Мы уточнили еще некоторые операции, и я отправился в Кшешовице.
Шепана Грондаля (кличка Пепик. Секретарь районной организации ППР в Кшешовице. Убит гестапо в 1943 году) наши планы не удивили. Но здесь положение было труднее, чем где-либо. Многие товарищи жили далеко друг от друга. Собрать людей для выполнения задания за такое короткое время (до начала операции оставались считанные дни) не представлялось возможным. Поэтому было решено, что в Кшешовице мы подготовим операцию несколько позднее. Решили также начать активную борьбу с оккупантами по всему району.
Время не ждало. Работы оставалось еще много. Я отправился дальше. До местечка Рыбна (фактически это была большая деревня) я добрался пешком. Там встретился с Янеком Касперкевичем, который выполнял функции командира Гвардии Людовой в Рыбной и окрестных хуторах. Янек был сыном крестьянина, но теперь жил у отчима, так как рано потерял родителей. Петр Фелюсь воспитывал Янека с малых лет. Жили они в согласии. Взгляды их, несмотря на разницу в возрасте, совпадали. Старик гордился своим Янеком. Сейчас он вертелся возле нас. Наконец из-под своих больших усов буркнул:
Вижу, что советуетесь о чем-то важном. Пора начинать. Ненависть охватывает людей. Эти собаки вешают наших Но ведь если собаку ударить как следует по спине палкой, она заскулит и подожмет хвост. Так-то.
А мы, дед, и ударим, отозвался Янек.
Я знал, что в Рыбной много отважных бойцов Гвардии Людовой, и поэтому трудностей с их мобилизацией для выполнения задания не должно быть. Касперкевич загорелся этой операцией.
Все будет в порядке, сказал он. Самое главное мы получили задание. А специалиста по рельсам мы постараемся найти.
В каком месте устроите взрыв? спросил я.
На участке Краков, Катовице, где-нибудь между Мыдлинками, Зебежувом и Рудавой.
Итак, вторая половина февраля, напомнил я.
Я попрощался с Касперкевичем и через заснеженные поля пошел в сторону Чернихува.
Резкий холодный ветер пронизывал до костей. Я ускорил шаг.
«Сумеют ли бойцы Гвардии Людовой, которые впервые примут участие в такого рода операции, выполнить задание? Самое главное группы должны действовать почти одновременно, чтобы поезда пошли под откос в одну и ту же ночь», думал я.
Впереди показался холм, на котором раскинулись скрытые среди деревьев дома Чернихува. Я пошел быстрее и через полчаса был на месте. Разыскав нужный дом, зашел к Сташеку Очкосю (Скала). Это был очень спокойный и выдержанный человек. С ближайшими товарищами его Леоном Седлаком и Станиславом Стахаком я познакомился во время пребывания здесь Людвиньской. Очкось обрадовался моему приходу и сразу же пошел за Седлаком. Леон Седлак был начальником Чернихувской электростанции, активным членом ППР и Гвардии Людовой. В свое время он освоил профессии слесаря и механика, поэтому нередко брался за починку оружия.
Сташек Очкось хорошо знал не только окрестности Чернихува, но и район, расположенный на правом берегу Вислы, через который проходила железнодорожная линия Краков Скавина Освенцим и дальше на юго-запад Краков Кальварья Хабувка Новы Тарг Закопане. Линия на Освенцим имела для гитлеровцев особое значение она вела к лагерю смерти, который оккупанты всячески скрывали. Но нельзя было скрыть дым, поднимавшийся от печей крематориев, смерти тысяч мужчин, женщин и детей разных национальностей, колючей проволоки под электрическим током. Короткие записки, проникавшие наружу, рассказывали о страшной правде этого лагеря, правде, которая заставляла стынуть кровь в жилах.
Проект пуска железнодорожного состава под откос путем откручивания соединителя рельсов отпал. Манипуляция с рельсами продолжалась бы слишком долго, что было опасно, поскольку эта железнодорожная линия охранялась гитлеровцами особенно тщательно. Невольно вспомнилась операция под Скавиной; о которой Очкось и Седлак знали. Я предложил им использовать клин.
Клин должен быть длиной в полметра. Закрепляют его в точке самого крутого поворота рельсов, объяснил я.
Товарищи согласились со мной.
Клин беру на себя, сказал Седлак. А Сташек выполнит остальную часть задания, и тогда все будет и порядке
Мне оставалось побывать в Кальварьи. Теперь уже каждая минута была дорога.
Чернихув я покинул на следующий день утром. Очкось проводил меня к Висле. На прощанье сказал:
Операция должна удаться. Не все вагоны пойдут на восток.
Я пересек полотно железной дороги и двинулся в сторону уже отчетливо вырисовывавшихся Кальварийских гор. Через два часа я уже шагал по уличкам города, где жил Юлиан Годуля (Юлька), командир местного отряда Гвардии Людовой.
Видно, что вы порядком устали, сказал он. Очевидно, какое-то важное дело?
Да, важное и очень срочное. Боюсь, что у вас остается слишком мало времени, ответил я и объяснил цель своего прихода.
Годуля согласился, что дело действительно не терпит проволочки. Нужно было тотчас же договориться с секретарем комитета ППР в Кальварьи Францишеком Рачиньским. И мы сразу же пошли к нему. Обговорили все еще раз. Годуля и Рачиньский решили тотчас же начать действовать. Годуля пошел к своим бойцам, а секретарь комитета ППР отправился на станцию Кальварья-Ланцкорона и Кальварья-Зебжидовска, чтобы изучить обстановку на месте и решить, что можно сделать в этом районе. До начала операции оставалось двадцать четыре часа.
Первым возвратился Годуля.
Все в порядке, сказал он. В операции может участвовать более сорока человек.
Это говорило о том, что местное командование Гвардии Людовой проделало большую организационную работу. В ожидании секретаря комитета ППР мы разговорились о наших заданиях. Годуля предложил перейти к более активным и решительным действиям против гитлеровцев.
Мы могли бы напасть на какой-нибудь пост полиции и захватить оружие. Ведь оно нам очень пригодится, говорил он.
Наконец возвратился Рачиньский.
Обошел весь вокзал в Кальварьи, начал он свой рассказ. Наблюдал за проходящими поездами. Все больше товарные составы с крытыми вагонами. Но нет данных о том, в какое время они проходят.
А что в Кальварьи-Зебжидовской? спросил Га-дуля.
Там кое-что есть. На запасных путях стоят десятка полтора крытых вагонов. Их охраняют двое железнодорожных полицейских. Что в них не знаю. Как нарочно, не встретил ни одного знакомого железнодорожника. Думаю пойти туда еще раз после смены.
Черт возьми, время летит, а мы еще ничего не знаем, нервничал Годуля.
Вскоре Рачиньский снова пошел на станцию. На этот раз он пробыл там недолго.
Удалось узнать, что из Бельска подойдет остальная часть вагонов. Их прицепят к уже стоящим на станции. Скомплектованный состав должен пойти на Восток. В тех вагонах, что стоят, боеприпасы и продовольствие.
Это было 24 февраля, накануне операции. Я вновь и вновь, в который уже раз, продумывал план действий, учитывая опыт отдельных ударных групп. Операция была рассчитана не только на военный успех, но и на психологический эффект. Одновременный удар в нескольких местах
Больше всего я опасался за Рыбную. Местечко это находилось на большом удалении от железнодорожной линии Краков Катовице. К тому же мне не давала покоя запальчивость Касперкевича. Он мог броситься на врага с голыми руками. Поэтому я решил заглянуть туда еще раз и проверить все на месте.
Краковский железнодорожный узел в огне
Настал день операции. Утром я покинул Кальварью и поторопился в Рыбную.
Янек был еще дома. Он вместе с Метеком Коником из Чулува обсуждал способы выполнения задания. Я предпочел не ущемлять их самолюбия и поэтому не сказал, с какой целью возвратился.
У ребят было два варианта. Первый заключался в откручивании рельсов. Но они больше склонялись ко второму. Изучая местность, они заметили возле Забежува куски рельсов различной длины. Это навело их на мысль положить эти куски между стрелками.
Идея с рельсами неплохая, заметил я. Однако имеет смысл взять с собой инструменты для откручивания гаек. Всякое ведь может случиться
Ребята согласились со мной. Решили взять с собой все необходимые инструменты и в случае, если куски рельсов положить не удастся, отойти на несколько километров и открутить рельсы на железнодорожном полотне.