Подумать только! говорит Тоня. Когда-то на этой площади горели костры! Вокруг них грелись красногвардейцы и солдаты. А из Смольного, может быть, вот из тех окон, которые сейчас светятся, на них смотрел Ленин!..
И наверняка проходил здесь, где мы стоим!
Тоня дотронулась до моей руки.
А представь, Алеша! Ленинв Смольном. И ты можешь к нему пойти! Ну, что бы ты ему сказал?
Я только глубоко вздохнул, мгновенно представив себе все обстоятельства прожитого дня и несправедливость Попова.
А я знаю! проговорила Тоня. Я подошла бы к Ленину и сказала:Владимир Ильич, избавьте меня от Коркина! Он проходимец и жулик!
Я ожидал какой-нибудь глубокомысленной тирады, но ее слова прозвучали так неожиданно, с такой детской непосредственностью и порывом, что я рассмеялся.
Ну, так сразу и жулик!
Жулик, упрямо сказала Тоня, и я от вас ухожу!
Из-за Коркина уходишь?! Ты, видно, немножко рехнулась!
От обиды она даже стукнула кулачком меня в грудь.
Как ты смеешь?! Да ты что вообще знаешь обо мне и моей жизни?
Многое!
Ничего ты не знаешь!
Тогда расскажи.
Ничего тебе не скажу! Сама во всем разберусь.
Теперь обиделся я.
Ну, это ты зря! Что же, ты меня своим другом не считаешь?
Нет, не считаю! Просто пошла погулять с тобой, вот и все!
Но ведь я тебе помогу.
И помощи твоей не надо!
Мы обходили площадь вокруг. Милиционер заинтересовался, подошел поближе, чтобы рассмотреть наши лица, ничего интересного для себя не обнаружил и зашагал дальше.
Ах, Тонечка, сказал я, если бы ты знала, как и мне трудно.
Знаю!
Нет, ты ничего не знаешь!
Тогда расскажи!
А вот этого не могу! Когда-нибудь! Если подружимся!..
Она засмеялась:
Вот видишь, как мы чудно поговорили. Вполне откровенно и обстоятельно! Теперь и на душе у каждого легче, правда?
Ах, так! я повернулся, взял ее за плечи и неожиданно для себя поцеловал.
Она глубоко вздохнула, на мгновение припала головой к моему плечу, и ее мягкие, теплые волосы закрыли мне лицо, потом быстро оттолкнула меня и побежала к трамваю, уже отошедшему от остановки; успела вскочить на заднюю площадку прицепного вагона и, обернувшись, помахала мне рукой.
Поразительная девушка! Никогда не поймешь, что она сделает в последнюю минуту. Даже не захотела, чтобы я проводил ее до дома!
Трамвай умчался, а я медленно пошел домой.
Я представил себе Коркина, немолодого, солидного мужчину, осанисто носящего военную форму без знаков различия. Коркинвольнонаемный, и никогда не служил в армии. Долгие годы колесил по стране, сопровождая артистов. А когда постарел, решил применить свой богатый администраторский опыт на работе, не требующей длительных поездок. Он знал почти всех знаменитых артистов, и, когда они приезжали к нам в клуб, многие из них называли его запросто Борей, а некоторые, увидев, кричали: «Борис Ефимыч! Сколько лет! Как тебя занесло в эту берлогу?!.» И на полном лице Коркина сразу же появлялось скорбное выражение.
Не те уж годы! говорил он. Даже «Авроре», и той пришлось встать на якорь!
И хотя Коркину уже под шестьдесят, он еще крепок. У него изворотливый и острый ум. Вот уж про него не скажешь: «Старый черт!»
А вот и мой дом! Еще издали я увидел, как ярко светится окно справа от моего, темного, словно насупившегося. Лукин не спит! Гости, что ли, у него?
Я поднялся по узкой, уже темной лестнице на четвертый этаж и вошел в длинный коридор, по обе стороны которого из конца в конец тянулись двери. Моя дверьчетвертая справа.
Едва ключ щелкнул в замке один раз, как соседняя дверь распахнулась и в коридор вышел Лукин с полотенцем на плече.
А! Полуночник! прошептал он и на цыпочках подошел ко мне; в столь поздний час, когда весь этаж уже спал, мы старались вести себя в коридоре как можно тише. Чуть лишний раз скрипнет половица, утром командирские жены кричат на кухне, что от нас, холостяков, им нет никакого покоя. А уж они-то знают дорогу в политотдел. Даже Дедюхин стоном стонет, когда на собраниях они на него скопом наваливаются. Удивительно, пока командир ухаживает за девушкой, она скромна, думаешьвот человеку повезло! Но и года после свадьбы не проходит, а она чуть чтов политотдел! И бедного мужа начинают таскать, читать ему мораль, учить, как ему следует вести себя в семейном быту и как не следует.
А тут у меня еще ключ заело. Пока крутил, Лукин держался за голову.
Тише! Тише!.. Сейчас Маркелова с веником выскочит!
Наконец дверь распахнулась, я вошел в комнату, зажег свет, за мной Лукин.
Ну, с кем гулял?
Тут с одной знакомой девчонкой!
Он присел на диван, который одновременна служил мне кроватью, и закурил.
Передал тебе Попов мою рекомендацию? спросил он, устраиваясь поудобней.
Передал, ответил я, шуруя по ящикам в поисках чего-нибудь съедобного; наконец, нашел кусок хлеба и немного копченой колбасы. Хочешь?
Не откажусь!
Я нарезал хлеб, колбасу, и мы сделали по бутерброду.
Да! Денечек сегодня не из легких, сказал я. Попов мне крепкий разнос устроил!
А чего он хочет?
Наверно, обиделся, что я не с ним первым поговорил!
Ох уж! У каждого самолюбие играет, сказал Лукин, голодным взглядом посматривая на стол, нельзя ли разжиться еще кусочком колбасы, а ведь он неплохой мужик!
Бери! Бери! подвинул я к краю стола остатки колбасы и хлеба. Смотри, разжиреешь, я тебя в дверь обратно не протолкну!..
Он долго прилаживал колбасу к хлебу, стараясь сделать бутерброд побольше, и наконец так вкусно хрустнул коркой, что я невольно проглотил слюну.
А у меня к тебе, Алеша, вопрос, сказал он, виновато улыбнувшись. Ты только на меня не сердись.
Ну, этот вопрос надо было раньше задать, сказал я, собирая со стола крошки в бумагу, сначала дал рекомендацию, а потом спохватился! Это, брат, запоздалая бдительность!.. Полная ее потеря!
Точно! улыбнулся он. Согласен! Полная потеря, но его пальцы беспокойно постукивали по коленям.
И теперь, Лукин, вам придется отвечать, кому вы дали рекомендацию?! Кто такой Березин?.. Знаете его всего четыре года. Мало! А что в вашей рекомендации? Я вытащил ее из кармана и развернул:Так! Написано: «Политически выдержан. У курсантов пользуется авторитетом. Ведет активную общественную работу». А на самом деле этот самый Березин систематически срывает мероприятия клуба! Какое же у Березина политическое лицо? Вы безнадежный либерал и примиренец, товарищ Лукин!..
Перестань!.. раздраженно сказал он и поднялся. К чему эти дурацкие шутки? Ну, прости, если обидел!
Да не обидел ты меня, Гена, сказал я. Но неужели ты думаешь, что я стал бы что-нибудь скрывать!.. Нет в моей семье ни арестованных, ни родственников за границей. Теперь твоя душа спокойна?
Грубый ты человек! вздохнул он и вышел в коридор.
Курить есть? уже шепотом спросил я. И тихо двинулся следом за ним в его комнату. Нет, гостей у него не было! Весь вечер он занимался. На небольшом столе, а вернее на листе фанеры, положенной на самодельные тумбочки, разложены конспекты и учебники.
Уважаю! сказал я и потянулся за конспектом, напечатанным на машинке.
Одного беглого взгляда было достаточно, чтобы понять, что это кем-то тщательно разработанные ответы на возможные вопросы экзаменаторов.
Не путай страницы! поспешным движением Лукин вырвал у меня из рук конспект и засунул его в ящик стола. Закуривай и иди спать!
Я закурил, но мои руки тут же потянулись к учебникам. Сверху лежал толстый том «Основ радиотехники» профессора Н. И. Анохина, и я его взял посмотреть.
Да перестань наконец копаться на моем столе, раздраженно сказал Лукин. Давай сюда книгу!..
Он хотел вырвать учебник, но я уже приготовился к этому и, вовремя отскочив в сторону, назло ему откинул верхнюю крышку переплета, и вдруг увиделразмашистым, крупным почерком, наискосок титульного листа было написано: «От связистасвязисту! Профессор Н. Анохин».
О, воскликнул я, таким знакомством можно гордиться, а ты его прячешь!
Ладно тебе! перевел он все в шутку. Когда пару раз провалишься в академию, приходи, я тебе дам на вечерок этот учебник!