Когда спросил? Где, мать твою?
Вчера. На премьере в «Синемании». Ты же не пошла, а я звала.
Павел улетел по делам. А я не хотела идти без него.
Да, я не хотела, чтобы жужжали, что опять я одна.
А там, кстати, его Лизка была. За ручку с Амином. Ты вообще в курсе, что они помолвлены?
Сестра Верейского с этим ботаником?! выпучила я глаза.
Ну, ботаник не ботаник, а, это он теперь владелец «Синемании». Ну и понятно, что Ренат там был. Они же типа с одного аула.
Сама ты с аула, Ира. Давай пей! подвинула я ей коктейль, покосившись на Камиля. Даром я что ли к бару таскалась.
Ирка припала к трубочке как лошадь к поилке. Шумно выдохнула.
Пошли танцевать! потянула меня за руку.
Пошли! на ходу подхватила я за руку Камиля. Ну, он бы и так, конечно, пошёл. Но мне больше нравится, когда я сама решаю кого танцую.
Подняв руки вверх, я покачивала перед ним бёдрами. Выписывая круги, тёрлась о его каменную задницу. Он и весь был словно вытесан из камня. Стоял истуканом посреди танцпола и всё так же топил меня в омуте своих глаз, да иногда выставлял в сторону руку, чтобы оградить от какого-нибудь не на шутку рьяно потрясывающего телесами недоумка. Словно он мой телохранитель. И я понимала, что именно это и входило сейчас в его задачу: следить, чтобы я не сбежала. Но, блин, как же это было приятно. Когда красивый сильный мужик только что пылинки с тебя не сдувает.
Танцевать совсем не умеешь? подначивала я.
Научишь? и не думал смущаться он.
Голос ди-джея захрипел в динамиках, объявляя медленную композицию. Народ радостно заулюлюкал. Я положила руки Камилю на шею.
Научу. Всё просто. Кладёшь руки мне на талию
Я сглотнула, когда две горячих ладони легли на спину и пару секунд не могла говорить, вдыхая его запах. Обжигающе мужской. Терпкий. Древесный. Першащий в горле. Он пах догорающим костром, что ещё не затух. Кожаным седлом. Убранным за спину колчаном с окровавленными стрелами. Удачной охотой. Убитым оленем, притороченным к седлу, чья голова с застывшими глазами мерно покачивалась в такт виляющей крупом лошади. И словно эти ещё живые оленьи глаза сейчас влажно блестели мне в мелькающих цветных огнях и сводили с ума.
Со мной такое было лишь однажды. Шесть лет назад. Когда вот так же на восемнадцатилетние меня повёл танцевать Верейский. И глядя на облака, что плыли в его дымчато-голубых, как мои глупые мечты глазах, я решила, что хочу принадлежать ему. Во что бы то ни стало. Хочу одна отражаться в их глубине. Одна мерцающей звездой сиять на его небосклоне. Как наивное озерцо, зажатое в тиски гор, я одна хотела отражать это серое небо в его глазах. Одна. Глупенькая, хотела объять необъятное.
Но сейчас я хотела другого: чтобы этот безумный охотник принадлежал мне. Хотя бы на один танец.
А ещё, чтобы Алескеров злился, бесился и ревновал.
И Алескеров
Глава 3. Девчонка, играющая с огнём
Алескеров злился.
Стоя у стеклянного ограждения на втором этаже, он нервно засунул руки в карманы.
Ах, как сверкают его глаза! Как играют желваки!
Ты играешь с огнём, девочка!
Нет, он бы сказал: моя девочка. Но какая мне разница что бы он сказал.
Я не кусаюсь, запустила я руку в густые влажные от пота волосы Камиля и прижалась плотнее, разворачивая его так, чтобы Алескеров видел, как близко мы друг к другу. Как тесно переплетены наши тела. Как часто, отрывисто, в такт вздымаются наши грудные клетки.
Зачем? Затем, чтобы знал: я с тем, с кем хочу. А не с тем, кто хочет меня.
Разгорячённая этими мыслями, и близостью будоражащего воображение мужского тела, я потянулась к его губам, красиво, ярко очерченным, словно зацелованным или обиженно припухшим. И замерла, ощущая на своём лице его горячее дыхание.
Но как бы Камиль не был взволнован, как бы жёстко не упирался в меня его пах, его плотно сомкнутые чувственные губы не разжались для поцелуя, замерев в паре миллиметров от моих.
«Нет?!»слегка отодвинулась я, чтобы на него посмотреть.
Ах ты гад! Я тут вокруг него ужом. Практически на полпути к оргазму, ёрзая по его ширинке, а он не снизошёл даже до поцелуя?
Я отпустила руки, оттолкнулась от него и ушла, хотя мелодия ещё не закончилась. И почти дошла до лестницы, когда меня перехватила Ирка.
Поехали домой? зашептала в ухо.
Она пропустила медленный танец, но сейчас тащила меня к туалетам.
Ты что пьяная? оттолкнула я её, когда дверь за нами закрылась. Мы же только пришли. Ладно эта беременная свалила от греха подальше, хер с ней. А ты какого хрена сдулась?
Не нравится мне всё это, разглядывала она себя в зеркале.
Ну тебе не нравится, вали. А мне всё нравится.
Что именно тебе нравится, Юль? развернулась она и упёрлась задницей в раковину. Как он скрипит зубами? Как испепеляет тебя взглядом?
Ну, по сравнению с тем как в последнее время смотрит на меня Верейский: как на опостылевшую картину на стенеда, мне нравится. Когда у мужика как у быка пар из ноздрей. Когда глаза наливаются кровью.
Не лезь на рожон, а? не сдавалась Ирка. Если сами не отпустят, давай дадим бармену бабок, он нас проведёт через кухню. В пизду всё это. Алескеров тебя явно не простил, что ты его прошлый раз кинула. И он ведь добьётся своего. Такие как он не прощают.
Чего? засмеялась я. Ты думаешь я этого боюсь? Того, что он добьётся?
Да знаю я, знаю, что ты ни хуя не боишься. Но ты не просто сбежала, Юль. Ты же его оскорбила.
Я?! Да что я такого ему сказала? Что для белых девочек зашквар спать с «чёрными»? усмехнулась я. Так я для того и ляпнула, чтобы его задеть. Чтобы не вёл себя, сука, со мной как хозяин. Потому что я не его собственность. Никто не смеет мной командовать, поняла! Я даже Верейскому не позволяю. А он для менявсё!
Всё?! фыркнула она. И где он, твой Верейский? Базара нет, вы живёте вместе, но вы живёте как брат с сестрой. Каждый сам по себе. Ты таскаешься невесть с кем. Он постоянно в командировках. Вы вообще хоть спите?
А ты права, смерила я её взглядом. Тебе и правда пора. Вали-ка ты домой, Ира!
Я хлопнула за собой дверью кабинки. И прижалась к холодной стене спиной.
Да, у нас в последнее время всё как-то никак, но не хватало ещё, чтобы лучшая подруга мне тыкала этим в лицо. Я сама с этим разберусь.
Я со всем разберусь сама! Даже с тем, что просто так меня Алескеров не отпустит. Конечно, я понимаю, что просто из этого клуба не уйти. Что Ренат обижен. Что его ущемлённое эго требует сатисфакции. И фигура Камиля, замершая у входа в женский туалетстала наглядным тому подтверждением.
Меня ждёшь? усмехнулась я, пытаясь сфокусировать взгляд на этой фигуре что словно заслоняла свет, может, поэтому и расплывалась. А Ирка где?
Ушла, равнодушно пожал он плечами.
Вот сучка! махнула я рукой. Но словно рука у меня стала слишком тяжёлой, а тело пустым и лёгким, неожиданно покачнулась от этого простого движения.
Странно, я же почти не пила. Какого хрена меня штормит?
И я думала, что меня подхватит Камиль, но меня поймали другие мужские руки.
Он делает только то, что я ему говорю, непокорная моя, шептали другие губы. И запах другого сильного тела давил, душил, подавлял.
Отпусти, процедила я сквозь зубы, когда мы снова вышли в зал.
Вырвалась. Забежала наверх по лестнице. И остановилась перед пустым столиком.
Недопитый Иркин коктейль. Пустой диван, где до этого лежала её куртка. И явно специально для меня на столе ещё водка, соль, лимон.
Водка намного приятнее идёт с солью и лимоном, чем текила, отрекомендовал Алескеров, не спеша поднявшись вслед за мной. И намного вкуснее с лимоном, чем с арбузом.
А где Ирка? повернулась я, не веря, что она и правда ушла.
Ирка? удивился он. Сказала, что у неё какие-то срочные дела. Но ты, я надеюсь, никуда не торопишься? Посидим здесь, потом продолжим у меня.
Можно подумать, мне давали выбор. Но ведь я девочка, которая играет с огнём, которая решает сама с кем и куда идти, а ещё кому угодно надерёт задницу.
А может сразу к тебе? облизала я руку. Макнула в принесённую соль. Выдохнула. Слизала соль. Выпила. Вдохнула, почувствовав, как изнутри словно обожгло. И снова облизала, и макнула в соль тыльную сторону ладони у большого пальца.