамечта. А может, ну его, и остаться до утра, раз уж она наплела мужу, что останется у сестры?
Поверить не могу, что ты все-таки женишься, говорит она, проводя ногтем по моему подбородку. Я была уверена, что это точно не произойдет в нашем столетии.