Что поделать, Прайс был неравнодушен к красивым женщинам. Он знал за собой эту слабость, как знал и то, что ему пора от нее избавляться, как он избавился от привычки к наркотикам.
Дверь распахнулась, и в гостиную вошел Тедди. Широкие джинсы чудом держались на его узких бедрах, просторный красный свитер висел на нем, как на вешалке. Плечи его были понуро опущены, и Прайс, прищурившись, внимательно посмотрел на сына. В последнее время его не покидало ощущение, что с Тедди что-то происходит, однако он никак не мог понятьчто. Все началось с того самого вечера, когда несколько недель назад Тедди вернулся домой очень поздно.
Выглядел он ужасно: бледный, рассеянный. На расспросы Прайса отвечал невпопад. Тогда Прайс наказал его, запретив ходить куда бы то ни было, кроме колледжа, в течение недели. После этого случая Тедди словно подменили: он стал мрачным и неразговорчивым, а когда Прайс делал ему замечания, он либо отделывался односложными ответами, либо огрызался.
Ирен тоже считала, что Тедди необходимо было наказать. Она-то хорошо знала, как трудно воспитывать подростка. У нее самой была восемнадцатилетняя дочь Мила, которая родилась уже здесь, в Америке. Прайс редко видел ее, так как Ирен старалась не допускать дочь в особняк, к тому же девчонка, похоже, отличалась замкнутым характером. Прайсу она, во всяком случае, не нравилась, и он не разрешал Тедди водить дружбу с Милой. Несмотря на юный возраст. Мила была уже вполне сформировавшейся женщиной. А этот тип женщин Прайс хорошо знал: стоит связаться с такой, и рано или поздно непременно попадешь в беду.
Тедди небрежно упал на стул и придвинул к себе тарелку.
Как дела в школе? спросил Прайс, потирая переносицу.
Нормально, коротко ответил Тедди, пожимая плечами.
Что означал этот жест, Прайс не знал. В последнее время он особенно ясно понимал, что уделяет сыну мало внимания. Разумеется, если бы он не был так занят, они могли бы чаще бывать вместе, но карьера всегда оставалась для него самым главным. Да и где бы он был сейчас, если бы не работал? Успех позволял оплачивать счета, покупать самые разные вещи иглавноеудерживаться от наркотиков, так как Ирен, с подсказки его психоаналитика, сумела внушить Прайсу, что удовольствие, которое он получает от работы, гораздо сильнее любого искусственно создаваемого кайфа.
Знаешь, сказал Прайс, продолжая разговор, в наши дни образование очень много значит.
Ты мне постоянно об этом твердишь, отозвался Тедди, упорно пряча глаза. В последнее время разговаривать с ним нормально было совершенно невозможно. Только ты не понимаешь, что я не хочу учиться в колледже.
Нет, это ты не понимаешь, что тебе говорят! взорвался Прайс. И ты будешь учиться в колледже, хочешь ты того или нет. Если бы у меня в свое время была такая возможность, я бы считал себя счастливейшим из смертных, но нетмне пришлось работать, и я работал. Если бы ты знал, Тедди, чем я зарабатывал себе на жизнь! В четырнадцать лет я поставлял девчонкам клиентов. Я мог так и остаться сутенером и сейчас бы, наверное, сидел тюрьме, но меня спасли честолюбие и решимость. Только это, и ничего больше, потому что никакого образования я не получил. Но у тебя будет образование, это я тебе обещаю!
На фига оно мне? спросил Тедди и презрительно осклабился.
Знаешь ты кто? Неблагодарный маленький гаденыш, бросил Прайс, которому захотелось со всей силы ударить сына по лицу, как когда-то поступала его собственная мать. Он сдержался лишь с большим трудом, да и то только потому, что его психоаналитик посоветовал ему никогда не применять к Тедди насилие. «Вы считаете, что добились чего-то только благодаря тому, что собственная мать била вас, сказал ему врачВозможно, это действительно так, но вы впадаете в общее заблуждение, когда начинаете думать, будто вашему сыну это тоже будет полезно. Поверьте моему опыту, модель поведения, оказавшаяся удачной один раз, никогда не срабатывает в следующем поколении».
Господи, подумал Прайс, как же трудно воспитывать собственного сына! Да, он был знаменит, однако это не имело никакого значения. Его успех, его известность касались только его самого, для Тедди же все могло оказаться совершенно иначе, как только он вступит в реальный мир.
А Прайс Вашингтон слишком хорошо знал, как устроен этот реальный мир и какая судьба уготована в нем подавляющему большинству чернокожих молодых людей. Наверх пробивались считанные единицы, уделом же остальных была непрекращающаяся борьба с расизмом, прочно укоренившимся в сознании белых американцев.
Послушай меня, сынок, сказал Прайс, призвав на помощь все свое терпение. Образованиеэто главное, поверь моему слову. Если у тебя в кармане диплом и если ты действительно что-то знаешь или умеешь, дальше будет легче.
А тебе образование понадобилось? Что нужно знать, чтобы кривляться на сцене и повторять слова из трех букв по пятьдесят раз за ночь? с вызовом спросил Тедди, и Прайс в ярости стукнул кулаком по столу.
Как ты разговариваешь с отцом?! Да, я кривляюсь на сцене, как ты выразился, но я делаю это для того, чтобы сейчас на этом вот столе была еда. И неплохая еда, должен тебе заметить. Лично я впервые попробовал икру, когда мне было двадцать.
Тедди с отвращением посмотрел на серебряный судок с черной икрой, обложенной дольками греческих лаймов, и выпятил нижнюю губу.
А мне наплевать, сказал он.
Значит, тебе наплевать? с угрозой прошипел Прайс. Ему все сильнее хотелось выбить из Тедди эту дурь кулаками. Я думал, что поездка в Нью-Йорк принесет тебе пользу, а оказалось После того как мы вернулись, ты стал вести себя еще хуже, чем раньше.
Это потому, что ты не разрешаешь мне делать то, что мне хочется, пробормотал Тедди, не поднимая глаз.
А что именно ты хочешь, позволь спросить?
Торчать целыми днями дома и смотреть тупые видеофильмы? Или, может быть, ты не прочь связаться с какой-нибудь бандой? Валяй, я тебя не держу. Поезжай в Комптон, познакомься с тамошними подонками, и если они тебя не пристрелят, это обязательно сделает кто-нибудь другой. Ведь именно так должны вести себя черномазые, верно? Он вздохнул. Молодые чернокожие американцы убивают друг друга почем зря, а ты, вместо того чтобы поблагодарить меня за то, что я хочу избавить тебя от такой жизни, плюешь на меня.
Почему ты не разрешаешь мне увидеться с мамой? прямо спросил Тедди и наконец посмотрел на отца в упор.
Вопрос застал Прайса врасплох.
Потому что твоя матьшлюха! выпалил он.
А она говорила про тебя, что тыкобель с наскипидаренной задницей.
Это не смешно, парень, процедил Прайс свирепо. Твоя мать трахалась с другими мужчинами в моей постели. А когда я развелся с ней, она даже не захотела взять тебя к себе. Она подписала бумагу, в которой было написано, что ты ей не нужен, понятно?
Но ты заплатил ей.
Разумеется, я заплатил ей. Я отвалил ей целую кучу денег, и эта потаскуха просто взяла их и ушла. Даже не оглянуласьПрайс замолчал, не зная, что говорить дальше. Что он мог сказать шестнадцатилетнему сопляку, который вбил себе в голову, будто он уже все знает? Прайс решил никогда не бить Тедди, значит, оставалось действовать подарками да уговорами. И он старался, старался изо всех сил, не жалея ничего, лишь бы мальчишка учился.
Интересно, задумался он, с чего ему вдруг захотелось повидаться с мамашей? Джини не виделась с Тедди уже двенадцать лет и прекрасно обходилась без него.
В гостиной снова появилась Ирен, ее лицо было совершенно бесстрастным. Она никогда не позволяла себе вмешиваться в отношения между отцом и сыном. Однажды она, правда, попыталась, но Прайс сразу поставил ее на место. Она была всего лишь экономкойне более, но и не менее. Она командовала обслугой, приходящими горничными, гладила рубашки Прайса, стирала белье. Она же покупала продукты, ездила на машине по различным хозяйственным делам и исполняла мелкие поручения своего хозяина. Таков был круг ее обязанностей. И с ними она справлялась безупречно.
Не забудь, напомнил Прайс Ирен, завтра ко мне придут друзья на партию в покер.
Купи что-нибудь европейскоекопченую лососину, может быть В общем, сама знаешь.
Хорошо, мистер Вашингтон, кивнула Ирен, ставя перед ним тарелку с телячьими отбивными, картофельным пюре и молодыми бобами.
Когда она хотела обслужить Тедди, тот отодвинул тарелку.
Я не голоден, буркнул он. Пожалуй, я не буду есть.
Если бы я не знал тебя как следует, сказал Прайс сурово, я мог бы поклясться, что ты начал баловаться наркотиками.
В чем, в чем, а в этом ты разбираешься, дерзко ответил Тедди, напомнив отцу о тех временах, когда он не мог прожить без инъекции и нескольких часов.
Прайс прищурился.
Мне не нравится, как ты со мной разговариваешь, проговорил он. Прикуси-ка язык, парень!
А мне не нравится, что ты все время мной командуешь, заявил Тедди с вызовом. Мне это надоело!
Значит, ты не голоден?! загремел Прайс, вскакивая и роняя на пол салфетку. Тогда отправляйся к себе в комнату и не смей оттуда выходить до завтра, понял? Если я еще увижу тебя сегодня, ты об этом очень и очень пожалеешь!
Не сказав ни слова, Тедди поднялся и медленной, шаркающей походкой вышел из гостиной.
Прайс, все еще кипя гневом, посмотрел на Ирен. Та ответила ему понимающим взглядом.
Вот и воспитывай такого! сказал он, пожимая плечами.
Я вас понимаю, мистер Вашингтон, ответила экономка, и он протянул к ней руку.
Подойди-ка ко мне.
Ирен шагнула к нему.
Ты скучала, пока я был в Нью-Йорке? спросил Прайс несколько более мягким тоном.
Да, мистер Вашингтон, ответила Ирен. Без вас в доме было как-то пусто.
Вот как? Он поднял другую руку и, коснувшись ее левой груди, привычно нащупал под платьем сосок. Как ты скучала? спросил он. Очень? Или не очень?
Очень, мистер Вашингтон. Ирен слегка отстранилась. Лицо ее оставалось бесстрастным.
Прайс усмехнулся.
О'кей, крошка. Думаю, немного попозже ты покажешь мне, как ты без меня скучала.
В лице Ирен не дрогнул ни один мускул.
Хорошо, мистер Вашингтон.
Оказавшись в своей комнате, Тедди присел к столу, на котором стоял новенький компьютер, но тотчас же поднялся и принялся шагать из стороны в сторону. С той роковой ночи прошло уже почти полтора месяца, но он до сих пор помнил ее во всех жутких подробностях и был совершенно не в силах выкинуть из головы ни одной детали.
Мужчина и женщина в серебристом «Порше».
Мужчина и женщина, которые ни в чем не были виноваты. Мужчина и женщина, которых он никогда прежде не видел.
И Мила Мила, которая в упор стреляет в женщину из револьвера, срывает с нее серьги и бежит прочь.
Господи, он еще никогда не видел столько крови! Казалось, белое платье женщины пропиталось ею насквозь!
А ведь эта миловидная женщина тоже была чернокожей, как и он!
Мила велела ему забыть об этом случае. В ту ночь, едва только они оказались в джипе и отъехали, она принялась убеждать его, что это была всего лишь случайность, в которой никто не виноват, но Тедди знал ужасную правду. Мила хладнокровно стреляла в живых людей. И убила женщину.
О том, кого они остановили накануне вечером, Тедди узнал из утренних газет. О том же трубило и телевидение, но он боялся даже включать телевизор. Оказывается, эти двое были знамениты, может быть, его отец даже хорошо знал их лично! Мысль об этом наводила на подростка тяжелую беспросветную тоску.
Нас поймают, твердил он Миле. Нас обязательно поймают!
С чего ты взял? резко ответила она. Никто нас не видел, никто не докажет, что это сделали именно мы.
Нас поймаютповторил он. Револьвер Кстати, где ты его взяла?
Это не важно.
Полиция может проследить его
Как? У них же нет ни номера, ни гильзы.
Куда ты его спрятала?
Ты что, за дуру меня держишь? Мила усмехнулась. Я избавилась от него.
А бриллианты?
Не беспокойся, когда придет время, ты получишь свою долю. В глазах Милы неожиданно вспыхнули злые огоньки. Только не вздумай болтать об этом, Тедди Вашингтон! Иначе, клянусь, я убью тебя!
С тех пор Тедди жил в постоянном страхе. Он боялся полиции, отца, Милы, и его жизнь превратилась в сущий кошмар.
Юноша хорошо понимал, что, если Мила решилась застрелить двух человек, она без колебаний пойдет и на следующее убийство.
А у Тедди не было никого, к кому он бы мог обратиться за помощью.
Глава 25
Трагедия с Мэри Лу потрясла всех, и Лаки в этой ситуации была даже довольна, что оставила руководство студией. Теперь она могла больше времени уделять Ленни и Стивену, которые отчаянно нуждались в ее помощи, хотя со времени инцидента прошло уже несколько недель. В особенностиСтивен. Гибель жены повергла его в такое глубокое отчаяние, что в первые дни Лаки даже опасалась, как бы он не наложил на себя руки. К счастью, у него была дочь, которую он бесконечно любил. Именно она удержала его на краю пропасти, в которую он уже заглянул Лаки тоже старалась отвлечь его от мрачных мыслей, и вскоре Стиву стало немного легче.
Что касалось студии, то у руля «Пантеры»
Лаки поставила людей, которым полностью доверяла. Теперь студией руководил не один человек, а три, а это означало, что ни одно решение не будет принято до тех пор, пока эти трое не придут к единому мнению. Не то чтобы каждый из них был некомпетентен, просто Лаки была убеждена, что так будет лучше для дела. Кроме того, она оставалась владелицей контрольного пакета акций и могла вмешаться, наложив вето на то или иное решение или даже уволив нанятых ею директоров. К этому она была готова; ей вовсе не хотелось, чтобы «Пантера» ее любимое детищезахирела только потому, что она перестала быть действующим директором.
Продавать студию Лаки пока не собиралась, хотя такая мысль иногда закрадывалась ей в голову. В конце концов она решила, что если по прошествии года дела студии перестанут ее интересовать, тогда она серьезно подумает о том, чтобы расстаться со своей долей акций.
Дочь Стива и Мэри Лу Кариока в последние недели жила у Лаки. Лаки настояла на этом переезде, считая, что общество сверстников ей нужнее, чем утешения взрослых, у которых и самих глаза постоянно были на мокром месте. И действительно, общество маленькой Марии подействовало на Кариоку весьма благотворно. Впервые после смерти матери она начала улыбаться, и, глядя на девочек, которые стали настолько неразлучны, что даже спали в одной комнате. Лаки часто думала: «Слава богу, что они подружились».
Сама она очень хорошо помнила, как после гибели матери нуждалась в утешениях своего старшего брата Дарио, ставшего ее единственной опорой в мире, который вдруг оказался совсем не таким прочным и не таким безоблачно-прекрасным, как ей всегда казалось.