Вернувшись в свой кабинет, Берг снял трубку телефона и набрал номер заместителя прокурора района.
Слушаю, раздался в трубке знакомый голос.
Евгений Николаевич, здравствуйте. Берг говорит.
Здравствуйте, Дмитрий Сергеевич, давненько вас не видел. Ну, как поживает наше районное правосудие?
Плохо поживает.
А что так?
Да вот благодаря вашим заботам.
Что, опять дело не идет?
Идет, еще как идет. Вот только что ушло на психиатрическую экспертизу. Неужели нельзя это было сделать в процессе предварительного следствия, почему вы это все стараетесь на суд переложить?
Дмитрий Сергеевич, а сроки? Кто мне их продлевать будет, не вы ли?
А у меня что, сроков нет? Почему вы за свои сроки болеете, а нам из-за вас же пропускать приходится? Сами же потом представление напишите и свои недоработки на нас свалите. Опять, мол, суд сроки рассмотрения дел не соблюдает. Я вам, Евгений Николаевич, вот что хочу сказать. К нам запрос поступил из минюста, именно по вопросам экспертизы. Министерство интересуется, как следствие в этом плане УПК соблюдает. Что им ответить прикажете?
Ладно, Дмитрий Сергеевич, сейчас я следователей соберу, передам им ваши претензии.
В трубке послышались частые гудки.
Через минуту Берг зашел к председателю. В кабинете была заведующая канцелярией. Видно, председатель только что дал ей какое-то поручение, Берг успел услышать только конец фразы:
Хорошо, Владимир Иванович. Сегодня же отнесем.
Заведующая канцелярией вышла.
Что у тебя? хмуро осведомился председатель.
Владимир Иванович, что вы с ответом на запрос решили?
А что решать, уже ответил. Сейчас курьер отнесет.
Как «ответили», когда же вы успели?
А вот успел
Берг удивленно посмотрел на председателя, тот смотрел в сторону. Берг хотел еще что-то спросить, но передумал, повернулся и вышел.
Глава четвертая
Ни на другой, ни на третий день Сухов не позвонил. Берг запарился с уголовным делом о нарушении правил безопасности движения, и ему тоже было недосуг возвращаться к неоконченному разговору. Он еще не знал, что Сухов разговор не забыл и не отказался от мысли передать оконченное им дело Кузнецова Бергу Их встреча состоялась самым неожиданным для Берга образом.
В пятницу, с утра закрывшись в кабинете, он до хрипоты ругался с прокурором, который лично поддерживал, обвинение по одному из дел. Вопрос упирался в то, что схема дорожно-транспортного происшествия не была подписана понятыми, вместе с тем именно на этой схеме были построены выводы автотехнической экспертизы, положенные в основу предъявленного подсудимому обвинения.
Прокурора Ивана Ивановича Иванова за глаза долго звали «Три Ивана». От длительного употребления кличка Три Ивана превратилась в Тривана, а потом просто в Вана. И теперь в прокуратуре нередко можно было услышать: «Сходи к Вану, подпиши у Вана, Ван сказал, Ван спросил»
Иван Иванович знал о своем странном прозвище и переживал из-за этого самым нешуточным образом. Может быть, понемногу слово Ван перестали бы употреблять, тем более что это китайское имя совсем не подходило к чисто русской физиономии прокурора, но он сам однажды подлил масла в огонь. Как-то в прокуратуру явился молодой нахальный парень и отрекомендовался студентом-заочником. Он стал чуть ли не требовать поставить ему печать в дневник прохождения практики, хотя никакой практики он не проходил. Записи в его дневнике были явно списаны у какого-то доброхота. Один из следователей с самым серьезным видом посоветовал ему зайти к прокурору Вану, который печать, конечно, поставит. Когда студент пошел к прокурору, ему вслед крикнули, чтобы он говорил погромчепрокурор плохо слышит.
Даже двойные двери кабинета прокурора не смогли заглушить крика:
Здравствуйте, товарищ Ван!
Через минуту двери с треском распахнулись, у выскочившего студента были белые от испуга глаза, он все совал мимо кармана куртки дневник и бегом несся к выходу из прокуратуры. Следом мчался Иван Иванович, выкрикивая угрозы, он прытко несся за убегающим студентом. Работники прокуратуры молча повалились на стулья от изнеможения, смеяться просто не было сил
Скрыть случившееся оказалось невозможно, со знанием дела прокурор провел служебное расследование, и следователю, пославшему студента в кабинет прокурора, пришлось менять место работы (правда, говорят, он впоследствии не жалел, что так получилось). После того, что произошло, прозвище «Ван» прочно укрепилось за прокурором.
Сейчас Иван Иванович с пеной у рта доказывал Бергу, что тотбюрократ и формалист, если из-за каких-то паршивых подписей хочет загубить хорошее дело.
Послушай, Берг, почти кричал прокурор, ты понимаешь, что обвиняемый виноват в смерти человека?!
Не обвиняемый, а подсудимый, уточнил Берг. Вот когда он обвиняемым был, нужно было внимательно дело проверить, а потом только обвиниловку утверждать.
Я тебе, Берг, это запомню! Если ты, бумажная душа, дело на доследование вернешь
И что тогда? перебил его Берг.
А ничего! Потом узнаешь. Я как открою свой сейф, как выверну всю компру про тебя, как узнает твой председатель о твоем моральном облике
А ты меня не пугай! опять перебил прокурора Берг. Я не мальчик. Ты смотри лучше за своим моральным обликом. Ты что, не видишь, что подсудимый вину не признает, что схему оспаривает? А схемаявная липа. Ты боишься, что тебя за брак в работе взгреют, и готов человека в тюрьму упечь.
Не в тюрьму, а в колонию. Причем в колонию-поселение для лиц, совершивших преступления по неосторожности. Да и зачем вообще колония, можно и условную меру наказания определить
Прокурор замолчал. Берг с интересом посмотрел на него.
Ну, что ты молчишь, Иван Иванович, продолжай, я слушаю.
Дмитрий Сергеевич, я ведь не зверь кровожадный, но по-пустому ты к делу привязался. Ну что меняют подписи понятых? Схема есть, и прокол осмотра есть, а вот протоколвсе необходимые подписи имеет. Давай по-хорошему договоримся. Суд определяет лишение свободы, но условно. Подсудимый жаловаться не будет, а представителя потерпевшего я на себя беру. Ну как?
Берг задумался. Прокурор расценил это как хороший для себя признак и заметно приободрился, но Берг думал не о конкретном деле, а о том, что на протяжении весьма короткого промежутка времени он столкнулся с тремя представителями правоохранительных органовмилиции, суда и прокуратурыи неожиданно для себя обнаружил поразительное сходство методов их работы. Берг чувствовал, что его перестают понимать, что он постоянно кому-то мешает, и его начинают воспринимать как какое-то инородное тело, непонятным образом оказавшееся в здоровом организме. Он почти физически ощутил неприязнь, исходившую от сидевшего напротив него человека.
«Чепуха какая-то, подумал Берг. Нервы ни к черту, вот и занимаюсь самокопанием»
Он зябко, как от холода, поежился и поднял глаза на прокурора.
И все-таки, схема вашалиповая, Иван Иванович. Понятой на допросе сказал, что схему подписывал, а в делесхема без подписи.
Ну, как хочешь, только учти, я тебя предупредил
Прокурор поднялся, схватил со стола свою папку с бумагами и, не попрощавшись, вышел.
Оставшись один, Берг несколько минут сидел, бездумно уставившись в окно. К оконному стеклу снаружи прилип мокрый желтый лист. Ветер резкими порывами задирал краешек листа, как бы пытаясь его оторвать, но крупными каплями дождя лист вновь припечатывало к оконному стеклу.
Осень неожиданно для себя вслух произнес Берг.
Что вы сказали?
Берг обернулся на голос.
А, это ты, Инга, а я и не заметил, как ты вошла
Дмитрий Сергеевич, Сухов у председателя.
Сухов? Николай, что ли?
Он самый, а с ним какой-то из милиции.
В форме?
Кто?
Который из милиции.
В форме. Погоны с двумя звездочками.
Звезды большие?
Большие.
Значит, подполковник, Берг наморщил лоб. Ин-те-рес-но! протянул он по слогам. Инга, ну-ка, побудь в кабинете.
Первым, кого Берг увидел в кабинете председателя, был начальник следственного отдела Управления внутренних дел горисполкома Пономаренко. Он сидел напротив председателя, рядом сидел Сухов. Берг отметил, что Сухов был в штатском. Это бывало довольно редко. Увидев входящего Берга, Пономаренко встал навстречу и, улыбаясь, первым протянул руку.