Начпо на совещании сказал. И чтоб мы все на корабле приняли меры.
Кому не ясно?строго спросил командир, обведя взглядом давящихся офицеров.Всем принять меры. Записать и немедленно принять.
И все записали: «микроб-анеероп». И, попив чаю, пошли по каютам немедленно принимать меры.
СГУЩЁНКА
У нас один кап-три есть, Игорьком звать, страсть как сгущёнку любит. В принципе, кто её не любит, но Игорек любит её:
а) самозабвенно;
б) больше всего на свете;
в) больше жены;
г) (подозреваю) больше Отчизны.
За сгущёнку он, наверно, мог бы убить (не пробовали, но вообще-то лось здоровенный). Если бы завтра встал выборпогоны адмирала с пенсией или шесть бело-голубых банок, то предложивший адмирала просто получил бы в дюндель за кощунство. За святотатство. Сгущёнка для Игорькаэто кумир, фетиш, телец и тотемный идол. И молится он ему трижды в день.
Происходит это так: банка извлекается на свет божий и внимательно рассматривается. С таким благоговением археолог лыбится на свежевыкопанный череп Нефертити. Потом Игорёк убеждается, наконец, в подлинности и торжественно ставит на стол. Левая рука лихорадочно шарит в поисках острогоножа, ножниц, стамески... Он не в силах сдержать дрожь в теле, хоть внешне и хранит спокойствие. Волнение выдают только раздувающиеся ноздри, выпученные глаза, астматические вздохи и бурная шепелявость от потоками льющейся слюны. Возле него сейчас хоть атомную бомбу взрывай. Предложи ему двуспальную кровать с Орнеллой Мутивсё равно выберет сгущёнку. Не целясь, отработанным до автоматизма движением в банке мгновенно прокалываются две дырки, рука с банкой вскидывается к небесам. Глаза блаженно закрываются; сократившиеся до минимума лёгкие создают внутри вакуум, достаточный для того, чтобы заполнить организм волшебной массой... В этот момент его трогать нельзярезкое возвращение из нирваны грозит патологией. Причём вашей. Все это знают и понимающе молчат, хотя совершенно непонятно, как можно засосать шесть банок подряд (было такое на спор). За один глоток в Игорька вливается ровно полбанки. Всссь-хлюп!и всё... А ещё он может вылить банку сгущёнки в борщ, размешать, и всё это прилюдно сожрать. И облизать ложку. Может полить сгущёнкой котлету. Или жареную картошку.
А тут он как-то раз исполнил свой обычный языческий ритуал, победно на всех глядя, и поставил банку на стол. В ней оставалась ровно половина. Захотел удовольствие растянуть, ага.
После обеда приду и добью,и свалил в свой пост, облизнувшись напоследок.
В назначенное время появляется; экстатически улыбнувшись, хватает недобитую банку и делает обычный мощный всос, как вдруг процесс прерывается, и Игорёк что-то там жуёт передними зубами.
Комок... ну, бывает, глотаем, не смертельно же. Ещё комок... Ещё... И ещё...
Да чё за фигня?!нехотя отняв банку от липких губ, заглядывает в дырочку.
А из дырочки с таким же любопытствомдве длинных рыжих антенны. И ещё две. И ещё четыре.
И он фонтанирует гейзером, демонстрируя немногочисленной публике своё утреннее и обеденное меню. Из чрева весёлыми акробатиками выпрыгивают вермишельки и капустка, чай и сосиски, бывший суп с фрикадельками омлетик и что-то аппетитное ещё. Это «что-то» такое водянистое светло-жёлтого цвета и разлетается брызгами на всех присутствующих, потому что Игорёк остервенело мотает головой, словно ослик, которому в ухо залез жук-олень и бодается там. Он хрипит и булькает, икает, сморкается и всхлипывает, всё выкладывая и выкладывая на палубу очередные аргументы. А потом отдаёт якорь и бессильно падает на креслице, испустив дух.
Через пару часов Игорёк приходит в себя, разлепляет покрасневшие глаза, воздевает к небесам дрожащие ладони и иссякшим голосом возглашает:
Нет! Всё! Отныне... и навсегда!.. только... полностью!.. только полностью открытую банку!.. И никаких «потом»! Всю банку сразу! Ф-фауна долбаная, ипиомать
ЗАМОВА ПОГОВОРКА
Зам вышел на построение по большому сбору с незастёгнутой ширинкой.
Почему? А чёрт его знает... ну, забыл, наверно. История умалчивает. Да и какая разница? Вышел, и всё.
В общем, идёт он вслед за командиром по вертолётной палубе, а ширинка предательски сверкает двумя пуговицами. «Молниями» в те годы офицерские штаны ещё не оснащались.
И там даже что-то такое голубенькое исподнее периодически мелькало в такт шагам.
Кто заметил, начали потихоньку хихикать. А зам шёл, задрав подбородок, как и подобает, и фуражка его была в полтора раза больше диаметром, чем командирская.
Причина большого сбора была уже известна всему экипажу: штурманский электрик большого противолодочного корабля «Азов» матрос Пупкин, находящийся на излечении в севастопольском военно-морском госпитале, нанюхался береговых запахов цветущей акации пополам с миндалём, почувствовал себя излечённым и совершил побег на волю, где его курс немедленно пересёкся с курсом некоей особы не очень тяжёлого поведения, в компании с которой Пупкин употребил внутрь себя что-то жидкое. К тому времени его уже начали искать и таки нашли безмятежно спящим на девственно зелёненьком газоне у Кладбища Коммунаров. Проснулся он уже в КПЗ комендатуры, да и то не сразу, и не сам.
И вот теперь экипаж «Азова» стоял по большому сбору в честь Пупкина и посмеивался, глядя на замову ширинку.
А зам, надо сказать, практически все свои выступления перед экипажем традиционно начинал с одной и той же неизменной вступительной фразы. Поэтому население корабля замерло в трепетном ожидании.
Зам вышел вперёд, вперил приподнятый и одухотворённый взгляд в торчащую впереди и сверху серую «сиську» антенны комплекса «Форт», отвёл руку, словно совершая широкий дуговой замах для будущей проникновенной речи, обличающей возмутительное поведение матроса Пупкина, и пламенно вступил:
Увы, товарищи матросы! Увы, товарищи мичманы, и вы увы, товарищи офицеры! Я ничего вам нового не скажу, ибо ничто не меняется под луною, и в любой деревне всегда есть свой дурачок Егорка, который вечно ходит с расстёгнутой мотнёй!..
ШПИОНСКИЕ СТРАСТИ
Там работают наши разведчики, тутих шпионы. Повсеместно и в ассортименте. Сейчасне знаю, а вот раньше
Лодка грузится у пирса ракетами, а в ракетах привинчено сам не знаю что. Потом-то, конечно, узнал, а тогда и представить себе не мог. Даже до школьного курса ядерной физики ещё далеко было. А мы на сопочке, в густых зарослях. Трое нас, завтрашних пятиклассников. И что мы видим? А видим мы (кроме пирса, плавкрана, чёрной подводной лодки и ракеты над ней) кряжистого дядю-грибника с лукошком плетёным, а в лукошке даже пара здоровенных белых лежит, и пара нехилых таких подосиновиков. Как этот дядя нас не заметилдо сих пор непонятно. Мы в густую пучку и крапиву так заховались, так в землю вжались, не дыша, что и сами друг друга не видели. А дядю видели. Дяде тому грибы на фиг не нужны были. Дядя поозирался, во все стороны взглядом вот так позыркал, грибы из лукошка вытащил, а следом за нимичехол какой-то серый, а из чехла фотоаппарат со здоровенной пушкой-объективом. И давай подводный крейсер сверху обстреливать-общёлкивать. Потом зачехлился, грибы обратно в лукошко, снова поозирался и свалил, да так, что мы и не заметили куда
Кто-то спросит, а чего мы там делали. Да то же самое, что и дядя. Только вместо фотопушки-«пентакса» у нас «Смена-8» была, ещё даже и не «Смена-8М». Нам же, пацанам, тоже интересно подводную лодочку с ракетами пофотографировать. Но в тот день ничего мы не сняли, ни одного кадрика. Сидели вечером у меня дома в маленькой комнате, озирались, как тот дядя, и возбуждённо шептались, что делать дальше.
А что делать? Сфотать-то хочется... Погрузка ракетного боезапасадело не одного дня, и даже не трёх. Назавтра пошли туда же, благо летние каникулы; только чуть другим путём пошли. Сначала на великах, докуда можно, потом в обход часовых. Погодкапрелесть: солнышко, небо синее, комарья тучи Залезли на сопочку, отсняли кадров десять, иоп-па! Опять этот «дядя-грибник». Опять озирается, но уже не прямо возле нас. Метров тридцать до него.
Времена тогда были такие: фотографируемся, к примеру, с приятелем на берегу бухты; подходят зелёные пограничники с автоматами и нежно так, с улыбочкой изымают фотоаппаратик, открывают крышечку, вынимают кассеточку; плёночкувзззить!засвечивают и всё это дело с улыбочкой обратно вручают. Молча. И дальше по бережку идут. А милиция у нас тогда только начала появляться, и функции у неё примерно те же были