И дремлющий дракон был разбужен. Через несколько дней после инициации жуткое тесто неопределённого цвета, булькая и пузырясь, рвануло на свободу, сопровождаемое оглушительным амбрэ. Страшной неуправляемой биомассой содержимое ямы неудержимо пёрло на солнечный свет, и не было на свете силы, способной остановить этот порыв... Оно было бесконечным и бессмертным, как Коннор Маклауд.
Неравная битва с дерьмом длилась примерно неделю, с применением технических средств, и с трудом победивший в ней старшина гауптвахты на победителя не походил. Больше месяца после этого на кичу никого вообще не сажали, потому что дышать там было решительно нечем. В отличие, конечно, от старшины, для которого гауптвахтародной боевой пост. Гарнизон ликовал.
Ибо любят военнослужащие старшину гарнизонной гауптвахты. Не могут они сдержать своего уважения. Есть, есть в нём, в старшине гауптвахты, что-то такое, что с необычайной силой притягивает внимание наиболее изобретательных членов наших воинских коллективов.
Жаль только, что нонче гауптвахты отменили. Негде развернуться.
НАШ МАЙОР
Иди сюда, лейтенант. Банку вот эту держи. Ага, так только ниже.
И майор вставляет один конец шланга в двухсотлитровую железную бочку. Другой конец засовывает себе в рот. Сосёт Оп!!! ГЛОТОК!!! Резко выдёргивает шланг из пасти и пихает в трёхлитровую банку. Из шланга ровно течёт хрустально прозрачная струя.
Бле-е-е-е!..майор протягивает руку к сейфу.
На сейфе кружка с водой. Он запивает мерзкую жидкость, на глазах слёзы.
Уффф!.. Фу-у представляешь, лейтенант? И вот так по пять раз в день Ну как тут не спиться?
Вообще-то я уже не лейтенант. Я уже старшой. Но к майору попал два дня назад. Майор теперь мой начальник группы, а по-нашему группёр, или группенфюрер (у нас в ядрёнутых войсках своя особенная системарасчёты, группы, бригады; поэтому есть также бригадефюреры и расчётенфюреры). Кроме всего прочего (не скажу чего), надёжно спрятанного в нашем особом здоровенном хранилище с полутораметровой толщины стенами и стодвадцатитонной дверью, в заведовании ещё и бочка со спиртом, и пять раз в день (а то и чаще) майор вынужден проводить одну и ту же процедуру: шлангбочкапастьбанка (канистра, бутылка)кружка. Конечно, существует специально изобретённое резиновое приспособление: качаешь, и шыло само льётся, но наш майор ему упорно не доверяет и продолжает мучиться. Мазохистэто тот, кому мучение доставляет удовольствие. А покажите мне майора, который откажется от тяжкой доли пять раз в день глотать чистый спирт-ректификат, ГОСТ 18300-72.
Слушай стишок, лейтенант.
Я нисколько не обижаюсь на «лейтенанта», потому что на нашего майора обижатьсягрех. Его у нас уважают все поголовно.
Я весь внимание. Ибо наш майорпоэт.
Это я сам написал. Когда лейтенантом был,майор садится на стул и обтекает его; у него центнер с добрым гаком живого весу и четыре подбородка под грушевидным красным лицом с маленькими глазёнками и добродушной улыбкой конченого пенсионера.Слушай-ка.
Не хватает кислороду,
Сплю на жёстком рундуке.
Ночью мне приснились бняди,
А проснулсях-хюй в руке.
Ну, как?
Классно, Валентин Анатольич! А ещё можно?
Можно,майор закатывает глаза и упоённо декламирует:
Ну всё, друзья, я умираю,
Упёршись х-хюем в потолок,
А сам дрожащею рукою
Держу пязззду за хохолок
Вот какой у нас майор! Он даже наказываетпрелесть просто: «Мичману Горбенко за нетактичное поведение объявляю двадцать три строгих выговора!» И ещё через пять секунд: «Без занесения». Это играли в «козла», и он майору «сопливого» повесилзакончил на «пусто-пусто», а у нас принято в таких случаях проигравшему «смирно» орать, ну он ему и крикнул.
Валентин Анатольич!это уже Лёха голос подаёт.
Лёха Зайцевсамый настоящий лейтенант, только что с училища, «непочатый», ещё погоны не обмялись. Он глядит на майора с безраздельным восхищением. Майор расплылся на стуле, с трудом скрестив руки в замок на необъятном пузе.
Чаво?
А вот у вас ну, эта... любовьбыла?
Любо-овь?майор прикрывает глаза, задрав их к потолку. Минутная пауза. Блаженно улыбается:Была, ребятки, ещё как была
А расскажите, Валентин Анатольич!мы садимся напротив зубра-монстра-аксакала.
Эх-х, ребятки!.. И-и!.. Была!.. И любила меня, у-у-у... А как я её любил, а! М-м!.. Какие стихи писал! (Тут я себе представил.) Мы когда в первый раз поцеловались...
Красивая?это Лёха взволнованно перебивает.
Да-а-а краси-иваямайор расцепляет руки и показывает:
Во-от такая жопа!!!
У Лёхи пробивает слезу, у меня тоже. Так всегдакогда хочется ржать лошадью, а нельзя, и держишь в себе, и давишься, давишься, а оно прёт и прёт.
Звенит телефон. Майор берёт трубку.
Да ага хорошо ну давай, Виталь Палыч, приходи. Сколько, три? Добро Уф подъём, ребятки, марш за мной. Щяс Мурашкин подойдёт; Рустам, сходи открой ему калитку.
Видели бы вы ту «калитку»...
Мы следом за майором идём в «шыльную».
Я:
Валентин Анатольич, так вы ж, вроде, всё выдали на сегодня...
Хе. Всё, да не всё. У нас и заначечка имеется Смотри, видишь линейку?
Вижу, деревянная линейка в полтора метра. Майор суёт её в бочку и вынимает. Она наполовину мокрая и пахнет спиртом.
Вот с этой стороны деленияэто килограммы. А с этойлитры. Получаем в килограммах, выдаём в литрах. Так заведено. Коэффициент известен. Умножай и дели между боевой техникой и друзьями Понял?
Конечно, понял. Шылов первую очередь вожделенный напиток, а уже потом гнусная ядовитая техническая жидкость для протирки совершенно секретных железок особой важности.
Вот так давай, соси. Я уже сегодня не могу. Да и годы не те уже. Тренируйся, лейтенант, пригодится в жизни водичка вон там, на сейфе.
Пригодилось, а как же. Ещё как пригодилось.
А Лёха теперь уже капитан второго ранга, скоро будет первого. Инадо же!ну просто копия нашего майора. Только вот стихи не пишет. А жаль.
НАЦМЕНЫ
Выхожу как-то раз в курилку, а там стоят три капитана третьего ранга. Один поодальон вообще-то татарин, зовут Нэм, а фамилия Хайбулинкурит и думает о чём-то своём, тщательно наморщив предпенсионный лоб... Между двумя другими происходит примерно такой диалог:
...Да ладно ты! Пойдём и всё. Возьмём пузырь... или два
А чего там будет?
У Ленки день рождения, я ж тебе говорю.
Ну-у-у... не-а, тем более не пойду.
Почему?
Да я ж там никого не знаю.
Ой, да ну фигня какая! Два стаканаи все друзья. Пошли!
Да ну, не. Не могу я так. Что я, этот, что ли?.. как его... Меня туда не приглашали, я и не пойду.
Чего ты, как девочка? Ты девочка, или ты майор флота Российского? Ну? Девочка, да?
Валя, не агитируй, не пойду.
Да почему?!
Почему, почему... Что, не знаешь, что ли? Незваный гость хуже татарина.
На последней фразе стоявший поодаль Нэм встрепенулся:
Как ты сказал?!
Приятели забеспокоились.
Нэм, Нэм, ты не так понял...
Нэм, извини, он не это имел в виду...
Нэм, я хотел сказать...
Что ты хотел сказать?!
Я хотел сказать, что это... незваный гость лучше татарина!
И вот тут окурок воткнулся точно в лоб.
.
ИКРА РУССКАЯ КРАСНАЯ
Старший мичман по имени Гена (а точнееГеннадь Николаич) собрался в очередной заслуженный отпуск. «Дело было летом, летом...», а лететь предстояло далеко. Как обычно, отпуск Гены некоторым образом не совпал (вернее, совсем не совпал) с отпуском жены, и раз уж лететь предстояло одному, Гена готовил всё необходимое особенно тщательно, чтоб впопыхах чего-то не забыть. Остающаяся на хозяйстве жена старательно помогала.
После непродолжительных двухдневных сборов и стремительного прощания, уже в аэропорту, полурасплавленный щедрым камчатским солнцем взгляд нагруженного двумя чемоданами Гены случайно упал на авоську некоей дамы на каблучках. Дама дефилировала от камеры хранения. Из авоськи аппетитно торчали два солидных хвоста копчёного кижуча, сиречь лососятины.