Я невольно вздрогнул: ведь это было моей мечтой! Однако я ничем не выдал охвативших меня чувств и с деланным равнодушием сказал:
Разумеется, хватит!
Селя помолчал.
Принято решение совершить налет на немецких офицеров здесь, в Нише. Ты согласился бы принять в этом участие?
Он не сводил с меня глаз, следя за выражением моего лица.
Мне стало жарко. Кровь бросилась в лицо. Не знаю почему, я поспешил ответить; видимо, боялся, что он передумает или скажет, что пошутил:
Да, согласился бы!
Задание это серьезное, но я уверен, что ты его выполнишь. Место удобное Потом легко можно скрыться
Я внимательно слушал. Меня охватило волнение. Наконец-то мы начнем! На мою долю выпадет честь первым начать борьбу. Я буду бросать гранаты!
Сейчас мы туда пойдем. Это недалеко отсюда, сказал Селя.
Он подозвал кельнера, расплатился, и мы вышли на улицу. Миновали памятник, затем свернули вправо, к мосту через реку Нишаву.
Я подумал, что это, по-видимому, где-то на окраине города. Любопытство не давало мне покоя.
Где же это место? наконец не выдержал я.
Вон там, сразу за Нишавой. Сейчас повернем направо, и ты увидишь, ответил Селя с нарочитой небрежностью, внимательно глядя по сторонам. Мне показалось, что он опасается, как бы его не узнали.
На углу, возле Народного банка, мы свернули.
Ну вот мы и пришли, сказал Селя. Это отель «Парк». Немцы превратили его в свой клуб. Здесь каждый вечер собираются офицеры.
Я с интересом слушал. Неторопливой походкой прогуливающихся людей мы приблизились к самому дому. Селя продолжал объяснять, делая вид, будто рассказывает нечто очень интересное.
Здесь большой зал ресторана. Но мне кажется, бросать гранату следует не сюда, лучше, пожалуй, в малый зал. Он расположен на другой стороне.
Мы дошли до угла и свернули вправо. Вход в малый зал был прямо с улицы. В зале стояло несколько столиков, за которыми сидели немецкие офицеры.
Я попытался представить себе, как буду действовать. Мне казалось, что выполнить задание не составит большого труда.
Вон там, говорил Селя, слева, в угловом доме, находится немецкий караул, который может очень быстро подоспеть сюда. Поэтому лучше подходить с этой стороны: отсюда легче скрыться.
Чтобы не привлекать к себе внимания, мы не стали задерживаться у дома и продолжили прогулку по улице. Меня интересовали еще кое-какие подробности.
Каким путем мне отходить? спросил я.
Об этом не беспокойся. Сейчас ты познакомился с местом, где будешь действовать, а детальный план нападения и отступления разработаешь дополнительно вместе с товарищами.
«Значит, буду не один», подумал я, и мне сразу стало легче.
Теперь ты видел место, продолжал Селя. Имей в виду: риск очень велик, и поэтому мне хотелось бы, чтобы ты еще раз все взвесил, прежде чем дать свое согласие.
Я на секунду задумался, потом решительно сказал:
Смогу, не беспокойся!
Мы двинулись дальше.
Это будет замечательно, вполголоса, словно разговаривая сам с собой, продолжал Селя. Палачи получат по заслугам. И добавил с улыбкой:Не хотелось бы мне оказаться в их шкуре.
А когда это произойдет? поинтересовался я.
Селя задумался, что-то подсчитывая в уме.
Вероятнее всего, вечером второго августа. А тридцать первого июля ты приедешь в Прокупле.
А где мне тебя найти?
Поезд из Куршумлии приходит в Прокупле около полудня. Приезжай этим поездом. С вокзала пойдешь по дороге к Гаричу. Я буду ждать тебя возле первого моста. Если спросят, куда идешь, говори, что приехал навестить своего одноклассника. Я познакомлю тебя с товарищем, который поможет подготовить операцию. А сейчас хватит об этом. Помни: никому ни слова!
Мы расстались. Договорились встретиться в четыре часа на вокзале.
Перед отъездом я решил зайти к отцу, работавшему в городе. По дороге думал о предстоящем деле. Все произошло так быстро, так неожиданно! Я припоминал свой разговор с Селей, потом попытался представить, как буду выполнять задание.
«А ведь тут очень легко можно и голову сложить, внезапно мелькнула мысль. А я еще только начал жить, мне девятнадцатый год»
Отказаться? Но что скажет мой учитель? Нет, ни в коем случае! Если вдруг я погибну, останутся жить другие, и они узнают обо всем.
Вперединеделя ожидания. Она будет для меня долгой и мучительной. Мне бы хотелось выполнить задание сегодня же вечером. Но это невозможно. Необходимо набраться терпения и ждать.
Я вошел в кондитерскую и заказал лимонад. Внутри никого не было, кроме хозяина. Рой мух облепил столики. В помещении было прохладно.
Я сидел задумавшись. Мимо кондитерской прошли два немецких солдата. Один из них заглянул в дверь, и наши взгляды встретились. Я вздрогнул. Неужели это тот человек? Какое поразительное сходство! Мысли мои невольно обратились в прошлое, к апрельским дням, когда немцы бомбили Белград.
В то утро я разыскал Мишу, своего лучшего друга.
Что теперь будем делать? спросил я его.
Ответ последовал незамедлительно:
Пойдем добровольцами!
С трудом нам удалось проникнуть к уездному начальнику. Он встретил нас неприветливо.
Хотим записаться в добровольцы! в один голос сказали мы.
Начальник медленно встал, подошел к нам. Его губы скривились в недоброй усмешке.
Желаете в добровольцы?.. начал он с издевкой и тут же завопил как бешеныйЯ вам покажу добровольцев! Вон отсюда, сопляки! Нашлись защитники отечества! Этого еще не хватало! Вон!
Он орал на нас так, словно перед ним стояли его смертельные враги.
Часовой! крикнул он.
Слушаюсь, господин начальник!
Вышвырнуть этих щенков и впредь не пускать ко мне такую шантрапу!
Мы пулей вылетели из комнаты. Оказавшись на улице, посмотрели друг на друга. Может, мы и правда не внушаем ни малейшего доверия? Может быть, мы и правда еще дети? Все наши мечты стать добровольцами разлетелись в пух и прах, однако твердое намерение встать в ряды защитников родины не поколебалось.
Наступили пасмурные и холодные дни. Над городом низко плыли хмурые облака, моросил дождь. По улицам шли солдаты, торопившиеся на сборные пункты. Их провожали жены, дети, родители. Повсюду слышался плач.
В направлении Прокупле и Крушеваца двигались воинские части. Солдаты насквозь промокли. Лошади с трудом тянули тяжело груженные телеги. Я наблюдал все это и, вопреки дождю и воле уездного начальника, хотел бы вместе с этими частями оказаться в водовороте событий. Отдаться ему, пусть влечет куда хочет. Уж наверняка прибьет к тому месту, где я смогу надеть форму и получить винтовку.
Неподалеку от меня пожилой солдат с большими, стоящими торчком усами на круглом добродушном лице держал под уздцы двух лошадей и время от времени поглядывал на корчму. Казалось, он кого-то поджидал.
Я подошел поближе. Солдат оглянулся и, заметив меня, сказал:
А ну-ка, паренек, добудь мне ракии.
Он сунул мне флягу и деньги, а когда я вернулся, спросил:
Ты видел в корчме офицера?
Их там много, они едят и пьют. А зачем он тебе?
Да там мой командир, я жду его здесь, почитай, целый час.
Солдат показался мне добродушным человеком, и я, подстегиваемый желанием попасть в армию, стал расспрашивать его, как это сделать. Однако помочь мне он ничем не мог. Его самого мобилизовали, и вот он здесь.
Из слов солдата я понял, что его рота ушла в направлении к Блацу, а командир завернул сюда закусить.
А примет меня твой командир, если я приду к вам? спросил я.
Конечно нет! Да и зачем это тебе? Сиди лучше дома. Дойдет очередь и до тебя.
Если он меня возьмет, я помогу тебе управляться с лошадьми, сказал я, надеясь завоевать его расположение.
Эта идея пришлась солдату явно по душе.
Да, не худо было бы кого-нибудь иметь под рукой, согласился он.
Постараюсь догнать вашу роту, оказал я и поспешил домой с твердым намерением уйти с армией.
Слезы и мольбы матери не могли удержать меня. Я натянул сапоги, сунул в старую отцовскую сумку немного белья и еды и, попрощавшись с матерью, ушел.
Дождь лил не переставая. Я устал, промок, но это меня не останавливало. Я торопился догнать часть, шедшую к Блацу, и разыскать усатого коновода.