Пошевеливайся! процедил за спиной Ауреллио.
Они обошли дом и оказались на заднем дворе. Здесь по периметру располагались хозяйственные постройки: гараж, дровяной сарай и маленькая пристройка для садовых инструментов. В углу стоял небольшой гостевой домик. У его дверей Барти заметил темноволосого паренька его возраста, таращегося в их сторону. Стоило Ауреллио бросить на него короткий злобный взгляд, как парнишка исчез внутри дома.
Они вошли в хозяйский дом через чёрный ход и оказались на просторной жаркой кухне, где витали ароматы запеченной индейки и бисквита. По кухне сновали женщины, итальянки, судя по внешнему виду, и о чём-то вполголоса переговаривались. Одна из них занималась выпечкой, другие приготовлением основных блюд. Они практически не отреагировали на появление непрошеных гостей. Лишь старшая ответила что-то Ауреллио, когда тот её спросил.
Будь здесь, бросил он Барти и прошёл дальше вглубь дома.
Барти устало навалился на входную дверь, а потом и вовсе сполз по ней вниз, усевшись на корточки. Ароматы кухни пробудили голод. От него пострадавшая голова разболелась ещё больше. Он обхватил её, зарывшись пальцами в рыжие волосы. Если бы он знал, что его прежняя жизнь окажется столь хрупка, он бы лучше берёг её. Настоял бы на том, чтобы остаться дома и продолжать помогать отцу в лавке. Постарался бы убедить его и брата не связываться с Маклафлинами. Ну а если пожар всё-таки бы начался, он был уверен, что смог бы спасти их, вывести всех из дому до того, как они задохнулись бы от дыма или погибли под завалами.
Нет-нет, Роза! Только не шоколадный бисквит. Дон Сальваторе не терпит шоколад, раздался над ухом озабоченный женский голос, выводя его из прострации. Барти поднял взгляд.
Женщина, что предстала перед ним, была возраста матери Эбби. Но в отличие от миссис Мюррей и всех остальных женщин, что Барти когда-либо встречал в своей жизни, она была необыкновенно элегантной и ухоженной. Её щёки были умело припудрены, а губы напомажены. Чёрные блестящие локоны с легкой паутинкой седины уложены в аккуратные кудри на плечах. На ней было надето изумительное винного цвета вечернее платье, какие Барти видел только в газетах и на афишах кинофильмов. Она порхала по кухне, выстукивая тонкими каблучками какой-то особенный ритм. А он смотрел на неё и понимал, что, как всё, что её окружает, эта женщина из другого, не его, Барти, мира.
Так, а это что такое? она замерла на мгновение над ним, рассматривая, как нечто, чего не встречала прежде.
Синьор Гамбино просил позаботиться о нём, пояснил за её спиной, выросший, как скала, Ауреллио.
Мама мия, кажется, мой муж теряет хватку! покачала головой женщина, театрально потирая правый висок. Думал, что нашёл дикого волчонка, но на самом деле притащил домой озлобленного и затравленного щенка.
Она зацокала языком.
Он ещё и напрочь лишён всяческих манер, поддакнул Ауреллио.
Что ж, похоже мне придётся самой заняться его воспитанием и посмотреть, что из этого выйдет, она, нахмурившись, скрестила руки на груди. Первым делом нужно избавиться от одежды. Не хватало ещё вшей и клопов в моём доме. Ауреллио, разыщи Сантьяго, пусть выдаст ему пока форму обслуги. А это тряпьё пусть сожжёт.
Она очертила пальцем окружность воздухе, указав на Барти. И у него будто петлю затянули на шее. В горле пересохло. Он почувствовал себя отчужденным, больше не принадлежащим себе. Ауреллио смотрел на него с презрением, но хотя бы как на человека. Для неё же Барти был подобен вещи.
Сантьяго, низенький пожилой управляющий, отвёл Барти в прачечную. Там ему пришлось раздеться догола и, как велела хозяйка дома, напялить на себя униформу не то садовника, не то уборщика. Он с тоской наблюдал через небольшое окошко, ведущее на задний двор, как Сантьяго укладывает его лучшие брюки и рубашку в мусорный бак, поливает маслом и поджигает. Следом за ними в бак отправилось его пальто. То самое, которое отец купил для него перед поездкой в Чикаго. Барти с горечью порадовался, что перед расставанием отдал Эбби шарф, связанный для него Мартой. Он особенно нравился ему, потому что был сделан вручную и специально для него.
Мы это уже обсуждали, Беатриче!
Вместе с хлопком двери раздался вдруг грозный голос за спиной. Барти вздрогнул и обернулся. В коридоре, ведущем в прачечную послышалась возня и недовольный ропот. Потянуло табачным дымом. Барти спрятался меж развешанных на струнах простыней.
Мне всё равно, какой мусор ты таскаешь в свою постель, Тони. Но не смей тащить его в мой дом! Ты вставляешь меня посмешищем, уязвленно проговорила хозяйка.
Этот дом дал тебе я, как и всё остальное! зло отчеканил Тони. Ты моя жена и должна делать то, что я велю тебе. Таков был уговор.
Барти стало неловко. Разговор, что происходил между супругами, явно был не для чужих ушей. И хотя он испытывал неприязнь к ним обоим, ему всё равно захотелось уйти, чтобы не нарушать приватность. Но выйти из прачечной означало обнаружить своё присутствие.
Да это в твоих же интересах, чёрт возьми! взвизгнула Беатриче. Уже ходят слухи. Думаешь, ты сможешь занять место старика с такой-то репутацией?
Это не твоё дело, глухо и холодно произнёс Тони. Занимайся тем, чем должна. Домом, гостями Выходи в свет, сопровождай меня. Большего от тебя не требуется.
Раздался отчаянный вздох и глухой удар аккуратного женского кулачка о стену, а после удаляющийся стук каблуков известил об окончании разговора. Тони некоторое время курил в одиночестве, потом заглянул в открытую дверь прачечной. Барти так и не смог понять, чем именно обнаружил себя: тенью, отбрасываемой на простыни, или ногами в ботинках, торчащими из-под них. Тони в считанные секунды сократил разделяющее их расстояние. Барти инстинктивно подался назад, не желая быть обнаруженным, но не рассчитал особенности места и запутался в простыне. Сердце забилось, будто испуганный зверёк. Тони сорвал накрывшую Барти простынь и с удивлением воззрился на него.
Что ты здесь делаешь? спросил он, пытаясь скрыть растерянность в голосе.
Мне велели переодеться, испуганно ответил Барти, не отводя взгляда от гипнотических карих глаз Тони. В подтверждение своих слов он указал на униформу.
Вот как, выдохнул тот, принимая свой обычный невозмутимый вид. Выглядит ужасно. Позже я пришлю тебе другую одежду.
Он оглядел его снова с ног до головы и спешно удалился. Отчего-то Барти ощутил себя невероятно потерянным. Он не понимал, что делал здесь, не представлял, что будет с ним в будущем. Ему хотелось уйти, убежать как можно дальше отсюда, и плевать, что с ним будет. Но стоило ему выйти на улицу под звёздное небо морозной ночи, как Ауреллио появился перед ним.
Сегодня у синьора Гамбино важный гость. Так что он велел найти тебе место для ночёвки.
Он схватил его за шиворот и потащил в сторону гостевого домика. Холод пробирался Барти под полы хлопковой спецовки, на несколько размеров превосходящей его собственный. У порога Ауреллио странно посмотрел на него и ухмыльнулся.
Веди себя хорошо, типо, притворно елейным голосом произнёс он и подтолкнул к крыльцу.
***
Одну минуту, синьор! услышал Барти откуда-то из глубины дома, едва переступив порог.
Тут было темно, лишь слабо поблёскивали угли в камине. Озябший Барти неуверенно прошёл внутрь и присел возле на корточки, выставив вперёд заледеневшие ладони. От горячего тепла кончики пальцев начало покалывать. Он постепенно отогревался. В отличие от хозяйского дома, здесь царили полумрак и тишина, даря мнимое ощущение спокойствия и защищённости. Барти закрыл глаза и вздохнул. Страх всё ещё не отпускал его, но теперь он уже не терзал его, подобно лихорадке. Он скорее был похож на затяжную ноющую боль в суставах, существующую, как вечный спутник, где-то на фоне.
Синьор Гамбино позвал за его спиной загадочный и томный голос. Барти нехотя обернулся и обомлел.
Перед ним стоял тот самый паренёк, которого он видел прежде у дома. Он бы бос и до пояса раздет. С вьющихся мокрых волос на пол падали блестящие капли. Очевидно, он только что искупался. И наверное, Барти, как приличному молодому человеку, следовало бы отвернуться, но он продолжал пялиться, наблюдая, как разгоряченное лицо парнишки становится удивлённым.