Делай, что велят.
К вечеру Игнат притащил из сарая несколько старых скамеек. Никола Конь, зашедший взглянуть, что у него творится, даже диву дался:
Ого, да ты, брат, молодец!
Никола сбегал домой и вскоре явился с каким-то бумажным свертком под мышкой. Хитро подмигнув Игнату, он развернул сверток. Игнат даже зажмурился от удовольствия: прямо перед ним, как живой, сидел на коне серый человек с пикой и не просто сидел, а стремительно несся куда-то, вперив острый взгляд вдаль.
Чего написано-то? спросил Игнат.
«Про-ле-та-рий, на конь!» по складам прочел Никола. С двадцатого года берегу.
Ну, дока
На стене картина выглядела еще краше.
Тут не все еще, таинственно подмигивая, сказал Никола и развернул вторую картину.
«Петроград в опасности!» прочел он и прибил картину к стене.
Затем он достал третью. Лошаденка, изображенная на ней, походила скорей на голодную кошку, дровни на игрушечные салазки, мужичок, сидевший в них, на уродливую куклу.
«Выполняйте натурналог!» прочел Никола и пояснил: Видишь, сидит на дровнях, везет налог.
Картина эта вышла по видимости из-под кисти местного художника, но все-таки придавала известный вид избе.
Стой, парень! как бы спохватившись, крикнул Игнат. Ведь у меня, кажется, тоже кой-что имеется.
Он вытащил из клети большую коробью.
Вот, сказал он, доставая листок, испещренный крупными буквами.
«Голосуйте за Учредительное собрание!» прочитал Никола.
Оба задумались.
Помню я Ой, что было в то время, тихо промолвил Игнат.
Они прибили лист к стене.
Не то, сказал Игнат.
Да.
А пускай висит, все не пустое место.
Ладно.
«Да здравствует Временное правительство!» гласила надпись на втором листе.
Ну, это к черту! воскликнул Никола.
Больше у Игната картин не оказалось. Зато нашлись книги.
Клади на стол, после полочку устроим, сказал Игнат, подавая Николе «Житие святого Тихона Задонского».
Это не надо.
А что? удивился Игнат.
Ну ее к богу.
Хм А вот эту?
«Па-те-рик Ки-ев-ских У-го-дни-ков» И эту не надо.
Много книг они перерыли, пока не нашли того, что показалось им подходящим. Тут были «Собака Треф», «Гора Афон», «Как обманывают народ большевики», «Мать-чудовище» и много других.
Книг-то с лешова! сказал Никола, не успевая даже прочитывать заглавия. А Игнат выкидывал из короба все новые и новые «Джон Ральфс гроза полиции», «Блуждания преподобной Феодоры», «Ник Картер», «Алексей, человек божий»
Ну, ну! говорил Никола, улыбаясь во весь рот. Конца не будет. Да эдак наша читальня будет не хуже, чем при вике!
Из коробья появились еще «Кончина Александра III», «Христиания, бди», «Пещера Лихтвейса», «Наставления на каждый день» Наконец Игнат вытащил книгу, которую оба долго рассматривали. Книга была толста, напечатано в ней было мелко. Называлась она «Средневековая инквизиция».
Подумать даже не знаю, что это такое, сказал Никола и прочитал еще раз: Ин-кви-зи-ция Вот сволочь!
А ну ее, сказал Игнат. Может быть, что-нибудь такое, знаешь
Все может быть.
Завтра велю в печку бросить.
Хуже не будет.
Две большие стопки книг красовались на столе, и добросовестные труженики любовно посматривали на них.
Ведь вот, удовлетворенно вздохнул Никола, нужно только взяться.
Знамо дело.
Пришедший поглядеть на читальню Федька застал все уже законченным.
Вот как, будто в нашем полковом клубе! весело крикнул он, но, посмотрев книги, те из них, на которых упоминались слова «христианин» или «святой», отбросил в сторону.
На-тко! немного обиженный, сказал Игнат. А мы старались, подбирали.
Буржуазные предрассудки и религиозный дурман, отрезал Федька. Да и это зря, добавил он, указывая на плакат об Учредилке.
Вечером в читальне собрались мужики.
Знаете что, ребята? сказал Мишка Зайцев. Попросить бы в библиотеке новых книг, а то тут все старые Я этих и читать не стану.
Многим книги тоже показались неинтересными, но обновить читальню все-таки было нужно. Начали читать Джона Ральфса и просидели до вторых петухов. Тесно сомкнувшись вокруг стола, слушали мужики рассказ о похождениях ненастоящих людей, неслыханных злодеев и неслыханных благодетелей. И только одному Федьке казалось, что читать бы этого не следовало.
Прежде чем разойтись по домам, мужики сговаривались:
Завтра надо бы пораньше собраться.
Обязательно!
На следующий день Федька хмуро слушал историю смертей и воскресений Джона Ральфса и крепко вполголоса ругался.
Ты чего ворчишь? спросил его Никола.
Сволочь!
Кто сволочь?
Все, кто пишет такие книги.
Мели, Емеля, равнодушно ответил Никола и низко склонился над столом, махнув Федьке рукой, чтобы не мешал слушать.
Несколько вечеров подряд томился Федька и наконец не вытерпел сказал Шарганчику:
Алеха, а ведь дело-то вовсе неладно. Читальня так читальня, то, се А тут какая польза? Совсем не по-настоящему.
Сам придумал
Вот что Приказываю тебе, как представитель власти, сходить завтра к Игнату и забрать у него «Пещеру» и другие протчие запрещенные книги.
Да рази они запрещены?
На-ко, сейчас узнал!
А раньше чего смотрел?
Ладно, мало ли что Сходи, скажи, бумага из исполкома есть.
Так ведь надо написать бумагу-то.
Они пошли к Федьке и сели за работу. Для того чтобы вышло поважней, писали красными чернилами на синей бумаге:
«Лично. Срочно. Секретно.
Сельисполнителю дер. Красн. Стан Ф. Д. Жижину.
Предлагается в 24 часа убрать контрреволюционные книги в шкафу у гражданина той же деревни Игната Медведева»
А как они должны знать, что́ в шкафу-то?.. Это бы не надо.
Ну, тогда напишем в ящике, в коробье. Знают, что у мужиков есть коробья.
Не у каждого Пиши в столе.
Ну заплел! Это еще хуже: в столе только хлеб держат Напишем просто: которые должны находиться у гражданина Медведева, в неизвестном месте скрытые.
Нет, не годится мы эдак всю Советскую власть подорвем. Что, скажут, везде заглянули?
Тогда пиши сам, леший с тобой-то!
Ну, ну, не сердись По мне, пиши хоть и так: этой контрреволюционной литературы не должен держать ни один крестьянин, потому что в ней говорится против Советской власти и другое.
Ну, куда хватил!
Федька задумался.
Черт знает, что-то не пишется, только бумагу портим. Придумывай!
В этих книгах говорится всякая ерунда и никакой пользы не предвидится, а только вред, пожалуй.
К чему пожалуй-то, дура? Ведь мы строгую бумагу пишем.
Опять сердишься!
А ты, Алеха, со мной не спорь. Я все-таки писал побольше твоего.
Ну, ну, ладно Может, просто написать: предлагается взять эту литературу, без всяких объяснениев.
Ну-у вот! А политика-то Советской власти какая, голова? Все объяснить должны.
Друзья задумались, молча поглядывая друг на друга.
Гражданин Игнат Медведев держит такие книги и притом распространяет идеи, предложил наконец Алеха.
Чем и делает вред, добавил Федька и невольно рассмеялся: Вот глухая беда, напугается-то!
На новом лоскуте синей оберточной бумаги они переписали приказание начисто и, вместо печати, приложили пятак.
На вечеру другого дня оба пошли к Игнату. Старик сидел посреди пола на старых дровнях и долбил в полозе новую дыру.
А ведь мы, дедко, пришли-то к тебе с большим делом, начал Алеха.
Ладно Что за дело? Садитесь, я сейчас.
Он не торопясь кончил долбить, положил на стол долото, поднял с пола кучу крупных щепок и бросил их в печку.
Убогая, надо бы печку затопить, что-то студено стало
Убогая, как Игнат звал Улиту, выглянула из-за переборки.
Ну, ну, какое дело?
Шарганчик достал из кармана бумагу и развернул ее перед Игнатом.
Это чего?
А вот тебе и чего!.. Будет тут нам всем, кажется.
Игнат забеспокоился:
Да ты уж руби прямо. Ей-богу, ничего не знаю И овцы ни одной не скрыл, не только нетелки, это врут все.