- Молодого вы упомянули, чтобы сравнить его с собой? - рассмеялась девушка.
- Хорошо, пусть будет старый.
- Нет, ни за что, я выйду замуж только по любви.
Искра надежды зажглась в сердце дона Диего.
- Говорите, по любви
- Конечно. Но я не имею в виду вас. Простите, сеньор Кортес, вряд ли я когда-нибудь смогу полюбить слишком самоуверенного человека.
- Я не вполне понимаю вас. Неужели самоуверенность - это плохая черта? И если вы захотите, я попытаюсь исправиться.
- Нет, - смех девушки оборвался, - я попытаюсь вам объяснить, что имела в виду. Есть люди, которые корчат из себя больше, чем представляют на самом деле. Это не значит, что они совсем никчёмные, но мне нравятся люди, которые преподносят себя чуть проще, чем они есть в душе.
- Теперь я, кажется, понимаю вас.
- Дон Диего, ваша шея ещё не занемела? - Марианна нагнулась, зачерпнула воды и плеснула её себе в лицо.
- Должен признаться, что сидеть, не оборачиваясь, довольно обременительно.
- Неужели, дон Диего, когда вы сидите за письменным столом в конторке, вам постоянно хочется обернуться?
- Нет.
- Так неужели сознание того, что у вас за спиной неодетая девушка, заставляет вас страдать?
- Вы забываете, сеньорита, я люблю вас.
- В данном случае это ничего не меняет.
- Как там ваше платье?
- Немного подсыхает.
- Долго ещё ждать?
- Думаю, около часа. Как я устала! - Марианна потянулась и сладко зевнула.
Её и в самом деле после переохлаждения клонило в сон, да к тому же представился хороший случай испытать благородство дона Диего.
- Я прилягу, усну, - сказала девушка, - а вы охраняйте мой сон.
- Ваши родители, наверное, уже волнуются.
- Вы расскажете им всё, как было, - засмеялась Марианна, - или кое-что утаите?
- Надеюсь, вы им не расскажете, - парировал сеньор Кортес.
- Так вот, я лягу спать, а вы не вздумайте оборачиваться, иначе вам несдобровать. Уж тогда я точно всё расскажу матери и отцу.
- Вы, сеньорита, сомневаетесь в моём благородстве?
- Нет, я его испытываю.
Марианна расстелила конскую попону, подложила под голову седло и стала смотреть на дона Диего, мысленно отсчитывая время, когда же иссякнет его терпение.
Сеньор Кортес негромко кашлянул:
- Гм
- Вы что-то сказали?
- Проклятая холодная вода, я тоже насквозь промок.
- Признайтесь, вы хотели узнать, сплю я или нет?
- Да, - чистосердечно сказал дон Диего.
- И вы посмели бы посмотреть на меня?
- Я думаю, вы, сеньорита, хорошо накрылись.
- А вот и нет.
- Я вам не верю.
- Хотите удостовериться?
- Так я могу обернуться?
- Оборачивайтесь и убедитесь, что я в одной нижней рубашке.
Дону Диего, конечно же, хотелось обернуться, но он боялся показаться девушке смешным.
- Ну, смелее же, сеньор Кортес, поворачивайтесь.
- Вы сами меня просите об этом?
- Ну, конечно же, - смеялась Марианна, - вы столько ждали, чтобы увидеть меня в неглиже, а теперь чего-то боитесь.
- Я чувствую подвох.
- Какой может быть подвох?
Наконец-то, дон Диего нашёл в себе силы обернуться.
Марианна засмеялась. Она лежала накрытая конской попоной так, что из-под неё виднелась только голова.
- Ну вот, я снова оказался в дураках, - вздохнул Дон Диего
- Вы всегда им были. А теперь, пожалуйста, дайте мне уснуть.
Марианна повернулась набок, подложила под щёку ладонь и в самом деле вскоре уснула.
Дон Диего сидел невдалеке от неё на камне и от нечего делать строгал палку острым длинным ножом с изогнутым лезвием. Стружка снималась легко и вскоре возле его сапог образовалась целая горка тонких как бумага срезов древесины.
«Наверное, когда она проснётся, я состругаю всю палку, и в руках у меня ничего не останется, - улыбнулся дон Диего. - Конечно же, стоило бы на неё разозлиться и возможно, даже проучить. Но я не могу сердиться на неё, уж слишком непосредственна Марианна в своих шутках и выходках».
Дон Диего привстал, чтобы заглянуть в лицо Марианне. Та безмятежно спала и шевелила во сне своими немного пухлыми губами.
«Кого она видит во сне, о ком мечтает? - задумался дон Диего. - Я не знаю в округе ни одного мужчины, способного сравниться со мной благородством и красотой. Не станет же она влюбляться в какого-то простолюдина, у которого за душой какая-то жалкая пара монет! Да и ты не очень-то богат, - тут же упрекнул себя сеньор Кортес. - Но зато ты умеешь делать деньги. Тебе всего лишь нужно заполучить землю, первоначальный капитал и тогда имение рода де Суэро превратится в цветущий уголок. Вот только бы крестьяне не были такими ленивыми, а арендаторы платили вовремя. А то знаю я этих бестий!»
И тут вновь дон Диего стал рассуждать, о том, какие нерадивые в здешних краях крестьяне, какие гнусные люди арендаторы.
Отец девушки, сеньор де Суэро никак, не мог понять, куда запропастилась его дочь.
Он выхаживал по гостиной, а жена с раздражением смотрела на него.
- Где же может быть Марианна? - в который раз спрашивал дон Родриго.
А донна Мария пробовала его успокоить.
- С ней ничего не случится, она с доном Диего.
- Мне, не хотелось бы думать об этом, но скорее всего, она поехала в Санта-Риберру.
- С чего ты взял?
- Дочь сама сказала мне об этом.
- И ты ей разрешил? - возмутилась донна Мария.
- Нет.
- Тогда чего же ты опасаешься?
- Неужели, Мария, ты думаешь, наша дочь всегда такая послушная? По-моему, она специально всё делает наоборот.
- Я не думаю, чтобы дон Диего позволил ей это сделать.
- А мне кажется, он пойдёт у неё на поводу. Тебе никогда не приходило в голову, Мария, что дон Диего влюблён в нашу дочь?
Тут же сладкая улыбка появилась на губах донны Марии.
- А что в этом плохого? Подумай сам, Родриго, он знатен
- Да, - ухмыльнулся дон Родриго, - и к тому же он сказочно, богат.
- Деньги решают не всё, дорогой, - парировала сеньора де Суэро.
- Ты, Мария, говоришь о нём так, словно он уже муж нашей Марианны.
- Вообще-то, честно признаться, я не отказалась, бы видеть в нём будущего мужа нашей дочери.
- Меня беспокоит, что Марианны до сих пор нет.
- Ах, вот ты о чём, - рассмеялась донна Мария, - ты боишься, что они слишком долго пробудут вместе?
- Да.
- На этот счет я не беспокоюсь. Марианна пусть и сумасбродна, но она не подпустит к себе никого, будь тут сам наследный принц.
- Нет, дорогая, все родители заблуждаются насчёт собственных детей.
- Но только не я.
Сеньор де Суэро подошёл к столику, на котором стоял богатый набор выпивки, и наполнил рюмку средних размеров ромом. Не успела донна Мария сказать и слова, как содержимое рюмки исчезло, а дон Родриго кашлянул и бросил себе в рот цукат.
- Ты снова пьёшь?
- А что мне остаётся делать?
- Почему, дорогой, ты не хочешь отказаться от этой пагубной привычки?
- Это, наверное, единственное удовольствие, которое осталось у меня в жизни.
- Конечно, я не в счёт, - развела руками донна Мария.
Сеньор Суэро, как бы испытывая терпение жены, налил ещё одну рюмку, но пить не спешил.
- Если ты выпьешь и эту рюмку, то я не стану разговаривать с тобой до самого вечера.
- Это мы посмотрим, - и сеньор Родриго выпил ром залпом и съел ещё один цукат.
Донна Мария упрямо молчала. А сеньору де Суэро, казалось, только этого и не хватало. Он преспокойно уселся в кресло, развернул газету и стал читать.
Жена несколько раз зло посмотрела на него, несколько раз даже открыла рот, но так и не решилась, нарушить данное обещание.
- Ты неосмотрительна, - дон Родриго сложил газету и бросил её на каминную полку, - видишь, как получается, ты обещала молчать, а теперь сама страдаешь. Для женщины молчать - то же самое, что для мужчины не пить, - и дон Родриго расхохотался.
Этот смех переполнил чашу терпения донны Марии. Она зло хлопнула ладонью по подлокотнику кресла.
- Ты несносен, Родриго! Ты пьяница! - выкрикнула она.
- Потише, дорогая, нас могут услышать слуги.
- Почему я всегда должна обращать внимание на то, что о нас подумают другие? Ты сам провоцируешь меня на скандалы.
- А вот уж и нет, - дон Родриго пришёл в весёлое расположение духа, сказывались две выпитые рюмки рома.
- Ты лучше подумал бы, каким ты выглядишь в глазах слуг, какой пример ты им подаёшь! Скоро нас перестанут слушаться в доме, ты бы только знал, что о тебе говорят крестьяне и арендаторы! И ещё после этого ты требуешь к себе уважение
Но благодушие дона Родриго, не проходило. Он задорно подмигнул своей супруге и вновь направился к столику со спиртным.
Лишь только его рука коснулась бутылки с ромом, как донна Мария бросилась к мужу и вырвала у него спиртное.
- Отдай! - негромко сказал дон Родриго.
- И не подумаю.
- Тогда я налью себе из этой бутылки, хоть и не в моих правилах смешивать разные сорта.
Донна Мария завладела и второй бутылкой.
- Я запрещаю тебе пить, запрещаю, слышишь?
- А кто ты такая? - резонно осведомился сеньор де Суэро, пытаясь завладеть одной из бутылок.
Его жена завизжала, словно муж собирался её убить, и одну за другой швырнула бутылки в камин. Послышался звон стекла, ром выплеснулся на угли, и яркое синее пламя полыхнуло в камине, словно туда бросили бомбу.
- Ну, вот ты и победила, - грустно произнёс дон Родриго, - добилась своего, мне нечего выпить в доме. Может, ты ещё спустишься в подвал и перебьёшь все бочки с вином? Может, ты распорядишься вырубить все виноградники и поломать прессы?
Дон Родриго чрезвычайно гордился новыми прессами, приобретёнными для его имения управляющим.
- Я запрещаю тебе пить, - ледяным тоном произнесла жена.
- Ты можешь запретить мне дома, - довольно спокойно отвечал дон Родриго, - ты можешь вырывать у меня бутылки из рук, разбивать их, выливать содержимое на землю, но не думаю, что подобное послужит миру и спокойствию в нашей семье.
- Ты подумал бы лучше о своей дочери.
- Кстати, Мария, с разговора о ней всё и началось.
Сеньор де Суэро пригладил бороду, выдвинул ящик комода и положил в карман револьвер.
- Ты собрался уходить?
- А что мне остаётся делать? Дома ты не позволяешь мне пить, пойду в таверну.
Донна Мария уже раскаивалась в своём поступке. Не хватало, чтобы её муж напивался в обществе простолюдинов. К тому же она знала, что выпив, дон Родриго становится, чрезвычайно болтлив, и расскажет посетителям таверны многое из того, о чём им не следовало бы знать.
- Ты никуда не пойдёшь! - жена загородила собой выход из гостиной.
Дон Родриго легко, словно та была лёгкой занавеской, отодвинул жену в сторону и покинул дом.
Донна Мария бросилась вслед. Но, оказавшись на крыльце, передумала просить своего мужа вернуться, теперь-то их разговор точно услышала бы прислуга.
Дон Родриго вывел под уздцы коня, вставил ногу в стремя и вскочил в седло. На прощание он помахал рукой жене и послал ей воздушный поцелуй.
- До скорого, моя дорогая, - это значит, до вечера, - прокричал он и сжал шпорами бока коня.
Выехав за ограду парка, дон Родриго самодовольно улыбнулся. Он всегда радовался, когда ему удавалось одержать верх над своей женой. И пусть сегодня победа была неполной, он вновь оказался на свободе. Никто не мог указывать ему, что следует делать.
- Хочу - напьюсь, - пробормотал сеньор де Суэро, - а хочу - останусь трезвым, назло ей. Представляю себе удивление Марии, когда вернусь домой абсолютно трезвым! Подойду и поцелую ей руку.
Но, мечтая, дон Суэро отдавал себе отчёт в несбыточности такой перспективы. Ещё ни разу ему не удавалось сдержать себя по части выпивки, хотя и горьким пьяницей его нельзя было назвать. Он всегда знал, сколько ему следует выпить, чтобы остаться на ногах, если он передвигался пешком. Или норма увеличивалась ещё на пару рюмок, если ему предстояло ехать верхом. Ещё две рюмки можно было добавить в случае, если дон Родриго приезжал в таверну в двуколке. Тогда он мог позволить себе и уснуть с вожжами в руках. Конь прекрасно знал дорогу.
- И всё-таки, нехорошо получилось, - признался дон Родриго самому себе в припадке искренности, - ну зачем мне ссориться с Марией, настраивать её против себя? Ну, нет, - тут же воскликнул он, - домой я просто так не вернусь, только поздно вечером и изрядно выпив. Пусть поймёт, что приказывать мне нельзя, я сам решаю свою судьбу.
И дон Родриго, привстав в стременах, посмотрел на далёкую таверну, приютившуюся у подножия холма среди старых деревьев. Её черепичная крыша живописно дополняла пейзаж.
- Нет, даже ради спокойствия семьи, я не брошу пить, - и конь понёс дона Родриго по направлению к таверне.
Пыль летела из-под копыт, подковы высекали искры. Можно было подумать, что престарелый сеньор спешит навстречу с любовницей, таким азартом и радостью горели его глаза в предвкушении выпивки.
Хуан Гонсало избегал ехать проторенными дорогами. Его ослик Ико, не спеша семенил по еле заметным тропинкам и каждый раз его хозяин прятался в заросли, завидев встречных путников.
В конце концов, юноша выехал на опушку леса и вновь увидел океан. Казалось, до него было рукой подать.
«Где это я очутился?» - задумался Хуан Гонсало.
Он не знал этой местности и не очень-то хорошо себе представлял, как должен выглядеть дом дона Родриго. Сколько он ни всматривался в окружавший его пейзаж, не мог заметить дворца. Большое строение пряталось в тени деревьев старого парка, казавшегося отсюда просто лесом.
Юноша почувствовал голод. В его кармане было несколько монет, и он мог позволить себе роскошь пообедать в таверне. К тому же первая решимость незамедлительно отомстить сеньору де Суэро улетучилась, и Хуану Гонсало хотелось оттянуть момент встречи с сеньором.
Он ещё раз проверил, хорошо ли замаскировал старинную винтовку, и остался доволен. Никому и в голову не могло прийти, что палки, закрученные в полотно - это грозное оружие.
- А вот это уже непременно таверна, - обрадовался Хуан Гонсало, заметив красную черепичную крышу.
Возле дома стояло несколько повозок, на лужайке паслись кони.
«Заеду туда и узнаю, что мне нужно. Уж тут-то мне непременно расскажут о том, каков он, сеньор де Суэро».
Юноша ещё раз хотел убедиться в том, что помещик отъявленный негодяй и заслуживает пули. Он рисовался ему эдаким извергом с нечеловеческим лицом.
- Поехали, Ико! - крикнул Хуан Гонсало и его ослик засеменил по тропинке.