Ее тянуло к нему: помимо всего, он напоминал погибшего Великаи лицом, и какими-то повадками. А еще: очень нежно и задушевно пел украинские песни, которые Манюшка любила.
Потом, когда стали встречаться, Велик в нем значительно поблек, потому что Вербак не всегда поступал так, как, по ее мнению, поступил бы ее идеал.
Из книг и рассказов девочек постарше Манюшка знала, что когда парень с девушкой встречаются, то обязательно обнимаются и целуются. Она все ждала. Но Николай по-прежнему оставался робким и недогадливым. И тогда Манюшка, решив во что бы то ни стало испытать положенное в таких обстоятельствах девушке, приняла ухаживания Игоря Дугаля и несколько раз прогулялась с ним к озеру. Этот был посмекалистее и порасторопнее.
Однако Манюшка была разочарована. Объятья оказались похожими на единоборствокто кому скорее поломает кости. После каждой встречи она чувствовала себя так, будто ее пропустили через барабан молотилки. С поцелуями было не лучше. Когда Игорь все сильнее и сильнее давил своим твердым сомкнутым ртом на ее сомкнутый рот, она в страхе думала, что еще немногои он выдавит ей зубы.
Нисколько не переживая, Манюшка дала Игорю отставку. Но с Николаем помириться они уже не успели: сам он, конечно, первым не подошел (при таком-то оскорблении!), а она промедлила, не зная, что он вот-вот уедет: у отца егоэкскаваторщикакончилась долгосрочная командировка в Залесье, и он с семьей должен был вернуться в Днепровск, в свой трест
Ей сказали, что Николай уезжает поздно, часов в десять. Со своей неразлучной подружкой Райкой Манюшка пошла на станцию.
Платформа с экскаватором и вагончиком, в котором жили Вербаки, стояла в тупике. Николай с другом Володей прохаживались туда-сюда между вторым и третьим путями. Манюшка и Райка начали дефилировать между третьим и четвертым. Вербак пел так, что душа обмирала:
В моїм саду дві айстри білі,
Схилили голову з журби.
В моем серці гаснуть сили
Чужая стала я тобі.
Володя молчал: он не знал украинского, да и петь не умел.
Манюшка ждала, что Николай подойдет: ведь положено парню проявлять инициативу. Она не учла его гордяцкого характера. Просто не до конца его знала.
Когда пришел поезд и Николай, попрощавшись с Володей, поплелся к своей платформе, Манюшка вдруг поняла, что это все, навсегда. Что-то в ней колыхнулось, и она безотчетно рванулась за ним.
Я тогда тебя забуду
Дорогой мой, дорогой,
Когда вырастет на камушке
Цветочек голубой.
Голос ее сорвалсяона заплакала
«Ну ладно, а как же сейчас? раздумывала она, подходя к деревянному стандартному домику и замедляя шаги. Удобно ли вообще явиться ни с того ни с сего? К кому? Зачем? Почему А, чего там! Жили в одном поселке, знали друг друга, пришла передать привет из Залесья».
Когда Манюшка приблизилась к крыльцу, дверь отворилась и из дома вышел Николай. Как будто специально. Может, в окно увидел? Но нет: ее появление было для него неожиданностьюон встал перед нею столбом и глупо вытаращился, беззвучно шевеля губами.
Привет, сказала Манюшка, чувствуя неожиданный толчок в грудикак будто сердце с размаху ударилось о грудную клетку.
Привет, выдавил он. Скуластное лицо его шелушилось от солнца, волосы над загорелым лбом казались белыми. Карие глаза тепло поблескивали. Ты как тут откуда?
От верблюда. Манюшка засмеялась несколько натужно. Впрочем, напряжение и неловкость быстро прошли. Из Залесья, вестимо. Поездом.
Ну Как там, в Залесье? А он все еще не мог прийти в себя, топтался перед нею, загораживая дорогу к двери.
Мы, может, пройдем куда-нибудь? Или тут приземлимся?
А! О! Вот болван-то! Он хлопнул себя по лбу. Пошли в комнату. Мама обрадуется. Она тоже скучает по Залесью Удивительное делокажется, что для нас Залесье? Чужой поселок, в общем-то неприглядный, голый На него напала говорливость. Это ж подумать только, рядом, в Ковелесады. Яблоки, груши, сливы, черешни нипочем, дешевле картошки, а в Залесьево всем селе ни одного фруктового дерева, как по заказу Что ж мы стоим? Пошли. Он протянул было руку, но тут же смущенно ее отдернул.
В комнате Манюшку радостно встретила мать Николая, Антонина Васильевна, женщина лет сорока с широким добрым лицом, темно-карими яркими, как у сына, глазами. Начались расспросы, воспоминания Манюшка увлеченно рассказывала: Ганна вышла замуж за Ивана, Петро оженился на Марусе, Надсады развелись, Семен Дмитрович стал председателем сельпо, а Лидия Нестеренкосекретарем райкома комсомола Они увлеклись и вскоре в оживленной болтовне забыли о разнице в возрасте и обо всем на свете.
Николаю тоже были интересны залесские новости, носколько же можно! Хотелось побыть наедине с Манюшкой, и он нетерпеливо ерзал на табуретке, не зная, как остановить поток их воспоминаний, новостей и сплетен. Но ему долгонько-таки пришлось ждатьАнтонина Васильевна вытянула из Манюшки все до последней весточки, а потом расспросила и про Манюшкины обстоятельства. Тут пошли ахи, всплескивания руками: девичье ли деловоенная муштра?
Наконец Манюшка иссякла. И в это время из окошечка настенных часов выглянула кукушка и хрипловато прокуковала четыре раза. Антонина Васильевна всполошилась.
Ах ты, матинко ридна! Скоро Степан с работы приедет, треба ужин варить, а мне еще в магазин. Не поспеваю! Тем не менее она вроде не торопилась бежать по деламне вставая с места, принялась жаловаться Манюшке:Не дай боже запоздать с ужиномзагрызет! Злый став в последнее время! Он, чуешь, стахановец, по поточно-скоростному методу робыть, соревнуется там с другим экскаваторщиком, так той его обставил, вот он и злится.
А давайте я чего-нибудь помогу, предложила Манюшка. Могу сготовить, могу в магазин.
Нет, в магазин я сама: мне треба в промтоварный забежать, примерить туфли. А ты, доченька, пожарь пока рыбу. Ходимо покажу, где что Мыколо тебе в подручные. Командуй, как своим.
Антонина Васильевна ушла, а ребята уселись на чурбаках во дворе и принялись чиститьМанюшка картошку, Николай рыбу. Время от времени они взглядывали друг на друга и встречались глазами. Манюшка в такие моменты ласково улыбалась, Николай впивался взглядом в ее глаза, словно пытаясь высмотреть что-то на самом их дне. На побелевших скулах перекатывались желваки.
Ей нравилось это, льстило. И мелькало в мыслях: кто знает, может, это и хорошо, что он такой неназойливый: будь он нахалом, может, и его отшила бы, как Игоря. А такпо-прежнему тянет к нему.
Ну, как вы тут, на новом месте?
Да как? Как все. Отецэкскаваторщик, строит машиностроительный завод. Вообще-то до войны завод здесь был, но эвакуировали на Урал, после освобождения вернулся только один цех, а задачавыйти на прежний уровень. Поселок новый при нем строят. Ну отецзолотой фонд, как говорится, вот и вкалывает частенько по две смены Я тоже все лето трубил на стройке, небрежно бросил Николай.
Манюшка глянула на него с уважительным интересом.
Да-а? И какой же важнейший участок тебе доверили?
Я был старшим куда пошлют.
Курьером, что ли?
Поднимай выше. Рабочим широкого профиля.
Разнорабочим, значит.
Эге ж, разнорабочим чернорабочим. Бери большекидай дальше.
Ясненько Скажи Она замялась. Ты это потому, что ну трудно живется? Ну да, хоть отеци золотой фонд, стахановец, хорошо зарабатывает, наверно, а все равночетыре рта
Да, он заколачивает будь здоров. Нам хватает. Иногда вот даже и рыбу покупаем, а то и мясо. Просто надоело сидеть без дела. Гляди сама: отец на экскаваторе, мать на огороде, Толик козу пасет, один я дурня валяю. А у меня пальто истрепалось, матери туфли надо, Толикуштаны.
Так, так Манюшка откровенно оценивающим взглядом смерила двух окуньков, что чистил Николай. На четверых и есть нечего. А тут еще она приволоклась. Да ладно, можно и отказаться от рыбы, ей бы переночевать только.
Перехватив ее взгляд, Вербак покраснел и с досадой сказал:
Какая ты Все норовишь приземлить! Столько не виделись, нé о чем кроме поговорить, что ль?
Манюшка не отвела глаза, и Николай как когда-то нырнул в их зеленую глубину. Снова захотелось хотя бы одним пальцем коснуться волос или щеки этой ершистой, такой родной его сердцу девочки. Он знал, как не хватало ей в жизни ласки, тепла: война отняла всехмать, отца, сестру, братьев, когда она была совсем маленькой. Но опять встала перед глазами давняя картина: Манюшка и Игорь на берегу озера, в обнимку. Накатила ревность. Как они смели! Я боюсь до нее дотронуться, а он А она Как она могла