Бомбят они фрица на совесть, не согласился вступивший в разговор старшина.
А что толку? возразил Фомичев. Только этим гансов не возьмешь.
Они вон немца с той стороны до Германии уже прогнали, не сдавался старшина.
А немец развернулся, да и дал им по мордасам. Один раз только зубы показал по-настоящемуони и покатились. Слыхал, как союзнички в Арденнах обделались? Теперь полгода в себя приходить будут, не меньше
Да, а немец за нас опять взялся
В установившейся на несколько минут тишине неожиданно отчетливо прозвучал вдруг усталый вопрос Быкова:
Когда войне конец?..
Все вздохнули и молчали еще некоторое время, глядя на мерцающие в печурке угольки. Потом в разговор вступил лейтенант Чередниченко:
За этот год должны справиться. А может, и раньше. К лету, например.
Ой ли? прищурился Фомичев. Каждый новый год за победу пьем, а где она?
В этот раз должны дожать, уверенно заявил лейтенант. Сводку слушали? Наши уже на Одере стоят. А там и до Берлина рукой подать.
Умоемся мы кровью за этот Берлин, хмыкнул Фомичев. Страшно подумать, сколько ж Гитлер туда войска нагнал, если в Венгрии так напирать может. Сами рассудите!
Стратег! скривив губы, отмахнулся Быков
Наши ведут бои в Померании, настойчиво продолжал лейтенант. Теперь перед нами Вена. Так далеко мы еще никогда не заходили.
До Атлантики топать еще прилично, сделал скептическую мину Фомичев. Такими темпами за год не дойдем.
Не придется, авторитетно заявил Чередниченко. Там уже союзники.
Да кто их вообще живьем-то хоть раз видал проворчал Фомичев.
Заметив, что на нарах зашевелился Марков, Чередниченко обратился с вопросом к нему:
Ведь не было у нас таких успехов в Первую мировую, Георгий Владимирович?
Марков непроизвольно фыркнул и отрицательно покачал головой:
Такихне было.
Уловив грустную иронию в словах капитана, Чередниченко пристально поглядел на него снизу вверх. Марков счел необходимым пояснить, впрочем, весьма расплывчато:
Тогда, ребята, все было по-другому
Быков отворил дверцу печурки, поворошил угли металлическим прутом. Повернулся к остальным:
Кончай, мужики, порожняк гонять. Еще картоха поспела.
Все, как по команде, забренчали котелками, выставляя их перед собой
Сегодня, в апреле 1945-го, события последних тяжелых месяцев несколько отдалились, переместились на время в дальние уголки памяти каждого. И сидели разведчики не в блиндаже на корточках у маленькой печурки, а за старинным резным столом в прекрасном загородном особняке на тихой окраине австрийского городка. И вместо котелков был сервиз мейсонского фарфора, а вместо алюминиевых и эмалированных побитых кружекхрустальные фужеры, серебряные стопки и даже настоящий рыцарский кубок, извлеченный сержантом Куценко из серванта в гостиной. Хозяйка только поджала губы, когда он его доставал, но промолчала
Обстановка на фронте кардинально изменилась к лучшему. Дорогой ценой были оплачены эти изменения. И каждый знал, что предъявленный им счет, скорее всего, будет увеличен еще и что расслабляться нельзя. Но так хотелось, чтобы это была последняя военная, победная весна
4
Утром явился нарочный с приказанием прибыть в штаб дивизии, расположившийся в соседнем городке к западу. Их вызывал полковник Бутов. Метаморфоза последних дней стремительного продвижения впередштаб расположился на ночлег впереди подразделений разведки. Раньше подобное было бы немыслимо. Либо немцы их за это тут же жестоко бы наказали. Теперь грузовик с разведчиками, направляясь в назначенный им населенный пункт, обгонял бесконечную вереницу тянувшихся на запад подразделений. Несколько раз их окликалиспрашивали о каких-то воинских частях, кто-то отстал, кто-то искал своих. Выяснилось, что задававшие подобные вопросы даже не принадлежат к дивизии Бутова.
Бардак на дороге, ворчал Быков, медленно объезжая по обочине одну колонну за другой. Сейчас сюда, не дай Бог, хоть один немецкий самолеттаких бед натворит
Не каркай, негромко цедил сквозь зубы Марков, озабоченно поглядывая в небо из-под ветрового стекла.
Наконец выбрались на пустой отрезок великолепного шоссе. «Опель» весело урчал двигателем, Быков поддал газу и, разогнавшись, воткнул пятую передачу. Минут десять катили с ветерком. Грузовик весь гудел, но уверенно пер вперед.
Восемьдесят километров жмем! по-мальчишески восторженно глянул на Маркова обычно всегда сдержанный ефрейтор. Дорогасказка!
Очень быстро сказка закончилась. Впереди нарисовалась пробка из людей и техники. Быков нажал на тормоза. Из кузова забарабанили кулаками в крышу кабины.
Полегче! заорал сзади Паша-Комбайнер. Не дрова везешь!
Ходи пешком! чуть повернув голову, огрызнулся в открытое окно водитель.
Вскоре разъяснилась причина затора. Навстречу гнали пленных немцев. Они шли по встречной обочине, понуро опустив головы. Сами по себе пленные никому не мешали. Оживленный разговор завязался с их конвоиромсредних лет мужичком в выцветшем солдатском обмундировании с коротким кавалерийским карабином за спиной. Мужичок ехал верхом на смешной пестрой кобылке. Насколько можно было увидать, был он один-одинешенек на целую толпу немцев человек в пятьдесят. Впрочем, конвоира это ничуть не смущало. Направив кобылку на нашу пехотную колонну, он громко покрикивал:
Гей, славяне! Дай дорогусверхчеловеков веду!
Пехота гоготнула, замедлила шаг в ожидании представления. Мужичок верхом на кобылке продолжал балагурить, демонстрируя недюжинные познания во вражеской идеологии:
Высшая раса идет!
Пехота ответила дружным ржачем. Немцы, почувствовав, что разговор касается их, понуро отводили глаза, сутулясь, наклоняли головы вниз.
Ну куда, куда ты прешь?! в шутку легонько оттирая в сторону крупом лошади нашего парнишку-солдатика, покрикивал конвоир. Дай пройти! Это ж белокурая бестия собственной персоной!
Пехота сгрудилась, сломав строй, почти застопорилась на месте. Добрая половина пехотинцев хохотала, держась за животы.
Да что вы понимаете, чалдоны?! притворно сердился конвойный. Сразу виднодеревенщина неотесанная! У них дранг нах остен в самом разгаре!
Из солдатской массы полетели выкрики, на какой «нах» идти немчуре. Всеобщее веселье охватило и людей в проезжающих грузовиках.
Давай-давай, шутя, покрикивал на пехотинцев, остановившихся рядом с плетущимися немцами, конвоир. Освобождай, робяты, жизненное пространство! Высшей расе дома места не хваталона востоке плодиться захотелось!
Мы им плодилки-то поотрывали! задорно выкрикнули из задних рядов.
Вместе с хотелками! весело откликнулись с другого фланга.
И еще оторвем!
Под корень!
Гы-гы-гы! улюлюкала и крючилась от смеха пехота.
Ой, балбесы, высунувшись из окошка, качал головой Быков.
Имеют право, констатировал Марков.
Это да
Немцы молчали, уныло двигались по краю обочины, инстинктивно вобрав головы еще глубже в плечи. Были среди них молодые и пожилые, в униформах и знаках различия почти всех родов войск. Распоясанные кителя и длиннополые шинели, пилотки и кепи, стоптанные сапоги и ботинки с брюками навыпуск, мешки, котомки, кое у кого затасканные уставные ранцы телячьей кожи за плечами. Землистые лица, многие уже заросшие недельной щетиной. Пацаны в форме гитлерюгенда плелись в самом хвосте колонны, заметно приотставдвое поддерживали своего третьего товарища, сильно прихрамывавшего на одну ногу.
В кузове «Опеля» Вася Бурцев спросил Фомичева, показывая пальцем на конвоира:
Дядя Игнат, а как он один с такой толпой управляется? У него ведь только карабин. Это ж карабин, да?
Да, Васек, коробок, подтвердил Фомичев. А управляется оттого, что бежать им некуда. Сломались они, Васек. А сломанный человек уже и не человек вовсе, а тактеленок несмышленый. Таких можно в одиночку целыми стадами гонять.
Немецкая колонна, пыля, проплывала мимо.
Эй, Ганс, лови! раздалось рядом.
Словно в компенсацию за насмешки, с одного из грузовиков в сторону пленных полетела банка тушенки. Шедший с краю долговязый немец поймал банку и, поклонившись на ходу в сторону грузовика, поспешно убрал ее в карман шинели. Смех улегся. Пехота возобновила свое движение на запад. Кто-то, проходя мимо «Опеля» разведчиков, смачно харкнул в сторону пленных. Плевок повис на рукаве кителя рыжего унтер-офицера. Тот съежился, сжался весь, но продолжал движение, не решаясь вытереться у всех на виду. Плюнувший советский солдат, застыв на месте, долго провожал немца свирепым взглядом, шумно дыша и раздувая ноздри.