Берг тогда не придал значения его словам, но отметил, что Сухов зачастил к нему на работу. У него вдруг появилась масса предлогов решать какие-то вопросы именно с Ингой, а не с ним, Бергом. Посмеиваясь над товарищем, Берг невольно присмотрелся к своему секретарю. Инга выглядела старше своих лет, но была действительно красива, причемяркой красотой южанки. Густые темные волосы, обычно заплетенные в толстую, до пояса косу, большие темно-карие глаза, обрамленные густыми ресницами, красиво очерченные полные губы придавали ей какое-то восточное очарование. Однажды Берг вдруг отметил, что он на одиннадцать лет старше ее, от этой мысли ему почему-то стало мучительно стыдно, он невольно оглянулся по сторонам, как будто опасался, что кто-то может подслушать его мысли
Тяжелая болезнь жены начисто вытеснила все мысли, кроме тех, которые были связаны с призрачной надеждой на ее выздоровление. После смерти жены Берг ощутил глухое раздражение против Инги, которая понимала и разделяла его горе, но была по-прежнему молода и красива. Это Бергу казалось кощунством, и он стал излишне строг и придирчив к ней. Однажды отчитал за какую-то мелочь, и только, увидев слезы на ее глазах, почувствовал облегчение Он как будто все это время только и добивался того, чтобы Инга заплакала
Сейчас, вспоминая все это, он чувствовал угрызения совести. Чем была виновата перед ним Инга? Тем, что оставалась прежней, тем, что она вступила в пору надежд, а у него впереди была неопределенность и одиночество?
С тех пор многое изменилось в его отношении со своим секретарем. Не надо было обладать большим умом, чтобы увидеть и понять, что Инга относилась к нему не просто как к непосредственному начальнику. Теперь это приносило и уже известные неудобства, один разговор с председателем чего стоит Берг понимал, что так долго продолжаться не может. Надо было что-то решать, и именно ему.
Пронзительно, на высокой ноте взвыл аппарат «интеркома». Берг от неожиданности вздрогнул и быстро схватил трубку:
Слушаю, Владимир Иванович.
Трубка голосом председателя прохрипела:
Дмитрий Сергеевич, вы свободны? Зайдите на минутку.
В кабинете председателя Берг увидел члена областного суда Борейко.
Вежливо поздоровавшись, Берг вопросительно уставился на председателя. Тот был взъерошенный, как старый воробей. Борейко сидел с красным лицом и пальцами лежащей на столе руки отбивал какой-то воинственный марш. «Ругались, и ругались крепко», подумал Берг.
Дмитрий Сергеевич, я прошу помочь нам, председатель кивнул на Борейко. Тут из минюста запрос поступил, надо дать ответ к завтрашнему дню. Тысудья со стажем, тебе это не составит труда.
Берг не глядя взял из руки председателя два стандартных листа бумаги с машинописным текстом и вышел. В коридоре на ходу он начал читать: «По запросу замминистра юстиции РСФСР Ю.Д. Северина» Берг замедлил шаги и, продолжая читать, остановился. Дочитав бумаги, он решительным шагом возвратился в кабинет председателя. Председатель ничуть не удивился его возвращению, только метнул взгляд на Борейко.
Это что, Владимир Иванович, шутка?
Что вы имеете в виду?
Вы отлично понимаете, что я имею в виду.
Председатель пожал плечами и кивнул в сторону Борейко.
А ты у него поинтересуйся, шутка это или нет.
Берг повернулся к Борейко, тот продолжал отбивать пальцами марш и явно не собирался отвечать. Берг молча положил на стол листы с текстом и вышел. Едва он вошел в свой кабинет, как «интерком» опять взвыл длинными пронзительными гудками. Берг взял трубку.
Что, опять зайти?
Зайди.
Берг чертыхнулся и выскочил из кабинета. Борейко у председателя уже не было.
Владимир Иванович, вы мне дело задерживаете, у меня сто восьмая и уже десять часов
Успеешь, пробурчал председатель и жестом пригласил Берга сесть.
Борейко требует ответ именно завтра. Если ты не в состоянии это сделать, то кому из наших судей это можно поручить?
Берг изумленно посмотрел на председателя, потом схватил со стола лист, украшенный угловым штампом областного суда.
Вы только послушайте, Владимир Иванович: «Прошу сообщить, имеются ли за истекший год случаи и какова их распространенность, когда по уголовному делу надо было при расследовании провести экспертизу, но это перекладывалось на суд? Каковы виды этих экспертиз? Какие наступили последствия этого?»
Берг швырнул лист на стол.
И таких вопросов, Владимир Иванович, одиннадцать. Да тут каждый вопрос на монографию тянет, а вместена докторскую диссертацию. А выкому поручить? Да это к завтрашнему дню никто не сделает! Это же минимум пятьсот с лишним дел надо поднять и изучить. По-другому сделать просто невозможно. Вот, смотрите, Берг опять схватил со стола листы. «Сколько имелось случаев подтасовки доказательств, самооговора обвиняемых вследствие применения к ним незаконных методов воздействия?» Это же не меньше месяца нужно только этим заниматься! Да что я вам доказываю, что вы сами не видите
Вижу, Дима, а ответ надо дать завтра. Они бумаги у себя продержали, а мы крайние. Ну, что ты предлагаешь, только учти, что портить отношения с областным судом я не буду.
Берг молчал. Председатель вдруг улыбнулся:
Слушай, Дима, ты слышал такую притчу? Одного мудреца спросили, сколько звезд на небе? А он в ответ: ровно триста тысяч триста тридцать три. Не может быть? сказали ему. А он в ответа вы сами сосчитайте.
Берг внимательно посмотрел на председателя.
Значит, пиши любые цифры, все равно не проверят?
Именно так, Дима. Кто эти пятьсот дел перепроверять будет?
Владимир Иванович, но мы же не областному суду, а Министерству юстиции дезу подсунем.
Председатель взвился:
Ты думаешь, Борейко это не понимает? Или думаешь, что он дурак совсем?..
Берг встал.
Нет, Владимир Иванович.
Что «нет», что «нет», Берг?
Нет, Владимир Иванович, Борейко не совсем дурак.
Председатель весь затрясся.
Эх, Берг, ну и чистоплюй же ты
«Сговорились они, что ли?», уныло подумал Берг, вспомнив разговор с Суховым.
Председатель отвернулся от него и злым голосом произнес:
Иди-ка ты, знаешь куда! Иди и слушай свою сто восьмую!
Берг поднялся. Председатель повернулся к нему:
Уматывай!
Дело не шло. Подсудимый с самого начала понес чепуху. Берг нервничал и от того, что его состояние было заметно другим, злился на себя.
Подсудимый, назовите свою фамилию, имя и отчество.
Подсудимый стоял молча.
Подсудимый, вы не поняли вопроса? Ваши фамилия, имя и отчество.
Подсудимый зевнул.
Я не помню.
Что вы не помните?
Я не помню имя, фамилию и отчество.
Дуру гонит, услышал Берг громкий шепот сержанта конвойного взвода.
«Конечно, дураком прикидывается, подумал Берг. Вон и ширинку расстегнул, хочет, чтобы я ему замечание сделал. Ну, ничего, попробуем еще».
Подсудимый, назовите число, месяц и год вашего рождения, назовите место рождения.
Родился я возле базара. Отпустите меня домой, я есть хочу.
В зале послышались смешки. Берг хлопнул ладонью по столу.
Попрошу тишины!
Он посмотрел на подсудимого, пытаясь поймать его взгляд. Поймал. Где-то глубоко в глазах подсудимый прятал упрямые искорки. «Ну, этого придется отправлять на судебно-психиатрическую экспертизу», подумал Берг.
Как будто подслушав мысли Берга, встала помощник прокурора.
Товарищи судьи, обратилась она к Бергу и народным заседателям. Подсудимый обнаруживает признаки психической неполноценности.
Я не дурак! закричал подсудимый. Не дурак я! Гражданин судья, не посылайте меня на экспертизу!
На губах подсудимого выступила пена, он закатил глаза и неожиданно рванулся к судейскому столу. Двое из конвойного взвода схватили его под руки и вопросительно смотрели на Берга. Тот несколько секунд смотрел на рвущегося к нему подсудимого и наконец произнес:
Объявляется перерыв. Конвой, уведите подсудимого
После перерыва Берг еще раз попытался начать слушание дела, но безуспешно. Суд удалился в совещательную комнату и через двадцать минут было оглашено определение о направлении подсудимого на судебно-психиатрическую экспертизу.