Я рада. Иначе я бы не смогла тебе ничего объяснить.
Слушай
М?
У меня ощущение, что моя мама убьёт меня из- за того, что случилось девушка выдавила из себя неправдоподобную улыбку.
Глупости. Я надеюсь, что она поймёт тебя.
Спасибо.
Девушка обняла меня, и мы на минуту остановились, пока учительница, не замечая никаких странностей, шла к кабинету директора.
Слушай, ты в порядке? вопросила у меня моя Николь.
Прости я я э да я в порядке
Теперь я сама не понимала, что говорю. Я была уверена, что Ника посчитает меня сумасшедшей и лишь посмеётся надо мной, но вместо этого она прижалась ко мне ещё крепче, протянула руку и поймала локон розоватого оттенка, выбившегося у меня из пучка, и заправила за ухо. От прикосновения пальцев на коже остались следы тепла, а тело словно пронзило током: дрожь прошлась от затылка вниз, вдоль всего позвоночника.
Не извиняйся. Всё в полном порядке. И я больше ничего не боюсь. молвила Николь, мило улыбаясь.
Было бы легче, если бы она промолчала. Этот мягкий, спокойный голос вот теперь я точно не смогла бы выдавить ни звука.
«Я сейчас точно упаду в обморок.» промелькнуло в моей голове.
Напряжение стало просто убийственно. Обстановка накалялась. Я бы не хотела расставаться с Николь, с девушкой, которую я так любила, но, в то же время, эта близость и волнение становились с каждой секундой всё невыносимее. Этот день должен был стать самым счастливым в моей жизни, но кроме волнения я не ощущала ничего. Этот страх, конечно же, был из- за моей страстной любви к Нике. Но из- за него я не чувствовала ничего, кроме безумного волнения. Моя любовь к Нике становилась болезнью, но пока что я не пыталась её лечить.
Вдруг за спиной Ники показалась Алевтина Георгиевна, и атмосфера любви, окутавшая нас, вмиг рассеялась.
Только не говори, что пора молвила я.
Нас увидели. Идём. сказала Николь.
Улыбка её сползла вниз, и я, отпустив возлюбленную, послушно поплелась за учительницей. Сейчас я хотела вновь прижать к себе Николь, и смотреть только на неё. Но мы шли. И останавливаться было нельзя. И лишь когда мы дошли до кабинета директора, девушка посмотрела на меня. Только её зелёные глаза. Они пленили меня, и я готова была умереть за них. Я так хотела ощущать это вечно!
Непослушная прядь волос Николь снова падает ей на глаза, скрадывая свет, таящийся в их глубине. На миг время снова замирает. Словно в узком школьном коридоре только я и Николь, и нет ни кабинета, ни онкологии, ни злой на меня и Нику учительницы увы, это время пролетело слишком быстро.
В приступе паники Ника даже не замечает, что чуть не столкнула с ног открывающую дверь учительницу русского языка. Девушка резко схватила меня за руку и потянула за собой.
Идём, она открывает дверь!!!
Ника, успокойся! тихо сказала я. Ещё хуже будет, если мы сбежим. Она найдёт нас. Мы же не провалимся под землю!
Быстрее!!! Мы потом найдём оправдание, но не сейчас!
Нужно спрятаться! кричала я Николь, вслед за Николь торопясь к лестнице. Нет, убежать мы точно не успеем. Сюда!
Я указала пальцем на какую- то заброшенную комнатушку. Раньше я не видела её, но из- за приоткрытой двери я поняла, что туда скидывают всякий хлам. Мои предположения указали мне на то, что она давно никому не нужна, и, надеясь, что оказалась права, толкнула дверь, готовясь нырнуть в темноту, в неизвестность, которая, как мне тогда казалось, спасёт меня и Нику от ругани директора, учительницы и вызова в школу наших родителей.
Мы грубо ввалились в комнату, пихаясь, и чуть не упав под ноги директору и Алевтине Георгиевне. Наше вторжение, очевидно, прервало более чем оживлённый разговор.
ЭТА КОМНАТА НЕ ЗАБРОШЕНА! крикнули я и Николь в один голос.
Директор школы оставляет чуть приподнятую руку в том положении, в котором она была. Её глаза мечут молнии из- под прядей густых волос. Женщина крепко сжала подол розового платья. Прерванный разговор явно шёл на повышенных тонах. Я закаменела, взявшись за ручку двери. Бешено колотящееся сердце невозможно было остановить, и я теряла сознание от чувства отчаяния и безысходности. Ещё секунда- и я бы заплакала. Пот ручьями стекал с моего лба, и чувство вины из- за того, что Николь теперь будут отчитывать также, как и меня, мучало меня. И эта боль, словно игла, вонзилась в моё сердце.
Девушки, сказала директор школы, у меня две комнаты. Но они соединены. Посмотрите, какая она громадная! Надеюсь, вы поняли, что не сбежите от меня. женщина засмеялась, словно её нравилось смотреть на то, как я и Ника волнуется.
Мы с Николь кивнули.
Уважаемая Алевтина Георгиевна рассказала мне о том, что же всё- таки приключилось. продолжала директор. Сидите и ждите своих родителей. Их в школу мы уже вызвали. Можете сесть на стулья. женщина указала на два стула в конце кабинета.
Я и Николь сели на стулья, после чего взялись за руки и вновь посмотрели друг на друга.
Волнуешься?! спросила Ника.
Как никогда. молвила я, пытаясь отдышаться.
Директор ходила вокруг своего стола, то и дело поглядывая на меня и Николь. До приезда наших родителей мы не разговаривали, а когда за мной приехала мама, лишь незначительно глянули друг на друга, и мама тут же захлопнула дверь перед носом директора школы. Представляя, как мне влетит, я медленно ковыляла за мамой, пока та нервно перебирала бусы из разных камней, подаренные ей в середине девяностых моим отцом. Моя мама была крайне сдержанна, пока мы шли к машине, в отличии от меня. То, что кашель разбирал горло, было ещё не всем тем разнообразием, что я испытывала в тот момент. Я ощущала себя незащищённой, от чего моё сердце выпрыгивало из груди. Страх комом застрял в горле, и я тихо плакала, глядя в окно, из которого на меня грустно смотрела моя чудачка.
Когда я и моя мама сели в машину, мне пришлось оторвать взгляд от Ники, ибо мы начали движение. Мама же изменилась, как только мотор старого авто завёлся. Всю дорогу я слышала лишь проклятья в свою сторону и то, что скоро меня потащат к психологу, дабы вылечить «психическое расстройство». Не отрицаю того, что я сама стала сомневаться в своей адекватности, но слова матери добили меня, и всю оставшуюся дорогу я дрожала и билась в истерике. Слёзы текли по моим щекам, как будто бы ручей, и я молила Бога о том, чтобы случилось что-то то, что заставило бы нас не ехать домой. Я очень боялась оставаться с мамой один на один.
Но мои молитвы услышаны не были. Через минут сорок мама затормозила около нашего дома. Отчаяние, как стрела, вонзилось в моё сердце, от чего последнее, в свою очередь, неприятно ёкнуло. Но делать было нечего. Меня силой затаскивали домой, и никто из соседей не реагировал на мои крики, а когда моя мама закрыла дверь, кричать было уже бесполезно, и я замолчала. И лишь слёзы обжигали мои щёки, а так никто бы и не понял, что в моей голове творится полный беспредел, а сердце и душа ноют от адской боли и волнения. Но когда моя мама взяла в руки плётку, всё волнение исчезло. Невозмутимая, я терпела боль, и лишь когда я увидела лужу крови на полу, наконец пришла в себя. Первое, что я сделала- это почувствовала безумные рвотные позывы. Да, как и следовало ожидать, меня вырвало на пол, и от этого я получила ещё один удар. Его я стерпела также, как и предыдущие, только вот уже ощущала, как моя спина жутко заболела. От этой боли у меня заболела голова, но я крепко стиснула зубы и решила преодолеть всё героически.
Самый болезненный для меня удар оказался не последним в списке мучений на сегодня. Мама ударила меня как минимум раз пять, после чего кинула плётку прямо на лужу из моей рвоты, после чего опустила в эту лужу моё лицо. Меня чуть не вырвало второй раз. И радовало то, что больше меня не изобьют, а из гадостей я слышала лишь слова мамы, поднимающейся по лестнице. Вначале её слов было не разобрать- поверьте, я внимательно вслушивалась в речь своей матери, но слышала лишь шёпот, как будто бы она читала какое-то заклинание, Будто ведьма- но в один момент речь моей мамы изменилась, и я отчётливо услышала то, о чем она говорит:
У-у-у, сволочь! Позор семьи! Я её убью, если ещё раз всё это повториться!!! Не позволю, чтобы моя дочка выросла ненормальной! Тварь! Вот же сволочь такая! Болеет она! Ничего не болеет, совсем нет!
От обиды мне хотелось зарыдать, но даже при себе до такого уровня я не была готова опуститься. Вместо слёз я, хромая, пошла в ванную и умылась, и лишь после того, как я стёрла кровь и рвоту с лица, я посмотрела в зеркало