продлевать контракт. Тина перешла грань).
- Yeah, it's crystal clear - Tina had been harsh on Laressa hence did not get
the contract. Now I wonder which park was a witness to the epic meeting? (Сдается,
что Тина проехалась по Ларессе, поэтому контракт и не продлили, я ее
предупреждал. Мне интересно, в каком же сквере вас свела судьба), - фыркнул Тим,
-- There was something about Russian gem of architecture. Oh, got it - Kremlin.
(Там эта, российская жемчужина старой архитектуры. О, вспомнил. Кремль).
- Kremlin? Was this a park alongside a big red brick wall? (Кремль? А сквер
случайно не вдоль красной кирпичной стены?) - поразился барабанщик, едва
сдерживая смех.
- I'm not sure, Tim. The tour guide referred to something related to Aleksandr.
(Да, Тим, я плохо помню из путеводителя, кажется название связано с Александром).
- Dave, you better be safe with the words. Aleksandrovsky Garden is Larissa's
favorite place. She comes there a lot. She absolutely adores its old trees,
which have been through a lot and even survived the revolution and great
patriotic war. After she got injured, she's been there a lot to unwind. Mind
that I did not tell you anything. (Дейв, ты только Ларисе не ляпни про сквер.
Александровский сад - ее любимое место прогулок. Она туда специально приезжает.
Обожает вековые деревья, которые много чего видели и перенесли, выжив даже при
революции и Великой Отечественной. Она, когда руку травмировала, туда сбегала из
школы, чтобы набраться сил. Только я тебе ничего не говорил).
- What's wrong with her hand? She said she had broken it. (Что у нее с рукой?
Она сказала, что сломала).
- Did she?!! (Сказала???)
Остальные тихо слушали разговор.
- Well, showed. What's about it? (Жестами показала потом в кафе. Так что с рукой?)
- Dave, you've got to understand two things, okey? I did not tell you anything
and you definitely shouldn't demonstrate the pity. Larissa played violin
absolutely fantabulous. She was the best back in the music school. It was a pure
accident when the glass broke beside her. It's a sheer luck she doesn't have
scars across her face. The bad thing though her left hand was seriously injured
- many tendons were cut. With time sensibility got back but she could not play
violin anymore. Without that injury, I'm sure she'd beat you. Again, I didn't
tell anything. Also applies to you, guys. (Дейв, усеки два момента. Не говори,
что я тебе расскажу, и не жалей ее. Лариса божественно играла на скрипке, была
лучшей в музыкальной школе, когда однажды по роковому стечению обстоятельств
возле нее разбилось оконное стекло. Чудом не осталось шрамов на лице, однако
кисть левой руки посекло осколками серьезно, порезало много сухожилий.
Чувствительность восстановили, но играть она больше не может. Если бы не то
происшествие, я уверен, она бы превзошла тебя. Но я тебе ничего не говорил. И вы,
ребята, тоже молчите).
Все кивнули, притихнув в размышлениях о судьбе девушки. Словно воспользовавшись
паузой, возник официант, ловко расставил заказ и исчез. Тим наклонился к Дейву и
тихо поинтересовался:
- What happened between you in Moscow? (Что у вас было в Москве?)
- Just a cup of coffee. (Кофе в кофейне), - уклончиво ответил скрипач, а память
рисовала белые простыни и Ларессу на них, сгоравшую под ласками и сжигавшая его.
- Hmmmm... It's not my business, of course, but let her go. (По лицу заметно.
Знаешь, не мое дело, но отпусти ее).
-- I can't (Не могу).
- What's next? (И что дальше?)
- Don't know. (Не знаю).
Тим вздохнул и отстал, переключив свое внимание на обед. А у Дейва пропал
аппетит. А ведь правда, что дальше?
Лариса.
С аккредитацией пришлось помучиться, потому что сложно было объяснить причину
замены финну, плохо говорящему на русском, однако вскоре нашелся переводчик, и
все формальности были улажены. В головном офисе Лариса встретила несколько
знакомых, те упорно звали отметить начало фестиваля, однако девушка быстро
открестилась, заявив, что ее ждут. Ждут... Сейчас, когда дурманящие голову и
отключающие разум руки Дива были далеко, девушку вновь одолели сомнения. Радость
скрипача была искренняя, его страсть невозможно подделать. Но что дальше?
Хотелось сбежать, только вот с направлением Лариса никак не могла определиться.
К нему? От воспоминаний о единственной совместной ночи дыхание сбивалось, ноги
подкашивались и хотелось повторения. Безрассудной юношеской безбашенности, когда
о последствиях не думается, когда сердце еще молчит. А вот молчит ли? А может
сбежать, закрыться в гостинице? Так правильней, трусливей, но честнее по
отношению к себе. К своей гордости, потому что быть лишь приключением, Лариса не
хотела. Она не ханжа, и может поддаться гормонам, но не с ним. С Дивом хотелось
просыпаться по утрам, пить вместе кофе. Иметь возможность поговорить обо всем,
прижаться и не убегать утром, прячась от фанаток. Неужели любовь? От одной
встречи? Нет, ерунда, глупости. Любви с первого взгляда, с одного прикосновения
не бывает. Они с разных планет, разных миров, разных стран. Они не должны быть
вместе. А физиология скоро успокоится. Но эмоции зашкаливали, девушка уже
ощущала голод по его рукам, сияющему взгляду,+ чуть хриплому от плохо
сдерживаемой страсти голосу. Поздно сопротивляться. В дуэли разума и чувств под
соблазнительные переливы струн скрипки победила страсть. Их обоих уже несла
бурная река эмоций, которым сложно противостоять, и лишь остается уповать на
милосердие небес и друг друга, что расставание не будет слишком болезненным и
когда их выбросит на берег жесткой реальности, они смогут пойти дальше, с теплом
вспоминая несколько безумных дней в Турку и один кофейный вечер в Москве. И
потом, когда как не в молодости чудить? Лариса мотнула головой и шагнула в
сторону кафе, где ее ждали.
Сквозь стекло она увидела ребят, уже пьющих чай. Все болтали, лишь Див хмуро
сидел над нетронутой едой. Лариса лишь на секунду замерла у входа и решительно
вошла внутрь, словно отсекая сомнения. Скрипач поднял глаза и подскочил, едва не
уронив тарелку:
- Laressa! (Ларесса)!
Девушка улыбнулась.
- Я все сделала. Спасибо, что дождались, - сообщила она.
Тим быстро перевел и тут же ее спросил:
- Ты есть будешь?
- Обязательно, я голодная как лев после неудачной охоты.
Меню было на трех языках, русском, английском и финском. Девушка быстро
определилась с заказом,+ и официант отправился его выполнять. Дейв тут же
собственнически накрыл ее левую руку своей ладонью. Теплые пальцы обожгли, и
Лариса невольно вздрогнула. Подняла глаза и утонула в карих омутах. Но
реальность бытия мигом разрушила хрупкое очарование, потому что краем глаза она
увидела нетронутые тарелки скрипача. Желудок тотчас напомнил о себе. Див
улыбнулся и пододвинул к ней тарелку с мясом и овощами, затем протянул вилку.
- Сиятельный ничего не ел, страдал-с, - пояснил Тим, параллельно перевел на
английский.
Див нахмурился и о чем-то спросил его, тот ему ответил. Когда же официант принес
ее заказ, тарелка Дива сияла своей белизной. Див усмехнулся и пододвинул заказ
девушки к себе.
- Эй, это мое, - обиделась в шутку Лариса и повторила для удивленно изогнувшего
бровь Дива, - it's mine. (Это мое).
- ОК, - серьезно кивнул Див и наколол цветную капусту, протянув ее через стол
девушке.
Лариса опешила, а музыканты захмыкали, пряча усмешки. Див же ждал.
- И разделил он с ней хлеб, воду и кров, - пафосно произнес Тим, и быстро
протараторил что-то на английском, однако Лариса не сводила глаз со скрипача,
продолжавшего держать перед ней вилку. Кажется, они вспомнили одно и тоже. Не
обращая внимания на остальных, она осторожно сняла губами с вилки цветную
капусту, заметив как Див нервно сглотнул. Оба играли на грани, зажигаясь
страстью от одного взгляда. Сумасшествие, полное сумасшествие.
- That's all. Thank you (Все. Спасибо), - прошептала она, и он согласно кивнул.
После обеда они бесцельно бродили по небольшому городку. Лариса чувствовала на
талии горячую ладонь скрипача. Тихо и спокойно, и права была мудрая Скарлетт.
Однако все когда-нибудь заканчивается. Лариса показала Тиму адрес, они
расспросили окружающих и наконец нашли небольшую гостиницу, где остановилась
девушка.
Остальные тактично отошли в сторону, даже Тим бросил их. Див крепко держал ее за
руки, не произнося ни слова. А впрочем, они были ни к чему, все равно языковой