Можно и сразу, поднял Алескеров вторую рюмку из трёх. Слизал часть соли с моей руки. Опрокинул в себя водку. И задержав дыхание, засунул в рот дольку лимона.
Теперь ты, протянула я руку Камилю, словно для поцелуя.
Тот посмотрел на хозяина.
Пей, кивнул Алескеров. И пока тот медлил, повторил:Я сказал: пей! Не заставляй девушку ждать.
И то, чего я так жаждала весь вечер, случилось. Его мягкие губы влажно коснулись пусть не губ, но хотя бы моей руки. Кончик языка ткнулся в складку между большим пальцем и ладонью. И несколько раз жадно и требовательно о неё потёрся.
Ну, конечно, вылизывая соль. Только кого это могло обмануть? Точно не мою вагину, заскулившую в ответ на это жадное, сумасшедшее движенье.
Хочешь, чтобы он поехал с нами? спросил Алескеров, пока Камиль пил, не закусывая.
С нами? покачнулась я, почувствовав лопатками его жёсткую грудь. А можно без тебя?
Ренат, отрицательно покачал головой Камиль.
Нет, как отрезал Алескеров. Это приказ.
У меня мурашки побежали по коже от его ледяного тона. И это последнее, что я запомнила в тот вечервзгляд.
Взгляд льдисто-голубых и совершенно безумных от ярости глаз.
Глава 4. Девчонка, которую отымели
Я потянулась и приоткрыла один глаз.
Бляцкое утро!
Солнце пробивалось сквозь щели в плотных шторах. Пахло уборкой. Домработница уже ушла? На стуле лежала аккуратно сложенная одежда.
Всё тело болело как после хорошей тренировки.
И то, что меня отымелии к гадалке не ходи.
«Надеюсь, на этом ты успокоишься, мой обиженный голубоглазый гад?»села я на кровати и скривилась.
Отымелислабо сказано. Похоже меня выебли как дворовую кошку во все отверстия моего тела. Даже во рту, кажется, до сих пор был гадкий привкус чужого члена.
Ну что? Пиздец! уставилась я на себя в зеркало ванной.
Синяки на руках. Засосы на шее. Бля-я-ядь, укус на плече. Супер!
Но главноея жива. Почему-то эта мысль не показалась мне абсурдной. И хоть ни мыло, ни шампунь, ни горячая вода не могли смыть мой позор, я как полоумная тёрлась мочалкой и три раза почистила зубы.
Странно только, что я ничего не помню.
Намазывая тост маслом и пролистывая ленту сообщений в телефоне именно это меня сейчас беспокоило больше всего: почему я абсолютно ничего не помню? Ни что было, ни где, ни как. Как я добралась до дому? Кто меня раздел и уложил?
Ничего.
Телефон ожил звонком. Я вздрогнула и болезненно скривилась.
О, нет! Паш, прости, но я не могу с тобой сейчас говорить, смотрела я на экран. Не могу даже пачкать твоё имя своим грязным ртом. Прости!
Я закрыла рукой глаза, когда он отключился.
Всякое было, чего уж там! Я не первый раз в жизни ему изменила. Но тогда было другое. Тогда я скорее от отчаяния, потому что он ушёл. А чтобы вот так от всей души. Он не заслужил.
Но к чёрту это!
Я дожевала бутерброд. Допила одним глотком чай. Запахнула поплотнее халат, наброшенный после душа на голое тело. Замазала чёртовы засосы. Надо работать.
Усевшись перед камерой ноутбука, я поставила перед собой баночку «волшебного» крема.
Привет, мои дорогие! Не пугайтесь, это я. В общем, девчонки, если вдруг вы вчера тоже неплохо погуляли. И утром встали вот с такой же обезвоженной кожей, я покажу вам одно отличное средство. И вы наглядно сможете увидеть, что оно работает.
Глядя в зеркало, прямо перед камерой я нанесла на одну половинку лица крем. Приблизила лицо к экрану. И отключила запись. Здесь потом будет монтаж и реклама. А пока полчасика, пока крем начнёт работать, можно потратить на звонки.
Саш, есть новости? набрала я своего директора и чуть не подпрыгнула от радости. Что серьёзно? Удалось договориться с японцами? Да и срать тогда на этих ленивых евро-засранцев, что только похвалялись качеством сырья, а в итоге сорвали поставку. Да, пусть юристы выбивают с них бабки и разрывают контракт. Мы с ними больше не будем работать, пусть хоть в три раза снижают цены я глянула на часы, потом в зеркало. Саш, давай, увидимся в офисе.
Ну что, дорогие мои, видите разницу? наглядно демонстрировала я в камеру эффект «призрачного гриба» спарассиса. Все мимические морщинки, что появились от обезвоживания разгладились. А ещё и полчаса не прошло. А всё почему? Потому что правильно! Бета-глюкан! Ну а я сейчас намажу вторую половину лица и сегодня ещё покажу вам как ни в коем случае нельзя наносить консилер. Скажу вам честно, я и сама совсем недавно так делала. «Да все так делают!»скажите вы, но оказывается не все.
Мои последние слова испортил звонок в дверь.
Да твою же мать! выругалась я, отключив камеру и поспешно домазав крем.
И, конечно, широко распахнула входную дверь.
Привет! он подпирал плечом дверной косяк.
Камиль?! застыла я.
Сердце пропустило удар.
Камиль!
Глава 5. Девчонка, которую отымели снова. Но этот раз она запомнила
Он сверлил меня взглядом исподлобья.
Просто пожирал глазами. И прежде чем я что-то успела сказать, дёрнул на себя и впился в губы.
Впился, подхватил на руки и пнул изнутри дверь. Та захлопнулась с громким стуком. Вот только я этого уже не слышала. Я слышала только его дыхание, жадное, горячее, шумное. Как упала на пол куртка. Как мы врезались в одну стену, что-то уронив по дороге. Потом в другую, где я потеряла полотенце. Скрученные в узел влажные волосы рассыпались по плечам.
Его рука легла на грудь и сжала сосок сквозь тонкую ткань халата, когда он посадил меня на широкий подоконник в кухне.
Я не сняла, сорвала с него рубашку. И едва дождавшись, когда чёртов халат тоже окажется на полу, прижалась к горячей, рельефной, покрытой мягкими густыми волосами груди.
Его трясло от возбуждения. Меня трясло от его близости. И всё, что я могла сейчас сказать, это «А-а-А!» и откинуть голову к стеклу, когда его губы, оставив дорожку влажных, сочных поцелуев, спустились к груди и теперь терзали сосок. Горячий пульсирующий сосок, что стал твёрдым и чувствительным. Он сжал его пальцами, пока целовал второй. А потом, оставив целое шоссе поцелуев на животе, засунул своё лицо между моих ног.
О, боже! выгнулась я ему на встречу. Только не останавливайся! Чёрт!
В жизни не слышала таких звуков! Но как же мне нравилось! Как он чавкал, чмокал, хлюпал, словно ничего вкуснее в жизни не пробовал. Как ласкал и посасывал клитор. Как дерзко толчками вторгался вглубь меня его настойчивый язык. И как мягко, влажно и глубоко меня заглатывали его губы. Его потрясающие пухлые горячие сумасшедшие губы.
Чёрт! звезданулась я со всей силы головой в стекло. И ничего не хотела сейчас больше, чем, чтобы эта предоргазменная пытка уже закончилась. Или он дотрахает меня сейчас языком или Да!
Он сам избавился от брюк, спустив их до коленей.
Ну, здравствуй, господин Великолепный Член!
Входи, не стесняйся! Глубже!
О, да, господин Потрясающий Член!
Я знаю, ты здесь, чтобы довести меня до изнеможения. До исступления. До сумасшествия. Вгоняй! Вгоняй!!! Глубокими, резкими толчками вгоняя меня в долги перед природой за то, что создала тебя таким. За то, что острым концом влажной горячей головки ты проходишься по клитору, размазывая влагу, и я хриплю, изнемогая от желания. За то, что чувствую эту дрожь.
Мелкую вибрирующую всепоглощающую дрожь, когда одной рукой Камиль упёрся в стекло, а вторую просунул под мои ягодицы, и входил всё резче, всё быстрее, всё Всё!
А-а-а-а-ах-х-х!!! прохрипела я.
Выгнулась и полетела. Как пёрышко, что подхватило ветерком.
Лёгкая, гибкая, невесомая, я парила сейчас где-то над этой кухней, над домом, городом, над землёй. Нет, я и сама была сейчас как летящая в пространстве миров Земля. И судороги внутри меня, что сжимали его ещё напряжённый пенис казались землятрясением. Подземными толчками, что вызывают цунами, ураганы и сдвиги тектонических плит.
Ты супер, маленькая! подхватил он меня за шею, награждая благодарным поцелуем.
Ты тоже, детка! повисла я у него на шее, вдруг осознав, как мало нам понадобилось слов, но как много мы друг другу сказали.
Что он весь мокрый. И у меня по груди стекает капля пота. А ещё, что у меня по ногам стекает его семя.