Барон был настроен сердито.
Непонятно, чего затеяли треп. Надо сказать первой роте, на кого их спец поднял руку, и они ему
Нет! резко перебила Манюшка. Он не знал. Я не хочу лишнего наговаривать. И дело не во мне, а в принципе
А, ну тогда чего ж промямлил Трош. Если в принципе, то вспомните, как мы были ратниками и как из нас жали масло, гнули нам салазки и возили на нас воду. Мы прошли через это, а почему другие не должны? Традиция есть традиция.
Традиции треба уважать, подхватил басом Мотко. А инакше что получится? Чем же спец будет отличаться от ратника?
Тут все заговорили одновременно и «президиуму» никак не удавалось овладеть ситуацией. Возмущались: мол, как же так, над нами куражилисьмы молчали, а теперь, когда настала наша очередь куражитьсяратника и пальцем не тронь? Подводили под традицию теоретическую основу: мы учимся в военной школе, будущего солдата, военного летчика надо воспитывать в спартанских условиях: чтобы закалиться телом и духом, он должен обязательно пройти через физические и психологические испытания. Традиция, мол, учит дисциплине, уважению к старшим. Не выдержав, встала Манюшка. Лицо ее было в кровоподтеках, левый глаз заплыл, губа рассечена. Послышался смешок:
Жестокие нравы, сударь, в нашем городе, жестокие
Традиция, презрительно процедила она. Обижать, кто послабее, унижать человеческое достоинствоскажите, какая прекрасная традиция! Да вы просто трусы, раз позволяли вытворять такое над собой!
Ну, ось ты не позволилаи що маешь? насмешливо и раздраженно выкрикнул Мотко.
Цветущий вид и тонкую шею, хихикнул Ростик, но тут же выставил перед собою ладони: мол, виноват, случайно сорвалось с языка, не принимайте в расчет.
Я за себя постояла И в дальнейшем терпеть не буду. Против ваших дурацких традиций буду драться хоть до смерти.
Ну, княгиня, вас-то мы защитим, склонил голову Трош. Вы у нас одна. Да вас никто и не тронет. Сами же сказали, что он не разглядел. А то бы
Брось! обрезала Манюшка. Я таких знаю. Если он считает, что ему дозволено унижать и грабить, то он и мать родную не пожалеет. Да они же, вот такие, и установили эти традиции. И такие же их придерживаются. Я, например, не верю, что ты, Барон, или ты, Ростик, способны унизить или ограбить человека, хотя бы и ратника.
Помкомвзвода приложил руку к груди.
Наконец-то похвалили.
Ничего себе похвала. В голосе Троша проклюнулась злость. Княгиня просто считает нас трусами, какая ж это похвала?
Эх, жисть наша поломатая! Хватит трепотни! Для чего мы, собственно, собрались? Давайте решатьчто будем делать, если тот спец захочет расквитаться с Марием и нагрянет с дружками. Такое может быть.
Надо ето доложить, сказал Евстигнеев, болезненного вида парень с бледным лицом и замедленной речью по кличке «Болящая Евгения».
Ну да, не хватало еще! послышались недовольные голоса. Прятаться за спину начальства! Что мы, не сможем себя защитить?
Вот, правильно, подхватил Захаров. Будем защищаться. То есть, драться за Мария или за любого из нас. Все за одного. Да? На этом и порешим Вы чем-то недовольны, барон?
Я всем доволен, хмуро отозвался Трош. Буду защищать ратников от спецов. Всю жизнь мечтал.
О аллах! воскликнул Игорь Козин. Можешь не защищать. Без тебя обойдемся как-нибудь.
Вы-то обойдетесь, а я? проворчал Трош.
ГЛАВА ШЕСТАЯПострижение в двоечники. Обыск
В конце ноября на отчетном комсомольском собрании взвода Манюшку избрали заместителем комсорга, то есть Толика Захарова, которому «удалось усидеть в своем кресле», как не преминули сострить хлопцы. Вообще здесь острили все и по всякому поводу. Жизнь в школе текла довольно однообразно, поэтому развлекали себя и товарищей, как могли.
Почти сразу вслед за этим произошло еще одно событие, о котором потом старались не вспоминать.
После праздника Лесин распорядился, чтобы на самоподготовке оставались все, а не только троечники.
Отпускать сильных с самоподготовкиэто была моя ошибка, признал он. Когда сильные занимаются вместе со слабыми, ясно, что они помогают слабым. Главное, товарищи, вовремя исправлять свои ошибки.
И вот в 17.00 Манюшка впервые пошла в класс готовить уроки на завтра.
Примерно через полчаса дверь класса распахнулась и на пороге появился Мотко, которого после обеда увел с собой куда-то командир роты. Теперь стало яснокуда: Грицко лишился своей волнистой льняной шевелюры и был переодет в старую заношенную летнюю форму. Его появление тут же прокомментировали:
Острижен по последней моде,
Как денди лондонский одет
Все это означало вот что: сегодня Мотко не смог ответить урок по физике и подвергся пострижению в двоечники. Мудрое начальство считало, что в таком затрапезном виде провинившийся на гулянки не пойдет и, стало быть, займется науками. Щеголять в форме хебе бэу (хлопчатобумажной, бывшей в употреблении) и с нулевой стрижкой предстояло Мотко до исправления двойки.
Грицко прошел к своей парте, долго копался там и вдруг объявил:
Хлопцы, у меня пропали часы.
Наступила черная тишина. Все разом оторвались от учебников и тетрадей.
Ну, такого у нас еще не было, пробормотал Славичевский. Во взводе инфекция.
Часы-то, считай, як орден, горестно выдохнул Мотко. За первое место по гимнастике получил. На республиканских соревнованиях. Не знаю, но як там ни крути, ане було ратников, не було и ничего такого
Во-во, поддержал его Трош. Толкуем разные высокие слова в защиту ратников, а вот, пожалуйста
Встал Володя Гермис из новичковкряжистый, тяжелый, неповоротливый. Он обвел ребят потемневшими синими глазами:
Нас во взводе четверо. Выделите комиссию, пусть обыщут.
Гермис нервно пригладил свои пепельные, ежиком, волосы, призывно взмахнул рукой, и четверо ратников: он сам, толстощекий Коля Опоркин, русый, с манерами пай-мальчика Аркаша Броденко и Манюшкавыстроились у доски. Вслед за ними вышел Захаров.
Дожили, сказал комсорг. Крупный нос его как будто еще больше раздулся, лицо покраснело. Среди нас завелась сволочь. Из-за нее, одной, мы все под подозрением и все чувствуем себя сейчас сволочами. Найдемпощады не будет. Обыскивать будем всех. Для начала Ронька обыщет меня, яего, чтоб уж никаких разговоров Предлагаю Мария от этой процедуры освободить, вдруг добавил он скороговоркой.
Эта скороговорка, приглушенный голос и опущенные глаза могли вызвать разного рода подозрения, поэтому Толик поспешил объясниться:
Мне стыдно даже подумать, что мы будем обыскивать девчонку.
Конечно, не надо ее! Княгиня вне подозрений. Пусть вообще выйдет, нечего ей смотреть, как мы тут
Только Сурдин, остроносый малый с сонными заплывшими глазами, спросил даже как бы с обидой:
А что, девчонка не может украсть?
Манюшка подошла к Захарову, вывернула карманы, стала снимать китель.
Нет, сказал он и взял ее руки в свои. Ребята
К ней подскочил Мотко, застегнул китель и отвел к окну.
Оскорблять дивчатдо этого мы пока не докатились.
Обыск проходил торопливо и нервно. Кое у кого дрожали руки. У других слезы накипали на глаза. Третьи жалко улыбались. Все чувствовали себя оскорбленными и виноватыми.
Манюшка, некоторое время наблюдавшая за ребятами, не выдержалаотвернулась. И хотя было ясно, что вор один, остальные безгрешны, было такое чувство, что все замараны, все причастны к краже.
Обыск подходил к концу. Захаров и Славичевский проверили последних спецов и пошли обшаривать парты и полевые сумки, у кого они имелись.
Часов не нашли. Вор, видимо, посмеивался про себя над наивностью ребят, полагавших, что он оставит украденную вещь у себя в кармане или в парте.
Все вернулись на свои места, уткнулись в учебники и тетрадки: событие событием, пусть хоть и архидраматическое, а занятия-то ведь никто не отменит.
Манюшка пошла к доске, где решали задачи по физике Захаров и Козин. Некоторое время она внимательно следила за ходом рассуждений Толика, а потом вдруг сказала:
Сурдин выходил из класса, когда Грицка не было.