Ладно, наконец решил Айван. Оставайся на участке. В этом году план на пушнину большой, хорошо бы много песцов взять.
Таюнэ улыбнулась. И вдруг, постучав себя согнутым пальцем по голове, сказала по-русски:
Айван хорошо шарики голова работает! Айван башка светлый.
Из сеней выглянула старуха Гиуне, мать Айвана, позвала его. Дети мигом отлипли от отца и быстро побежали к ней.
Тасвитаня, Таюнэ ходила лотка, сказала она снова по-русски, кивнув Айвану. Ты ходи твоя бога душа мама, мирно посоветовала она, старательно выговаривая те самые слова, которые говорил геолог, вспоминая свою маму.
От этих слов Айван дернулся, а брови его подскочили вверх.
Ты где такие слова слышала? строго спросил он ее по-чукотски.
Один человек русский говорил, улыбаясь, сообщила Таюнэ. Хороший человек, умный.
Дурак он! сердито ответил Айван и приказал:Чтоб больше этого не говорила! За такие слова губы тебе бить надо.
Но Таюнэ не поверила ему. Продолжая хитровато улыбаться, она сказала:
Ты, Айван, сам мало слов русских знаешь. Ты в школу ходи, букварь учи, тогда все узнаешь.
Она поправила мешок на плечах и легко зашагала к берегу, оставив Айвана в полной растерянности.
Поздно вечером Таюнэ постучала в школьное окно, одиноко светившее в черноту улицы.
Учительница Оля, увидев Таюнэ, обрадовалась, потащила ее в свою тесную комнатушку, поправила сморщенное на кровати одеяло, убрала с него книжки и газеты и, так как единственная табуретка была завалена тетрадками, усадила Таюнэ на кровать.
Таюнэ говорить хочет, сказала Таюнэ и не в первый раз с интересом оглядела стены комнатушки, густо оклеенные яркими вырезками из «Огонька» и разными картинками.
Ну, говори, говори, пожалуйста, нежно ответила Оля, забираясь с ногами на ту же кровать.
Оля была молоденькая девушка, с большими серыми и добрыми глазами и тихим, душевным голосом, тем голосом, который сразу располагает к откровению.
Таюнэ вопроса нада делать, отчего-то вздохнув, сказала Таюнэ. Ты сказка «Руслана» знала?
Ну конечно, ответила Оля. И, не торопясь, стала объяснять:Только она не «Руслана» называется, а «Руслан и Людмила». Был такой храбрый князь Руслан, он любил красивую девушку Людмилу, а злой колдун Черномор похитил Людмилу и унес в свой замок. Потом Руслан победил в бою Черномора и освободил Людмилу.
Таюнэ слушала и темнела лицом.
Зачем тогда ТаюнэРуслана? обиженно спросила она. Зачем Руслана паспорт писать? Русланамушчин, Таюнэнет. Зачем так начальника милиция делать?
Ах, вот в чем дело, поняла Оля. Но у нас в институте тоже была девушка Руслана. Это имя может быть и мужским, и женским. Ты не переживай, очень красивое имя.
Таюнэ потупилась. Потом, вздохнув, сказала:
Пускай будет. И вдруг резко повернулась к Оле, быстро спросила:Так хорошо один русский человека слова говорил: «Ты ходи твоя бога душа мама?»
С Олей произошло примерно то же, что и с председателем Айваном. Она испуганно схватилась рукой за щеку, залилась краской.
Так нельзя говорить! Стыдно. Это грязные слова! Оля ни разу не слышала в этом глухом селе ругательств и никак не могла понять, откуда они могли прилипнуть к Таюнэ.
Таюнэ молчала, растерянно глядя на Олю.
Просто безобразие, возмутилась Оля и, вспомнив, что единственный русский мужчина в селекиномеханик Андрей, продолжала:Это, конечно, киномеханик! Я вот с ним поговорю! Но ты никогда не повторяй таких слов. Забудь их и
Не дослушав ее, Таюнэ вскочила и выбежала из комнаты.
Подожди, так же нельзя!.. поспешила за ней Оля.
Когда она выбежала на крыльцо, Таюнэ уже была далеко от школы.
На рассвете в домик Таюнэ постучался Айван. Таюнэ уже не спаласобиралась в дорогу.
Забыл предупредить тебя, по-чукотски сказал Айван, заходя на кухню. Вчера со мной один человек из райцентра по рации говорил, сказал: из лагеря большой бандит удрал. Может, он в нашу тундру пошел, может, не в нашу, но смотреть надо. Я сегодня людей по всем бригадам пошлю, чтоб предупредили.
Таюнэ насмешливо хмыкнула и сказала:
Помнишь, тогда тоже один человек по рации говорил, что бандиты удрали. Тоже все искали бандитов, а поймали геологов. Кого в село привели, кому руки чаутом вязали? Геологам. Помнишь, как ты прощения просил.
Да, тогда некрасиво получилось, согласился Айван. Тогда Теютин виноват был, он их поймал и панику поднял. Но ты смотри все-таки. И фамилию запомниКоржов, зовут Александр. Можно еще Шурой звать. Не забудешь?
Таюнэ так и подмывало рассказать Айвану про геолога, которого задержал когда-то в тундре Теютин. Вот бы он обрадовался, узнав, что геолог живет сейчас в избушке! Вот бы удивился, что он ее муж! А еще больше, наверно, обрадовался, если бы она сказала ему, что в их реке можно ловить золото. Только нельзя, никак нельзя сейчас говорить об этом Айвану. Потом она ему, конечно, скажет, а сейчас нельзя
Таюнэ даже вздохнула, сожалея о том, что должна держать при себе такие интересные новости.
Так не забудешь? снова спросил ее Айван.
Не забуду, нехотя ответила она по-чукотски, потом по-русски старательно повторила:Кор-шов!.. Али-сан!.. Шур-ра!.. Кор-шов!..
К заливу они пошли вместе. Айван нес за спиной мешок с углем, Таюнэмешок с продуктами и разными покупками.
Село еще спало, утопая в густом тумане. Чем ближе они подходили к берегу, тем плотнее и тяжелее становилась стена тумана. Рассвет припаздывал, у него не хватало сил пробить липкое, туманное месиво, объявшее залив и землю.
Лодка, загруженная еще с вечера углем, была еле приметна у берега. Казалось, она висела в тумане и под ней не было воды. Айван вытряхнул в нее уголь из мешка, другой мешок Таюнэ пристроила на корме, и лодка осела еще ниже. Айван с трудом столкнул ее, и она, жестко проскрежетав по мокрой гальке, ушла в туман, глухо постукивая мотором.
7
За три дня одинокого житья в Шуркиной голове перебродило немало разных задумок и дерзких планов. И только больная нога укорачивала его мечты.
Постепенно он смирился с мыслью, что побег не удался и на сей раз, что за ним вот-вот явятся (он был уверен, что придурковатая девчонка известила о нем) и снова водворят в лагерь.
Дальнейшее рисовалось живо и убедительно: лазарет, опять суд за побег, опять новый срок, опять работа под конвоем и, как финал, опять побег.
Но когда со стороны реки долетело постукивание мотора, Шурка не стал смирно дожидаться, когда за ним придут, а кинулся в береговые заросли и укрылся среди кустов уже осыпавшегося тальника.
Лодка приближалась медленно, держась берега, и единственным человеком в ней была Таюнэ. Шурка издали узнал ее и, узнав, перестал смотреть на речку, а повалился на спину и закрыл в сладком изнеможении глаза. Его распирала радость от сознания, что все опасности, к которым он себя приговорил и к которым готовился, вдруг бесследно отлетели от него.
Он слышал, как звала его Таюнэ:
Василя!.. Василя!.. Ходила дома, Василя!..
Он слышал и не отзывалсятак хорошо ему было лежать на прохладной земле, глядеть на низкие облака и думать о том, что чудаковатая девчонка вернулась и что ее тревожит его отсутствие.
Он вошел в избушку и удивился тому, как была одета и причесана Таюнэ. Вместо цветастого платья и телогрейки на ней был пыжиковый керкер, расшитый бисером с цветными кисточками у пояса и на коленях, а волосы были заплетены в тонкие косички и уложены на голове, как плетево лозы.
Увидев его, Таюнэ перестала выкладывать на стол покупки и рванулась к нему.
Трастуй! Где ты ходила? Я тебя не видала! выдохнула она, сияя раскосыми глазами. И схватив его за руку, бесцеремонно потянула к столу, показала на ворох свертков:Видала, сколько Таюнэ возила?!
Она стала проворно брать со стола покупки и толкать их в руки Шурке, ликующе приговаривая:
Папироса тебе курила!.. Валенка тебе ходила!.. Порошка тебе нога лечила!.. Шапка тебе голова!.. Это тебе!.. Это тебе!
Шурка не был заражен чувствительностью, но в эту минуту в глазах у него защипало. Он стряхнул с рук на стол все, чем она его оделила, и, отводя в сторону взгляд, сказал с напускным спокойствием: