И вот Вавилов здесь. Впору опять начинать бояться, но глупый вид мужчины никак мне в этом не помогал. Глеб бесшумно сглотнул, но его кадык дернулся с такой силой, что по моим рукам побежали мурашки.
Брысь, предательницы.
Дочь наконец-то насытилась молоком и, расслабившись, выпустила изо рта свое любимое лакомство. Она уснула. Теперь нужно было ее переложить в кроватку. Я опять подняла голову, на этот раз взгляд мужчины буквально бегал по моему лицу. Глеб часто дышал и выглядел потерянно.
Выйди, шепнула я тихо, практически одними губами, но он услышал.
Либо просто увидел, кивнул и, резко развернувшись, покинул нашу с Маришей комнату.
Я аккуратно переложила дочь в кроватку, накрыла ее одеяльцем и, защелкнув лифчик для кормления, запахнула полы халата на груди. Тут же затянула пояс и, глубоко вдохнув, приложила ладони к щекам, те горели настолько сильно, что я, наверное, была похожа на помидор. Легонько похлопала себя по лицу и вышла из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь.
Вавилов дожидался меня на кухне, на Каришином месте, и крутил в ладонях панду, вышитую сегодняшним утром.
Красиво, задумчиво протянул он, не оборачиваясь.
Как только услышал, что я на кухню зашла?
Спасибо, быстро ответила и юркнула вглубь помещения мимо мужчины. Слишком тесно здесь было вместе с ним. Может быть, чай? вежливо поинтересовалась, набирая в чайник воды.
Нам пора, сипло и почти по слогам произнес мужчина.
Ты же видел, я развернулась, оставив чайник на краю раковины, я не одна. И я не могу никуда сейчас пойти.
Глеб кивнул, продолжая изучать черно-белую панду.
Где ее отец? спросил мужчина, и я заметила, как крепко он сжал челюсти после этого вопроса. Не мог же он подумать, что?
Че-е-ерт
У нее нет папы, затараторила я, словно оправдываясь, и никогда не было. Он поучаствовал в ее создании и один раз даже потрудился на нее взглянутькажется, когда ей было три месяца. Я не понимала, зачем все это несла почти незнакомому человеку, но чувствовала какую-то отчаянную необходимость перед ним оправдаться.
Глеб перестал разглядывать брошку и поднял голову, его тяжелый взгляд ненадолго задержался на моем лице, а затем мужчина еле слышно произнес:
У тебя вода проливается. И, кивнув за мою спину, отвернулся.
Черт.
Хлопнула ладонью по выключателю, вылила лишнюю воду из чайника, оставив лишь половину. Поставила его на подставку и включила, затем схватила голубую бамбуковую тряпочку для посуды и начала ей смахивать воду в раковину. Руки подрагивали, а вместе с ними дрожала и тряпочка. Вместо того чтобы выжать ее, я кинула ее комком на дно раковины и уперлась ладонями в столешницу, опуская голову и прикрывая глаза.
Я слишком разнервничалась. На пустом месте. Не нужно было вспоминать про Артема. Да еще и так много.
Успокойся, тихий шепот прозвучал у моего затылка.
Глеб незаметно приблизился и встал за моей спиной. Он бесцеремонно приобнял меня и, когда я уже хотела начать возмущаться, опустил ладонь на мой живот. Я вздрогнула и сжала дрожащие губы. Если бы и захотела сказать что-то не смогла бы. В глазах мгновенно стеной встали слезы и, как бы я ни моргала, они не пропадали. Воздух начал обжигать легкие так же, как и горячее дыхание мужчины мой затылок.
Когда я носила под сердцем Маришу, мой живот никто не трогал, кроме лучшей подруги. Лишь я грела свою девочку теплом рук, а теперь большая мужская ладонь лежала, не двигаясь, на моем еще совсем маленьком животике и тоже грела. Не только моего малыша, но и мою душу. Я так ясно ощутила это и не могла заставить себя прекратить лить слезы. Не справившись, тихо всхлипнула, на что мужчина спокойно и низко произнес:
У нас будет сын.
Ч-что? произнесла, с трудом разомкнув соленые от слез губы.
Мальчик, Олеся, повторил Глеб и, убрав ладонь с моего живота, сделал резкий шаг назад.
С чего ты взял? Я еле разжала пальцы, которые, казалось, намертво приросли к столешнице, и смахнула набежавшие слезы.
По анализу генетическому. Ты же кровь сдавала. Кружки здесь? задал он тут же вопрос, постучав по дверце ящика, находящегося сейчас прямо над моей головой.
Д-да. Сейчас, сказала, опомнившись, и тут же сама открыла дверцу и достала из нее чашки, Чай или кофе? почти ровно спросила, по-прежнему не глядя на мужчину. Он был где-то там, за моей спиной. Я слышала его шумное дыхание, ощущала давящую ауру, но не видела, и от этого было чуточку легче взять себя в руки после случившегося.
Чай, обычный черный. Если есть. Без сахара.
Да-да, конечно, мысленно отправила «спасибо» Карише, которая только утром заварила свежую заварку. Она же и подарила мне красивый заварник, мотивируя это тем, что только самоубийцы пьют пакетированный чай. Я ее не понимала. Были весьма приличные марки чая в пакетиках, в которых была не пыль, а действительно хорошая заварка. Но почему-то именно сейчас, четко осознавая положение Вавилова, я решила, что он не станет такое пить.
Налила заварку в кружку, затем кипяток и, быстро развернувшись, шагнула к кухонному столу. Глеб уже сидел за ним.
Сейчас, я это все уберу, начала быстро хватать разбросанные на столе пакетики с разноцветным бисером и стразами и беспорядочно закидывать их в свой чемоданчик.