Дед подошел, поцеловал Виктора в лоб и тряхнул за плечи. Анисин даже теперь в кабине вздрогнул, мельком взглянул на шофера не заметил ли он чего-то. Но шофер не спускал глаз с дороги.
8.
События развернулись так, что они выбили дивизион из ранее намеченного и разработанного графика. Майор Михайлов позволил лишь расставить в укрытиях машины, включить дизель, а дальше, вопреки всякой логике, вдруг объявил, что в пути на их эшелон напал «противник», кабина лейтенанта Анисина вышла из строя, несколько человек, в том числе капитан Фролов, «погибли». Это известие сразу вызвало недоумение у людей. Они не могли поверить в случившееся, так как «убитые» стояли рядом, а в вышедшей из строя кабине уже были включены блоки.
Однако для Назарова эта вводная не была неожиданностью, он заранее подготовился ко всему и даже подумал, что, ежели на этом все кончится, нет ничего страшного: дивизион с задачей справится. И уверенно, с твердостью в голосе, объявил:
Лейтенанту Анисину принять новую кабину и приступить к проведению регламентов. Остальным расчетам продолжать выполнение боевой задачи сокращенным составом.
Анисину майор Михайлов показал кабину. Она сиротливо стояла в стороне, до колес заметенная снегом. Анисин вошел в нее. С минуту ему казалось, что он стоит в чужом, необжитом доме; хозяева будто бы спешили, все бросили и уехали. На крышках приборов, резиновых ковриках лежала пыль. Но времени на знакомство не было. Анисин и Зюзин принялись за работу.
Майор Михайлов пристроился на ящике и долго ничем не выдавал своего присутствия. Только иногда Анисин замечал в его руках блокнот, встречался с пристальным взглядом, но тут же отворачивался и продолжал работу. Лейтенант снимал показания с разных точек, менял лампы. И все это он делал с увлечением и не заметил, как к нему подошел Михайлов.
Ничего, ничего, продолжайте работать. И тут же спросил: А почему здесь напряжение не увеличили?
Лейтенант еще раз посмотрел на шкалу прибора.
Параметр в допуске, товарищ майор.
Понял. Стоп. Эту операцию повторите заново.
Анисин легко и просто делал то, что говорил майор. И проверяющий, который прежде из рассказов других рисовался каким-то жестким, холодным человеком, теперь выглядел иначе. Он то одобрительно кивал головой, то вдруг задумывался или же с болью морщился, когда Виктор давал «петуха».
Не то, Анисин. Понимаете, не то. Подумайте.
Опрос длился долго. Анисин устал, в голове шумело, а майор убедился, что из молодого лейтенанта со временем вырастет настоящий ракетчик. И еще о «школе Назарова».
«Может людей растить. Маркеловым и Обручевым не нахвалится. В ком же Фролов усомнился? Упрямый человек, скажет зарубит, не переубедишь. Ладно, посмотрим, время еще есть», с этими мыслями он и вышел из кабины.
Пришедшие на позицию проверяющие имели задание досконально проверить слаженную подготовку к стрельбам и уже затем, ежели все пройдет нормально, поставить его в самые невыгодные условия. Станцию забить помехами, а цель пустить так, чтобы она могла легко и беспрепятственно спрятаться.
Подполковник Назаров никого и ни о чем не спрашивал, но по всему видел, что на его дивизион выпала сложная задача.
Они хотят подавить нас, сказал он Маркелову. Ну что ж, посмотрим. Вы, Геннадий Иванович, пройдите к людям. Поддержите их. Они знают свое дело.
Понял, товарищ подполковник, ответил Маркелов.
Я уже боевой листок выпустил. Посвятил дизелистам.
Правильно, хорошо они сработали. Да, вот что, Анисина из вида не упускайте. Что за кабина, никто не знает. Кота в мешке ему подсунули, вот и работай. Правда, он идет пока в графике, молчит.
Офицеры-проверяющие собрались вместе, о чем-то посовещались в палатке, перекурили и опять разошлись. Капитан Маркелов, вернувшись, доложил, что люди работают, как дома.
Вот это и хорошо, ответил Назаров.
Стартовиков подполковник Сергеев проверяет. Глянул на пусковую установку и говорит: «Ну, Уразов, она у тебя, как тульский самовар, горит. Молодец».
Подполковник Назаров распорядился:
Расчету от моего имени объявите благодарность. Идите, капитан Маркелов.
Есть! ответил Маркелов и вышел.
Капитан Фролов осунулся, потемнел лицом, он беспрестанно курил, ходил из кабины в кабину, понимал, что тут надо бы кому-то помочь, но ничего поделать не мог. На нем лежало клеймо «убитого» человека, и по всем правилам боя он должен все видеть, слышать, знать, но не вмешиваться.
«Глупо, глупо, думал он. Столько готовиться, и вдруг погибнуть. И почему я, черт возьми? Мог бы Маркелова вывести, того же Анисина, Обручева! Нет, меня. Он просто решил насолить И все тут». А потом Фролов стал думать о том, какие могут быть последствия. И одна картина рисовалась ему хуже другой. И во всем, что бы ни делали люди, видел только ошибки, они его раздражали, и вот-вот, казалось, у него лопнут нервы, он на все махнет рукой и ринется сам в работу.
Сидеть на одном месте Фролов уже не мог, он встал и вышел из кабины. День был тихий, солнечный, по степи волнами катились к горизонту сугробы снега, и степь казалась живой, словно море. Там же, где прошли тягачи, лежали глыбы снега. Фролов направился к стартовикам. Лица солдат раскраснелись. Холод им был нипочем. Ракета, словно на карусели, то и дело описывала над полуприцепом дугу. Все это солдаты делали быстро, ловко, со стороны казалось, что происходило заряжание и разряжание пусковой установки само собой, будто бы по волшебству.
Постояв с минуту, Фролов вернулся в кабину. Подполковник Назаров, не отрываясь от экрана, спросил:
А вы догадываетесь, почему вас из строя вывели?
Блажь в голову Михайлову пришла.
Вы уверены? Боюсь, что не так. Их задача не вас, не меня, а расчеты проверить. Заранее все продумано. Не переживайте.
9.
Регламентные работы подходили к концу, и подполковник Назаров с нетерпением посматривал на часы: не опоздать бы сообщить на КП о готовности дивизиона к бою. Двое проверяющих, закончив свои дела, пошли в палатку. Мимо них пробежал капитан Маркелов. Он еще по дороге составил текст боевого листка и в палатке, отведенной под Ленинскую комнату, сбросив ремень, шапку, из планшетки выхватил красный карандаш и торопливо начал писать. «В условиях, приближенных к боевым, рядовой Зюзин и лейтенант Анисин сумели подготовить боевую технику». Тут он остановился. Нет, не такие, казалось ему, нужны были слова. Хотелось о Викторе сказать тепло и так, чтобы все поняли, в каком трудном положении оказался человек.
А между тем в эти минуты произошло то, чего никто не предвидел. Вначале лейтенант Анисин подумал, что он забыл включить тумблер, щелкнул им, стрелка на приборе упала и чуть вздрогнула. Виктор повернул до отказа потенциометр, но это не помогло. Он изменил режим питания блока, однако едва ожившая стрелка прибора не хотела подниматься по шкале к красной риске. Она, точно усталый путник, теряла силы, а Анисин, глядя на нее, изменился в лице и почувствовал, что по рукам и ногам поднимается холод и перехватывает дыхание.
«Спокойно, Анисин, приказал он себе и, протянув руку, как делают хирурги во время операции, коротко бросил Зюзину: Лампу. Не ту. Усилитель».
В мягких, словно ладошка, наушниках послышался хриплый и тревожный голос Обручева.
Анисин, дай выход. У меня нет выхода.
Даю, ну чего ты, даю!
Пятый, в чем дело? вмешался в разговор Назаров.
Нет выходного, товарищ подполковник, ответил Анисин.
Вскрой блок и проверь лампы.
Понял.
Анисин выдвинул блок, проверил на работоспособность лампы, прочистил еще раз контакты, но стрелка прибора вновь отклонилась всего лишь на несколько делений. Цепь, значит, была. Схема работала. Но вот в ней бегущие потоком электроны будто натыкались на что-то, скапливались и искали другой выход, однако, обреченные на строгое исполнение только одного, предписанного им природой закона прямолинейного движения, не могли найти его. Где-то путь перед ними сужался, и потому прорывались только «счастливчики», о которых слабо и неуверенно извещала стрелка прибора. И Анисин, глядя на нее, прикидывал то, что, вероятнее всего, могло быть этому причиной.
Он не предполагал даже, что простейшая на вид неисправность была следствием чьей-то грубой ошибки. Ибо все шло вопреки здравой логике, утвержденным инструкциям и уже проверенным на практике аналогичным случаям. Стоявший за спиной Зюзин смотрел растерянно на лейтенанта, готов был в любую минуту помочь ему, ждал указаний и зачем-то держал в руке совсем ненужную лампу. Перевернув блок, Анисин осмотрел схему, но ничто не вызывало сомнений: каждая деталь и уложенная в жгуты проводка были новыми. Снимать же параметры с каскадов он пока не решался. Это был крайний случай, да и не позволяло время. А оно подходило к концу, но Виктор верил в себя и не терял надежды устранить неисправность. Однако что случилось дальше, он не сразу понял. Кто-то влетел в кабину и оттолкнул его от пульта. Оглянувшись, Анисин увидел капитана Фролова. Он зло и сердито смотрел на него сверху.