Сухов захлопнул записную книжку.
Ну как, впечатляет?
Берг покачал головой:
Впечатляет. Где ты это все узнал?
Да вот, порылся в подшивках старых газет. Я-то думал, что в годы войны изгнали из родных мест только народы Северного Кавказа, а вот, видишь, и цыганам досталось
Он замолк и снова закурил.
Вот так-то, Дима. Мне теперь не особо хочется в эту свару с цыганами ввязываться, хотя преступлений они совершают порядочно. Ну да ладно. Бог с ними, с этими цыганами Как ты думаешь завтра дело Кузнецова проводить?
Как это, как думаю? Обычно, как другие дела.
Я, Дима, свидетелей по делу сам тебе обеспечу. Утром можешь их не проверять. Будут все. Ты только Инге скажи, чтобы она список составила, в каком порядке их допрашивать будете, а они у меня в автобусе посидят, рядом с судом.
Мудришь ты опять, Николай. Что, Инга за каждым свидетелем в автобус бегать будет?
Дима, что ты опять кипятишься? В зале наши опера будут. Я одного Инге покажу, который будет свидетелей приводить. Сухов улыбнулся. А Инга для тебя не только в автобус побежит. Завидую я тебе, Дима
Он шумно вздохнул и засобирался домой. В прихожей пожал Бергу руку.
Ну, Дима, до завтра. Я у тебя тут телефон отключил. Надо будет позвонить, включишь. Наши ребята больше к тебе ни одного милиционера не пропустят. Получили они по первое число за вчерашнее Ведь ходока, паразиты, прохлопали! Ну, спокойной ночи.
Берг закрыл за Суховым дверь на защелку, подумал и повернул в замке ключ.
Утро выдалось тихим и уже по-осеннему прохладным. Берг любил осень. Утренняя свежесть, какая-то особенная прозрачность воздуха, запах увядающей листвывсе это будило в нем тревожное щемящее чувство, которое невозможно выразить обыкновенным человеческим языком. Ему так захотелось побыть одному, пешком пройтись по осенним улицам, что он, выбрав момент, проскользнул мимо «Волги», ожидавшей его у подъезда, и когда понял, что водитель его не заметил, по-мальчишески радуясь своей ловкости, неторопливым шагом стал удаляться от дома.
Он не знал, какой переполох поднял Сухов, когда обнаружил его незаметное исчезновение из дома
Уже перед зданием суда Берг отметил какое-то необыкновенное оживление. Сначала он увидел четыре милицейских «уазика», как нарочно стоящих со всех четырех сторон здания, потомавтобус, почти полностью заполненный сотрудниками милиции. У входа в суд толпились люди. Берг за долгие годы работы в суде знал в лицо многих работников областного УВД и удивился, потому что эти люди в штатском были сотрудниками милиции. Удивило его и то, что некоторые из них, знавшие Берга довольно близко, вдруг дружно «не узнали» его, хотя так же дружно расступились, когда он подошел к входной двери.
В коридоре, несмотря на ранний час, тоже было необычно людно. У доски объявлений, рядом со своим кабинетом, Берг увидел Сухова. Тот был в белой рубашке без галстука, но в милицейских брюках с кантом. Сухов с преувеличенным вниманием разглядывал одинокую четвертушку бумаги, косо прикрепленную к доске объявлений канцелярской кнопкой. На бумаге крупным шрифтом было напечатано:
...
НАРОДНОМУ СУДУ ТРЕБУЕТСЯ
ОПЫТНАЯ МАШИНИСТКА
Берг остановился рядом. Сухов, не поворачиваясь в его сторону процедил сквозь зубы:
Где тебя носит, паразита?
Берг наконец понял, что все, что он только что увидел, связано с предстоящим в этот день делом Кузнецова и тем, что он утром ускользнул от опекавших его сотрудников милиции. Хорошего настроения как не бывало. Он ужаснулся той взвинченной обстановке, которая начала создаваться вокруг предстоящего процесса.
Судебное заседание открылось просто и буднично. Уточняя анкетные данные подсудимого, Берг с интересом разглядывал его. За барьером стоял высокий широкоплечий молодой мужчина с крупными чертами лица и крепким упрямым подбородком. Отвечая на вопросы, он смотрел прямо в глаза. Взгляд был спокойным. Единственное, что выдавало волнение, это побелевшие от напряжения пальцы рук, судорожно сжимавшие барьерную планку. На вопрос «признает ли он себя виновным в предъявленном обвинении», Кузнецов коротко отрезал:
Нет, не признаю!
Берг на секунду задумался, как лучше начать судебное следствие. Может, следует в первую очередь допросить свидетелей, чтобы подсудимый убедился, что доказательств его виновности вполне достаточно? Вместе с тем Кузнецов не впервые на скамье подсудимых и этим его не проймешь. Надо начинать обычным порядком, с допроса подсудимого. Он окинул взглядом зал. Праздной публики было немного. Боковым зрением отметил напряжение на лице помощника прокурора и напускное безразличие адвоката. Между тем Кузнецов начал с атаки:
Гражданин судья и народные заседатели! Ваши пинкертоны меня явно с кем-то путают. Никого я не собирался грабить и тем более не может идти речи о разбойном нападении. У меня нет привычки носить с собой нож, мне вполне хватает вот этого, и он положил на барьер увесистый кулак. Следователь просто повесил на меня темное дело и думает, что оно в суде пройдет. Больше показаний я давать не буду, мне сначала интересно послушать, что здесь будут плести свидетели и, с позволения сказать, потерпевший.
Кузнецов сел с видом, дающим понять, что его решение твердое и обдуманное. Адвокат встрепенулся и с ленивой грацией поднялся.
Товарищи судьи, я полностью поддерживаю своего подзащитного, мне тоже небезынтересно выслушать байки лиц, перечисленных в списке к обвинительному заключению.
Адвоката прошу выбирать выражения, мы не на деревенских посиделках, бесстрастным голосом произнес Берг и посмотрел в сторону помощника прокурора.
Тот, видимо, растерялся, но быстро справился с собой и встал.
Товарищи судьи, подсудимый имеет право выбрать любой способ защиты, но я хочу напомнить, что в соответствии со статьей двести восемьдесят один УПК при отказе подсудимого от дачи показаний на суде, суд вправе огласить показания подсудимого, данные при производстве предварительного следствия.
Адвокат вскочил, будто его подбросило пружиной:
Я протестую против предложения прокурора! Подсудимый уже дал исчерпывающие показания. Он просто больше ничего не может дополнить, если его даже не было на месте преступления.
Берг повернулся к одному, потом к другому заседателю:
Что будем делать? Он понимал, что вопрос чисто риторический, поскольку давно привык, что заседатели, как правило, поддерживают решение председательствующего по делу и решать придется ему.
Для порядка он выдержал паузу и повернулся лицом к залу.
Суд, совещаясь на месте, определил: судебное следствие продолжить допросом свидетелей.
«Так будет лучше, подумал Берг. Не надо сразу нагнетать обстановку».
Ввели свидетеля в наручниках. Пока сержант конвоя освобождал ему руки, Берг профессиональным взглядом окинул его с ног до головы. Свидетель был невысокого роста, щупловат, с каким-то незапоминающимся, как бы стертым лицом. Разминая затекшие руки, он повернулся в сторону судейского стола. Упорно не глядя в сторону скамьи подсудимых, неожиданно четко он назвал свои анкетные данные. Предупреждая свидетеля об уголовной ответственности за ложные показания, Берг подумал, что санкция статьи, предусматривающая ответственность свидетелей, незначительна по сравнению с санкцией статьи, которая свидетелю вменена следствием в лице Сухова.
Свидетель, знаком ли вам подсудимый, если знаком, то при каких обстоятельствах состоялось это знакомство?
Берг с напряженным вниманием впился в его лицо.
Тот наконец повернулся в сторону Кузнецова.
Да, этот человек мне знаком. Это он ударил моего друга ножом.
Отвернувшись от Кузнецова, он коротко рассказал суду обстоятельства, при которых встретился с подсудимым
Сухов метался по коридору суда. Несколько раз он останавливался перед дверью в зал судебного заседания, но войти не решался. С суеверным чувством он отгонял от себя раздражение против Берга, безо всякого предупреждения ускользнувшего утром из своего дома.
То, что перед судебным заседанием им не пришлось толком поговорить, угнетало Сухова. Утром ему стало известно, что накануне вечером «портовики» собирались на сходку и решили любым способом сорвать слушание дела. Каким образом они будут исполнять свое решение, Сухов не знал, но понимал, что они могут пойти на все, вплоть до покушения на кого-нибудь из состава суда. Правда, таких случаев за свою практику Сухов не припоминал, но, вплотную столкнувшись с организованной преступностью, считал, что подобное исключать нельзя