Занятый своими мыслями, Оленин шел по улице. Он настолько погрузился в свои думы, что даже перестал опираться на палку.
Ему предстояло добраться до Грозного. Поездом ехать не хотелосьтребование на железнодорожный литер только до Баку, а дальше, до фронта, оставалось еще более восьмисот километров.
«Эх, улететь бы самолетом!..»вздохнул он.
Но осуществить это было трудно. Оленин знал, что возле городка есть аэродром учебнотренировочного полка, но знакомых там никого Надежды на то, что ктонибудь из пилотов, улетая на фронт, возьмет его с собой, было мало.
«Всетаки,решил он,чем сидеть на станции и дожидаться поезда, лучше зайти на аэродром. Будь что будет».
Нечаянно взгляд остановился на палке, которую он держал в руке. Сбавил шаг, посмотрел вокруг и, размахнувшись, швырнул ее в кювет.
«Не хватало еще с эрзацногой таскаться»,хмуро усмехнулся он и, закурив папиросу, стал спускаться к реке.
От выпавших в горах дождей Кура побурела. Паромщик, босоногий загорелый парень, балагурил с колхозниками, придерживая одной рукой руль, а другой энергично жестикулируя. Паром, весь уставленный повозками с мешками и огромными корзинами с хлопком, покачиваясь и скрипя, медленно скользил по воде вдоль ржавого троса, перекинутого на левый берег.
Летчику не терпелось. Не дожидаясь, пока установят сходни, он прыгнул на берег и тотчас же споткнулся: рана в ноге все еще давала о себе знать.
Недалеко от реки, на солончаковой равнине, покрытой рыжей, похожей на морские водоросли травой, расположился аэродром. На командном пункте, куда зашел Оленин, было тихо. Склонив над столом голову, дремал дежурный. От стука в дверь он очнулся, вскочил и недовольным взглядом окинул вошедшего, затем, выслушав его и проверив документы, ответил:
В одиннадцать нольноль на Грозный должен лететь ТБ. Он повезет летчиков из тренировочного полка на фронт. Если вам удастся договориться с командиром корабля, можете улететь с ними. Больше помочь ничем не могуэкипажи перелетных машин нам не подчинены. У них свой командиркапитан Поляков. Да он сам должен скоро сюда зайти за полетным листом. Садитесь пока,пригласил дежурный Оленина,расскажите новости. Давно с фронта? На чем летали?
С фронта?переспросил Оленин.Вообще давненько До госпиталя был истребителем, а сейчас и сам не знаю, кем буду. Справку врачи дали такую, что с ней и к аэродрому, пожалуй, близко не подпустят.
Почему?разглядывая его, спросил дежурный.Вид у вас нельзя сказать чтобы плохой
Э! Не в том дело!воскликнул Оленин.Быть в воздухе, видите ли, противопоказано мне. Врачи пророчат карьеру сторожа на птицеферме. Но я решил сделать подругому,оживился он.Врачам я так и заявил, что не пройдет и полмесяца с этого самого дня, как я рубану «мессершмитта». Обязательно!
А если удастся рубануть пару «мессершмиттов», так будет вдвое лучше!неожиданно раздался позади чейто голос, и Оленин, оглянувшись, увидел улыбающегося незнакомого капитана, входящего в землянку.
Вот и капитан Поляков,представил его дежурный.А этот товарищ,показал он на Оленина,из госпиталя. Просит довезти до Грозного, в штаб армии.
Ну что ж, место на борту найдется.
Вот спасибо вам!обрадовался Оленин.
Чего тамлюди свои,улыбнулся капитан.Сейчас и полетим.
Капитан получил полетные документы, прогноз погоды по трассе и в сопровождении нового пассажира покинул командный пункт.
Кстати,обратился он к Оленину,я могу доставить вас только до фронта, а в штаб армии придется вам добираться другим транспортом. Посадку я сделаю в расположении дивизии штурмовиков. Мне кажется, для вас было б лучше попасть прямо в действующее соединение, чем доказывать свою правоту в штабах.
Разговаривая, они подошли к огромному бомбардировщику, под крыльями которого на траве расположилась группа летчиков, ожидающих вылета.
Один из них особенно бросился Оленину в глаза своим внушительным сложением, могучими плечами, туго обтянутыми выгоревшей гимнастеркой. Изза черной курчавой бороды, подстриженной полукругом, он казался издали мужчиной солидного возраста. Но достаточно было подойти поближе, как лицо его оказывалось совсем юным.
Слева от чернобородого, растянувшись на земле во весь рост, лежал худощавый летчик в серой коверкотовой гимнастерке. Длинные пряди слипшихся от пота светлых волос свисали ему на лоб. Изпод них выглядывал кончик облупленного, покрытого веснушками носа. По веселому с лукавинкой взгляду, по смешанной хлесткой речи можно было определить в нем жителя юга Украины. В этом еще больше убеждали его очень звучные имя и фамилияОстап Пуля, напоминавшие чемто имена и прозвища гоголевских запорожцев.
Чувствовалось, что эти двое были в центре внимания остальных летчиков.
Чернобородый, равнодушно посматривая кругом, время от времени запускал руку в вещевой мешок, извлекал оттуда очередной сухарь и окунал его в банку со сгущенным молоком, зажатую между колен. Повертев им там, он вынимал сухарь и отправлял его в рот, аппетитно хрустя и причмокивая.
Всегда ты, Остап, подтруниваешь.донесся до Оленина его густой, низкий голос.Завидуешь аппетиту моему, потому что сам худосочный.
Может, поборемся, Жора?вызвался Остап.
Куда тебе бороться!ухмыльнулся чернобородый и безнадежно махнул рукой.Надо раньше пуда два витаминов съесть
Жора, а ведь излишний аппетит тоже к добру не приводит. Человек быстро стареет.
Да и другие неприятности случаются,произнес ктото назидательным тоном.
Еще бы!приподнимаясь на локтях, подхватил Остап.В нашей авиашколе тоже учился один такой малый. Любил, грешный, поесть. Однажды с ним приключилась жуткая история.
Выдумывай,буркнул чернобородый, бросая опустевшую банку.
Ну вот,продолжал Остап,приехала раз к нему жена и привезла с собой сала. Здооровый кусок! Решила мужа порадовать. Ну, тот не растерялся. Так на него приналег, что скоро молодца стало наизнанку выворачивать. А утром, как на грех, полеты на полигон на бомбометание. Поднялся малый в воздух
Конца «жуткой истории» Оленин недослушал. Раздалась команда: «От винтов!» Моторы заревели, и все поспешно полезли в машину.
В пути Оленин познакомился со своими спутниками. Это были молодые пилоты, не так давно выпущенные из летных школ или переподготовленные в запасных полках. Чувствовалось, что между ними существовала дружба, немного грубоватая, но искренняя мужская дружба.
Товарищи, так не схожие между собой по характеру, хорошо понимали и дополняли друг друга.
Самолет, лениво покачиваемый потоками воздуха, подлетал к Дербенту. Оленин пробрался через узкую дверцу в обширную штурманскую рубку. Там было значительно прохладнее. В открытую форточку врывался свежий ветер, пропитанный запахами моря. Справа под крылом голубел Каспий. Оленин присел рядом с чернобородым, фамилия которого, как нельзя кстати, соответствовала его внешностиБорода. Как ни храбрился Оленин, как ни ободрял себя, сомнения все же не покидали его. Решившись, он заговорил с Бородой и чистосердечно рассказал ему о своем положении.
Куда податься, к кому обратитьсяума не приложу. Как вы думаете, реален мой план?
Борода улыбнулся, посоветовал ему не мудрствовать, а рассказать все начистоту командиру той дивизий, куда они летят.
Генерал сам заслуженный летчик,сказал он.Герой Советского Союза. Он поймет летчика. Возможно, даже сам решит, куда вам податься. Унывать нечего. Такая болезнь, как у вас, быстро появляется, но быстро и уходит. А лучше всего проситесь к нам на штурмовики. Высота нам не требуется. Вместе воевать будем, фашистов рубить. Серьезно! А подлечитесьперейдете обратно на истребитель
Оленин смотрел на белесые, словно застывшие гребни морских волн, на мелькавшие точки чаек, купающихся в теплом мареве, и, задумавшись, молчал.
* * *
Получив направление в полки, вновь прибывшие шумной толпой вывалились из штаба дивизии. Свежий ветер заставлял плотнее кутаться в шинели, застегивать крючки воротников. В ожидании вызванных из полков автомашин летчики пристроились на ступеньках веранды бывшего дома отдыха, в котором расположился штаб.