Беккер Пауль. Фельдфебель, прочитал вслух Титоренко.
Фельдфебель действительно не был эсэсовцем, наверное, по стечению обстоятельств он подменял убитого или раненого механика-водителя. Ничего путного он сказать не мог. Лейтенант посмотрел танкисту в глаза, лихорадочно блестевшие на разбитом вкровь лице, и, подбирая слова, спросил:
Вас фюртэ зи хирхеер, ин дизэс штрассе? [12]
Чаусы, ответил немец и махнул в сторону штаба армии. Кайне руссише зольдатен, он покачал головой и добавил:Кайне руссише оффицирен. Кайне [13] .
Титоренко вздохнул: фельдфебель подтвердил то, что лейтенант только что услышал по рации, в Чаусах действительно уже были немцы. Лейтенант поднял бумажник и вынул из одного из кармашков пачку любительских фотографий. Перебрав фотографии, Титоренко протянул их Васину, а сам повернулся к танкисту:
Значит, говоришь шофер, да? Рабочий? Пролетариат, можно сказать?
Вас волен зи? перебил его немец. Дас ист нихт майне шульт [14] .
Не виноват! А кто виноват? Титоренко выхватил фотографии из рук Васина. А это что? Что это? Вас ист дас? [15]Титоренко потряс перед лицом немца фотографиями и швырнул их на землю.
Эс тут мир ляйт. Их бэдаурэ эс зер [16] , немец опустил голову, фэрцайунг [17] .
Все еще сидящий на земле Деев поднял упавшие к его ногам фотографии с изображением фельдфебеля, позировавшего на фоне расстрелянных, и брезгливо отбросил их в сторону.
Вэльхес кор бециунгсвайзе армее? [18]спросил лейтенант. Ир труппентейль? [19]добавил он.
Немец молчал. Лоб его покрылся крупными каплями пота.
Фэрштейн зи мих? [20]Титоренко ткнул танкиста кулаком в плечо. Фэрштейн?
Найн, немец старался не смотреть на русского командира, ляйдэр кан их нихт. Их фэрцихтэ дарауф. Их бин зольдат [21] .
Ну и черт с тобой, лейтенант со злостью сплюнул, в твоей солдатской книжке и так все записано!
Он сразу потерял интерес к пленному.
Быстро обыскать убитых и собрать оружие, сказал Титоренко, повысив голос, да побыстрей, уходить надо. И карту, карту ищите! Титоренко обернулся к Дееву:Приглядишь за немцем, добавил он вполголоса и пошел к вездеходу.
Пока Титоренко возился с рацией, перед «кюбельвагеном» выросла гора немецкого оружия и боеприпасов. У одного убитого офицера нашли карту и сразу расстелили ее на капоте вездехода.
Русланд, вслух прочел Титоренко название карты и зло хмыкнул. Ну Русланд так Русланд, и сразу нашел то, что искал. Чаусы значились захваченными еще вечером 15 июля. Все разом помрачнели: выходило, что спешили они напрасно.
Между тем фельдфебель, воспользовавшись оплошкой Деева, прямо со связанными руками бросился к лесу. Титоренко услышал крик Деева, когда танкист уже подбегал к кустам. Пулеметчик бежал следом, но был безоружным.
Деев, ложись! закричал лейтенант и одним прыжком оказался у кучи немецкого оружия. Выхватив первый попавшийся МП, он рванул затвор и от бедра веером пустил гулкую очередь.
Когда лейтенант подбежал к упавшему немцу, у того уже закатывались глаза. Усилием воли он задержал взгляд на русском офицере. Титоренко посмотрел в залитое кровью лицо танкиста и достал нож. У немца еще хватило сил испугаться. Не глядя, на ощупь, лейтенант перерезал веревку, стягивающую немцу руки, и отступил на шаг.
Данке шен [22] , прошептал умирающий.
Гэрн гэшеэн [23] , ответил Титоренко и, отходя от немца, пробормотал:Зер шадэ [24] .
У вездехода лейтенант тяжело положил руку на плечо Деева:
Еще раз повторится, сказал он вполголоса, голову сниму! Понятно?
Понятно, чуть слышно ответил Деев и с уважением посмотрел на командира.
Товарищ командир! услышал Титоренко. Товарищ командир! К лейтенанту подбегал Васин. Здесь гражданские.
Какие еще гражданские?
Мы эту дивчину в бинокль видели!
Когда? спросил лейтенант и с досадой вспомнил, что среди немецких танкистов действительно была молодая женщина.
15. Июль 1941 года. Снова лес
Солнце село, и в лесу стало совсем темно. От поляны, где группа приняла бой, уходили лесом. Немецкий вездеход пришлось бросить: бензобак оказался пробитым сразу в нескольких местах, и, пока это обнаружили, бензин вытек. Когда забрались в глушь и в темноте голубоватым светом заиграли гнилушки, идти стало невозможно. Расположились на небольшой овальной проплешине у лесного ручья, освободив себя и лошадей от тяжести многочисленных трофеев, Деев, оправдывая свое охотничье прошлое и чувствуя вину за побег немецкого танкиста, взялся развести малозаметный костер. При свете карманного фонарика он набрал валежин, быстро и аккуратно стесал с них топориком влажную поверхность и настрогал щепок. Сложив домиком в основание костра сухие лучинки, поджег их и на рогульках приспособил над пламенем большой закопченный котелок с трофейными кусками мяса.
В отличие от рыбы, мясо на костре варится долго. Пока оно упреет, не раз придется добавлять воды, поэтому Деев неспешно занялся приготовлением чая. Охотники давно заметили, что в лесу у походного костра без чая нет ни сытости, ни силы.
Между тем группа выросла до семи человек. Пока Васин занимался с лошадьми, а автоматчики собирали сушняк, лейтенант раскрыл планшет и при свете разгорающегося костра, сверяясь с картой, внимательно слушал девушку и пожилого мужчину, сидящих напротив прямо на траве. Немцы захватили их буквально за считанные полчаса до боя на лесной поляне.
Девушку звали Зина, Зина Вихорева. Мужчина, как выяснилось, совсем не старик, а просто заросший многодневной щетиной человек средних лет, отрекомендовался Владимиром Митрофановичем.
Зовите меня просто Митрофанычем, сказал он, пристраиваясь у костра, мне так привычнее. И не гоните нас, идти нам некуда.
Пока Деев кашеварил, лейтенант расспрашивал новых знакомых. По молодости лет и по свойствам своего открытого характера, что, впрочем, тоже неотъемлемый признак молодости, он не умел скрывать свои чувства и к гражданским лицам, случайно попавшим во вверенное ему армейское подразделение, отнесся весьма недружелюбно. Он с раздражением понимал, что сразу освободиться от присутствия в группе гражданских лиц видимых причин не было, но и держать их в воинском коллективе долго тоже было нельзя. Как назло, сослаться на исполнение приказа вышестоящего командования лейтенант уже не мог: Чаусы оказались у немцев. По сути дела, как его подчиненные, так и прибившиеся к ним двое гражданских оказались в одинаковом положениив тылу вражеской армии. Гражданские, наверное, находились в немного лучших условиях, хотя бы потому, что были штатскими лицами и, не в пример лейтенанту, местность знали досконально, и не по карте. Лейтенант несколько умерил свою явную неприязнь к хрупкой белоголовой девушке и ее спутнику, когда подумал, что для планирования дальнейших действий знание местности играет почти решающую роль, одним компасом и картой теперь не обойдешься.
Как выяснилось, Зина с Митрофанычем были работниками местного исторического музея. Вернее, штатным работником являлся только Митрофаныч, Зина была прикомандирована райкомом комсомола помочь вывезти наиболее ценные музейные экспонаты. На райкомовской упряжке они выехали к месту назначения. Митрофаныч, не уточняя названия населенного пункта, так и сказал«к месту назначения». В повозку еще с вечера погрузили две старинные медные пушки и другой музейный скарб. Ехали они следом за санитарным обозом, причем далеко позади. Это уберегало от столкновения с немцами. Заслышав стрельбу и взрывы ручных гранат, они успели свернуть в лес, спрятали повозку и лошадь. Когда стихли выстрелы, они вышли на шоссе, прямо на немецкий дозор. Немцы отконвоировали их на поляну к танкам, но допросить не успели, так как сначала разбирались с захваченным обозным имуществом, потом принялись за еду и к моменту, когда опять началась стрельба, успели набраться шнапса и горланили песни. Зину и Митрофаныча заставили ощипывать кур в ложбинке на краю поляны, куриные тушки они во множестве доставали прямо из танков. Как только раздались первые очереди, Митрофаныч и Зина упали на дно ложбинки прямо в куриные перья, где и лежали, пока их не нашел Васин.