Да-а, эксперимент Печкур задумался.
Что делать будем, батя? озабоченно спросил Полищук.
Фашистов бить! вскочил со стула Курбанов, мстить будем! он ударил кулаком по столу.
Молча слушавший все время Алехин подошел к нему и встал рядом, плечом к плечу. Печкур положил свою руку на кулак Курбанова. Верно, затем нас здесь и оставила партия. Только бить-то надо с умом, они хитры, а мы должны быть еще хитрее.
Крынкин собирается показать тропу к партизанам, где, наверное сейчас Дубов и остальные наши, добавил вдруг Полищук. Пока помалкивает, чтобы потом продаться подороже.
Та-ак, заинтересовался Печкур. Откуда ж он знает?
Он работал в лесничестве шофером и буквально исколесил все наши леса..
И как ты на это реагировал?
Очень просто. Сказал, что тоже с ними пойду. А что он ответил?
Ну, сначала поартачился, а потом согласился.
Стало быть, он тебе верит?
Как же, мы с ним «приятели».
Это большая удача. Печкур привлек к себе Полищука, потрепал по затылку. Не зря служишь в полиции! Но Павел мрачно буркнул:
Пришью Гоштова с Крынкиным
Ты что, Паша, с ума не сходи, осадил его Печкур. Держись с гадами так, чтобы комар носа не подточил. Затем тебя и послали в полицию, чтобы там свои уши иметь.
Полищук хмуро посмотрел на него.
Тяжело И горячо попросил:Пошли меня, батя, в цех или в лес. Ну нет у меня больше сил носить полицейскую шкуру и притворяться миленьким Гоштов с Крынкиным наших людей под расстрел поставили, а я должен улыбаться их подлым рожам. Хватит с меня, сыт по горло Печкур сердито покачал головой.
Ну что ж, не хочешьнасиловать не будем. Можешь идти на все четыре стороны.
Полищук с опаской глянул на Печкурасерьезно это он? Печкур смотрел на него сурово.
Зря психанул. Ты коммунист
Ты думаешь, нам легко было с Алехиным, когда нас Дубов снял с паровоза? Курбанов сердито сощурил черные глаза. Как батя сказал, затем нас здесь и оставила партия
Полищук виновато опустил глаза.
Иван Иваныч, Вера Ивановна на горизонте, разрядил обстановку голос Алехина.
Ну, мне пора, спохватился Полищук, попрощался и направился к двери.
Печкур вышел его проводить и вернулся с сестрой.
Глянул в окноокинул цепким взглядом тропинку, бегущую к калитке, улочку, освещенную солнцем, и опустил занавеску.
Вера Ивановна с удивлением посмотрела на Курбанова, потом вопросительнона брата.
Об этом после, сказал Печкур. Верочка, ты неосторожна
А что прикажешь делать?
Для связи у нас есть человек
Полищук не железный возразила Вера Ивановна. Своей семьи у нее не было, и она относилась к Павлу, как к сыну.
А ты железная? нахохлился Печкур.
Эх, Ваня. Мы с тобой уже старики. А молодых оберегать надо.
Вера Ивановна вытащила со дна старомодного ридикюля пачку листовок и отдала брату. Иван Иванович быстро спрятал их под пол.
Курбанов с восхищением бросил Алехину:
Гляди, Борис, какая Вера Ивановна!..
Листовки были отпечатаны в той же типографии что и бланки немецкой комендатуры, даже формат и бумага были те же самые. Листовки особенно бесили гитлеровцев, но обыски результатов не дали.
Это тоже оружие, сказала Вера Ивановна. Люди читают и знают, что Советская власть в городе есть, что хозяева в городе не фашисты, а мыее представители. Но, честное слово, если бы мне дали винтовку
Боевая подобралась бригада, ничего не скажешь! улыбнулся Печкур. Вот и Пулат говоритбить их надо. Что ж, будем бить, не числом, так умением Ты, Вера, в комендатуре ничего не слышала про наш эшелон?
В комендатуре нет, но все знаю: Павлик сообщил. Я еще и поэтому пришласовет держать. Вера Ивановна взяла брата за локоть. Ваня, надо же связаться с отрядом как-то. Промедление смерти подобно
Дубов пришлет связного.
Ты уверен?
Письмо от него получил.
Кто передал?
Вот они, Пулат с Алехиным.
Тогда другое дело. Вера Ивановна присела на минуту передохнуть. Печкур сел рядом и, как когда-то в далеком детстве, провел рукой по ее волосам, уже серебристым от седины. Оба задумались, потом поднялись и вышли в сад. Седая усталая женщина и усатый сутулый старик с побелевшими висками.
Вера Ивановна притронулась к шершавому стволу старой яблони.
Помнишь, Ваня? Когда-то босоногий вихрастый парнишка, забравшись на дерево, тряс ветки, а девчонка с косичками, смеясь, собирала падающие яблоки. Сад тот же, он только погустел и разросся. И небо такое же синее над озером Все вокруг кажется неизменным. Но столько пережито и столько еще предстоит пережить
Иван Иванович поднял грустные глаза.
Помню, Верочка
Они направились к калитке. Яблоня тихо шумела листвой, будто провожала их. Ведь она тоже постарела и покрылась морщинами
Вера Ивановна открыла калитку.
Танюшу часто во сне вижу Как она там?
Да она у нас боевая Печкур помял борт пиджака. Пулат вот переживает. Осунулся парень. Болит у меня душа за обоих.
Ты, Ваня, не спускай с него глаз, горячий он, тихо сказала Вера Ивановна. И себя береги, браток.
Печкур долго провожал сестру взглядом. Вера Ивановна шла по тротуару, держась в тени деревьев. Согретый сентябрьским солнцем воздух окутывал улицу синеватой дымкой. И странно горько было увидеть на этой с детства знакомой улице появившийся из-за поворота немецкий патруль.
Вера Ивановна спокойно, почти машинально протянула мордастому ефрейтору свой «аусвайс»выдаваемый комендатурой не то паспорт, не то пропуск. Так же спокойно положила пропуск обратно в сумочку и пошла дальше. Одно не выходило из головыотряд Дубова и связь с ним
Много лет Вера Ивановна работала в дирекции депо секретарем-машинисткой, а потому прекрасно знала Дубова. Знала как отзывчивого, душевного человека, оперативного, настойчивого, с железным характером руководителя, как настоящего коммуниста. Нет, Дубов не подведет
ТАКТИЧЕСКИЙ ХОД
Треск мотора ворвался в проулок.
Немцы! воскликнул Алехин.
Курбанов увидел развернувшийся на мостовой грузовик, выскочившего из кабины офицера в черном мундире. Из кузова выпрыгнули полицай и два немецких солдата.
Алехин пошарил в сенях и быстро вернулся в комнату с топором.
Ни один гад не уйдет отсюда живым.
Курбанов бросил взгляд на полку, где хранился слесарный инструмент, выбрал тяжеленный разводной ключ.
Бросай топор, а ты ключ! приказал Печкур.
Курбанов с Алехиным недоуменно переглянулись: струсил старик?
Печкур грозно задвигал усами.
Ну, живо! Что за анархия! Он хитро прищурился. Прошу, господа, садиться.
Пока удивленные «господа» рассаживались, он небрежно бросил на стол толстую пачку денег, взял с этажерки колоду карт, стал тасовать и разбрасывать карты «партнерам». В дверь забарабанили.
Открыто! крикнул ПечкурНе запираемся!
Вольф, два автоматчика и полицай Крынкин изумленно оглядели «игроков». Гестаповец ждал любого подвоха, любого сюрприза, ждал, что те, кого они выехали арестовать, встретят их огнем Но усатый старик, рябой парень и смуглый не русского вида брюнет, азартно игравшие в карты, обескуражили его. Предположение начальника полиции Гоштова о том, что у мастера Печкура конспиративная квартира, настолько не вязалось с представшей перед ним картиной, что он сразу решил обойтись без обыска, а ограничиться лишь поверхностным осмотром. Тем не менее Вольф процедил сквозь зубы:
Бросай карт! Указал на распахнутую дверь. Геен мит унс. Пойдет с нами.
Печкур встал, пряча ухмылку. Алехин с деланным сожалением поглядел на партнеров, на банк, притворно вздохнул.
Когда все вышли, Крынкин обеими руками смел со стола деньги и рассовал по карманам. Потом взял карты, щелкнул по колоде пальцем и сунул в карман.
В кабинете у Клецке был полумрак. Сквозь опущенные шторы едва пробивался утренний луч солнца. Клецке развалился в кресле, на коленях у него лежала синяя папка, которую он любовно поглаживал. Почти всю ночь он трудился над обстоятельным докладом о том, как перехватил русский эшелон с ценным оборудованием. А завершив работу, тщательно побрился, надушился французским одеколоном и теперь с удовольствием раскуривал дорогую гаванскую сигару.