Неожиданно я почувствовала, как во мне пробуждается любопытство то живое и неутомимое любопытство, которое надолго сохраняет в каждом из нас чувство молодости.
Вы студент? спросила я.
Не угадали. Он продолжал смотреть в окно. Я уже закончил институт. Строгановку, если вас это интересует. Художник, можно сказать
Ездили к родным?
Какие там родные! Он пожал плечами. Ездил работать с археологической экспедицией. Только закончил институт и вдруг Предложили ехать с экспедицией, делать зарисовки. Я и мечтать не мог об этом, все товарищи меня поздравляли И вот еду, как видите, обратно. Они все там, а я тут
Что же случилось?
Долго рассказывать. Вы и не поймете, пожалуй
Может быть, усвою, сказала я. Рискните.
Он покосился на меня.
Нет, это я просто так сказал. Думал, что вам, может быть, это не интересно. Но если хотите
Некоторое время он молчал, нахмурив брови.
Видите ли наконец сказал он. Это действительно была неслыханная удача для художника: поехать с такой экспедицией. А главное, все оказалось совсем не таким, каким я представлял. И пустыня, и небо, и все прочее. Целый день я делал зарисовки для экспедиции. Работаю я быстро и мог сделать за день десятки рисунков. А потом уходил в пустыню и рисовал для себя. Вам, наверное, кажется, что пустыня это пустыня. Ничего подобного: это чудо!.. Она никогда не бывает одинаковой. Каждый вечер я уходил в пустыню и возвращался с альбомом, полным рисунков. Археологи были славные ребята, а главный археолог даже меня похвалил за работу. Главный археолог был уже старый, наверняка ему было лет сорок пять, но он здорово хорошо выглядел и ходил, как все мы, в рубашке и джинсах и руки у него были сильные, точно из железа. Знаете, когда ты только вчера был студентом, то стесняешься человека, если он профессор. А этот был простой и веселый, и никогда нельзя было сказать, что он такая знаменитость. Все, в общем, шло хорошо, пока Пока не случилась эта история.
Он хмуро высморкался и спрятал носовой платок в карман штанов.
Это было вечером в пятницу, продолжал он. Я сидел в пустыне и рисовал закат. Дул ветер, и песок был весь в волнах, как море. Я кончил рисунок и засунул руку в песок. Просто сидел, смотрел на закат, держал руку в теплом песке и вспоминал разное. И мне было ужасно хорошо. Потом, сам не знаю почему, засунул руку глубже и порылся. И вдруг почувствовал в песке что-то твердое! Я немного раскопал и увидел ступеньку. Я ужасно удивился и стал рыть песок руками, как кошка лапами. Так я отрыл целую лестницу, она вела в большую каменную комнату. Там стояли какие-то урны, каменные вазы с зерном, лежали каменные блюда и возле них металлические бляхи с чеканкой наверное, с конской сбруи. Я побежал бегом к археологам. Они пошли за мной в пустыню, и главный археолог тоже пошел. Когда он увидел эти вазы и бляхи, он словно окаменел, а потом стал на меня кричать. Оказалось, что я все сделал не по правилам. Я должен был позвать их, как только увидел первую ступеньку, и каждую вазу, каждую ступеньку подряд надо было протоколировать и делать с них фотографии. Это была необыкновенная находка, но надо было раскопать ее по-научному, а я все им напутал. Они побежали за фотоаппаратами и инструментами, а я засыпал обратно ступеньки и ушел в другой конец пустыни. Там я сел на песок и чуть не заплакал от обиды. Понимаете, никто даже меня не поблагодарил, даже спасибо не сказал. А это был день моего рождения
Он опять свирепо взлохматил волосы.
Едва взошло солнце, как все побежали на раскопки, и я тоже пошел. Теперь они раскапывали по всем правилам, а я делал рисунки. За первой комнатой оказалась вторая, и в ней каменная плита, вроде надгробия. Плиту сняли, и оказалось, что в гробнице лежал скелет человека с мечом. Очевидно, это был воин. Меня поразила величина его костей, это был огромного роста, сильный человек. Отчего он умер? От смертельной раны? От укуса змеи? Я зарисовал скелет со всех точек и все старался представить себе, как этот человек выглядел много веков назад, какое у него было лицо, какие глаза Каждый предмет, который лежал там, археологи брали с тысячью предосторожностей и очищали кисточкой от песка. А я все смотрел на мертвого воина и видел его живым, в доспехах, на горячем коне Он покачал головой. Я сделал столько рисунков, что вечером никак не мог заснуть и вертелся на раскладушке, как мышь в сене. Об обиде своей я, конечно, забыл начисто. Каждый день я работал до вечера словно одержимый, а потом опять шел один в пустыню и рисовал для себя.
Он помолчал.
Но у меня появился какой-то зуд: мне все время хотелось рыться в песке, продолжал он упавшим голосом. Черт его знает почему, но я был уверен, что снова найду что-нибудь. И вот однажды вечером, когда я уже закрыл этюдник и собирался возвращаться в лагерь, я сунул руку в песок и стал рыть ямку. Там ничего не было, и я уже хотел уходить, как вдруг царапнул ногтями по чему-то твердому. Я стал рыть обеими руками и отрыл вазу. Это было как во сне. Великолепная ваза с крышкой, украшенная орнаментом. Крышка была разбита, и можно было только догадаться, что сверху на ней было скульптурное изображение: сохранились только плечи и грудь, прикрытая щитом. Но голова исчезла. До самой ночи я копался в песке, исцарапал руки, из-под ногтей сочилась кровь Я перевернул, наверное, горы песка, но головы не нашел. И наконец, явился в лагерь, прижав к груди вазу.
Он снова замолчал.
Ну? спросила я, еле переводя дыхание. Что же было дальше?
Что было дальше? Когда главный археолог увидел вазу, я думал, у него будет инфаркт. Все сотрудники сбежались, стали разглядывать вазу, боялись на нее дышать Я уже промолчал о том, как тащил ее из песка, за ухо, словно котенка. Главный археолог сказал, что завтра улетит в Москву и повезет с собой вазу. Потом он посмотрел на меня так внимательно, словно видел в первый раз, и спросил, отметил ли я то место, где нашел вазу. Я сказал, что копал словно экскаватор, перебросал массу песка, чтобы найти голову, и, конечно, сейчас в точности показать это место не смогу. Он застонал так, будто у него заболели зубы, и я понял, что опять все сделал не по правилам. Но я ведь думал не о правилах, я думал, как бы найти голову, которая пропала. Потом главный археолог опять посмотрел на меня, и лицо у него стало такое несчастное, какое бывает иногда у моей мамы. «Я вас очень прошу сказал он раздельно. Нигде не копайте, пока я не вернусь! У вас какой-то поразительный дар: там, где вы случайно опускаете руку, оказывается сокровище. Это иногда бывает с новичками. Но дело в том, что археология это не рыбная ловля, это наука. И к ней надо относиться как к науке, хоть вы и не археолог. Даже страшно представить, какие открытия, может быть, мы потеряли из-за того, что вы не позвали нас, когда нашли эту вазу. Я вас не прошу, я просто приказываю: ничего без меня не копать. Поняли?» Вот все, что он мне сказал.
Андрон тяжело вздохнул и допил воду из моей бутылки.
На следующий день главный археолог улетел, а мы остались, продолжал он. Днем я рисовал для экспедиции, вечером уходил с этюдником. Все шло как обычно. Я помнил, что мне сказал главный археолог, и сидел в пустыне смирно, ничего не копал. Но меня так и подмывало, знаете! Наконец я не выдержал, сунул руку в песок. Вырыл одну яму, вырыл другую, нигде ничего, только ящерицы бегают. Ну, думаю, кончилось мое везенье! Даже успокоился. Пошел дальше, к песчаной гряде. Сел, положил этюдник; кругом тишина, только песок свистит. А меня опять так и подмывает. Покопался я за грядой, где-то у черта в зубах, и вдруг бац! чувствую под рукой твердое. Сначала я даже испугался. Стал копать дальше и вдруг
Что? Что вдруг? спросила я.
И вдруг вижу, что в песке лежит обломок камня. Я взял его в руку и понял: это вовсе не камень, а кусок от моей вазы тот самый кусок, который все искали. Голова человека с бородой, в невысоком шлеме. Очевидно, это был воин. Андрон придвинулся ко мне. И чем больше я вглядывался в это лицо, в эти каменные глаза, тем ясней понимал, что передо мной изображение того самого воина, который был погребен под плитой. Я держал каменную голову в руке, смотрел на нее и опять видел, как воин скачет на коне и ветер развевает его бороду, видел огни костров, небо над пустыней И слышал храп коней, голоса стражей, женский плач Черт знает что, все это было как чудо. Он тяжело вздохнул. И тут-то все и случилось! Я только слегка сжал пальцами скульптуру, совсем легонько, чтобы повернуть ее другой стороной. И вдруг она рассыпалась! Вместо головы воина на моей ладони лежала горстка каменной крошки и пыли. И я уже не видел ни костров, ни всадника на коне. Я только старался представить, что скажет мне главный археолог, когда вернется. Потом я вспомнил, как на раскопках археологи очищали от песка кисточками каждую находку, как осторожно закрепляли ее специальными составами, чтобы вернуть ей прочность, и верите? заплакал, как мальчишка. Так я сидел на песке и плакал, а ветер сдувал с моей ладони каменную пыль. Наутро я пришел к заместителю главного археолога, уволился с работы и уехал.