Окей, это помогло, решила не спорить она, промолчав, что была потеряна в прошлом все то время, пока он был внутри нее. МакКуин встал.
С тобой все будет в порядке? спросил он.
Все будет в порядке, заверила она, снова почувствовав приступ паники. Я в порядке.
Он наклонился над кроватью поцеловать ее губы, и вместо этого она подставила ему щеку. Он не стал спорить.
Выйдя из спальни, он остановился и оглянулся.
Позволишь мне дать тебе совет? спросил он.
Мне обязательно к нему прислушиваться? задала она встречный вопрос.
Я на этой земле на двадцать лет дольше, чем ты.
Хорошо, тогда говори, разрешила она.
Когда дальние родственники пытаются связаться с тобой из ниоткуда, это никогда не приносит ничего хорошего. Никогда. Никогда, повторил он.
Никогда?
Никогда. Им нужны либо деньги, либо что-то более ценное, чем деньги. Чем больше я об этом думаю, тем больше считаю, что ты должна разрешить мне забрать твою посылку и выкинуть ее в мусорный бак.
Это была моя семья, МакКуин.
Была, согласился МакКуин. Тринадцать лет назад, и они за все это время даже не связывались с тобой? Как звали ту даму, которая открыла ящик и все испортила?
Пандора?
Точно. Он показал на нее и кивнул. Не будь, как она.
Ты считаешь, что это конверт Пандоры? спросила Эллисон.
Ящик Пандоры звучит намного лучше, заметил он. Мне пора. У меня встреча через полчаса. Хотя бы подумай об этом, ладно?
Я подумаю об этом, пообещала она. Желаю тебе хорошей жизни.
Да, сказал он. И тебе, дорогая.
Она ждала, когда он уйдет. Он не уходил.
Никогда не думал, что все так закончится, признался он, все еще глядя на Эллисон. Я ждал шесть лет, что ты от меня избавишься. Каждый день думал, что ты придешь и скажешь, что все кончено, что ты кого-то встретила, что ты влюбилась.
Не было ничего безопасного, что Эллисон могла сказать в ответ, поэтому она просто дала между ними повиснуть тишине. МакКуин ждал. Она молчала. Он повернулся и, наконец, исчез.
Дверь за ним захлопнулась, и Эллисон села на кровать, прижав подбородок к груди. Она не плакала. Ей хотелось, но слез не было. Ей хотелось, чтобы кто-то был рядом, на плече кого можно поплакать, но у нее никого не было. Последний человек в ее жизни, который мог быть ее плечом, только что вышел за дверь.
Ей было двадцать пять лет, и она получила образование в колледже. У нее была крыша над головой, и у нее были деньги. У нее была еда, и у нее была одежда. У нее была машина, и у нее было рекомендательное письмо от самого богатого человека в штате, которое она могла использовать, чтобы получить работу в любом месте. Она в порядке. Она в порядке. Она в порядке. Она тысячу раз говорила себе, что все в порядке.
Она не в порядке.
Она одна.
Оставшись в постели, она снова была семилетней девочкой, глядя на парадную дверь, ожидая, что кто-то войдет, и зная в глубине души, что никто никогда не войдет.
Ее худший кошмар. Она совсем одна.
Но одна ли?
Эллисон схватила халат, надела его и снова вошла в кухню. Она стояла у стола, глядя на конверт. Эллисон сказала себе, что делает это, чтобы досадить МакКуину, хоть и знала, что врет себе.
Она подняла конверт и открыла его.
Глава 4
Внутри конверта она нашла письмо. Пока остатки храбрости еще не покинули ее, она распечатала его и стала читать.
Дорогая Эллисон,
Что сказать? Буду краток. Прошло тринадцать лет, и знаю, что должен оставить тебя в покое, но в последнее время я слишком много о тебе думаю, поэтому, пожалуй, перейду сразу к делу. Папа умирает. Пятая стадия почечной недостаточности. Он не знает, что я пишу тебе. Я не хотел его обнадеживать. Правда в том, что он всегда скучал по тебе. Каждый раз, когда упоминается твое имя, можно сказать, что он полон сожаления. Я тоже. Если у тебя есть желание встретиться с ним в последний раз, я был бы очень благодарен. Если ты этого не сделаешь, я не стану тебя обвинять. Но если ты действительно приедешь, мы все еще в старом доме, и ты обязательно найдешь одного из нас здесь. Папа решил умереть дома в своей постели, и мы сделаем все возможное, чтобы исполнить его желание. Если ты хочешь приехать, все, о чем я прошу, пожалуйста, приезжай скорее. Ему недолго осталось.
Столько всего, о чем хотел бы тебе рассказать, но на этом стоит закончить. Я и так отнял достаточно твоего времени.
Роланд.
P.S. Нашел это, пока копался на чердаке. Если сегодня ты читаешь так же много, как и раньше, то, наверное, захочешь его вернуть.
P.S. 2 Я думаю о тебе каждый раз, как идет дождь.
Скромное письмо, скромное и вежливое. Скромное и вежливое, и взрослое. Только после того, как Эллисон прочла это письмо, она осознала: Роланду Капелло больше не шестнадцать. Какой шестнадцатилетний мальчик станет говорить такие вещи, как «Я и так отнял достаточно твоего времени»? Какой шестнадцатилетний мальчик рассказывает о пятой стадии почечной недостаточности? Что шестнадцатилетний мальчик знает о сожалениях?
В ее сознании Роланду всегда было шестнадцать. Высокий и стройный с длинными ногами. Разорванные шорты и выцветшие футболки, волосы достаточно длинные, чтобы он мог убирать их за уши. Солнцезащитные очки, такие как у Боно4, он носил их на голове чаще, чем на глазах, чтобы держать волосы.
Эллисон пришлось оторваться от письма на несколько минут, чтобы прийти в себя от простого осознания, что прошло столько же времени для Роланда, как и для нее. Теперь она была на тринадцать лет старше, и он тоже. День рождения Роланда был в июле. Роланду, вечно долговязому, худому и шестнадцатилетнему, было уже тридцать. Взрослый человек. И сейчас ей двадцать пять лет. Теперь они оба взрослые.
Она стояла в гостиной и дышала сквозь ладони. Когда Эллисон подняла глаза, ее потрясло окружениесерые стены, узорчатое окно и красный диван с причудливо вырезанными дубовыми подлокотниками. На долю секунды она вернулась в прошлое, где стены были окнами от пола до потолка, а не книжными шкафами от пола до потолка, а за дверью был океан, а не асфальт.
Все еще дрожа, Эллисон вернулась к столу, пакету и письму. Доктор Капелло умирал. Она не была готова разбираться с этим, поэтому решила посмотреть на то, что послал ей Роланд. Она вытащила из приложенного конверта и разорвала газету, в которую была обернута вещь. И как только она увидела ее, слезы застилали глаза.
Это была книга, конечно, потрепанная старая желтая мягкая обложка с крылатым кентавром на обложке и трое детей на спине. «Трещина во времени» Мадлен Л'Энгл.
О, Роланд выдохнула она. Ты вспомнил.
Она села, потому что больше не могла стоять. Эллисонмедленно пролистала книгу. Страницы стали такими мягкими и гибкими с возрастом, как будто она держала не книгу, а другую руку в руке. Она открыла ее посередине и прижалась лицом к страницам. Она вдохнула запах бумаги, чернил и клея, и, если бы могли сделать духи, пахнущие старыми книгами, Эллисон бы пользовалась ими каждый день своей жизни.
Роланд читал ей эту книгу. Он читал ее ей в первую ночь, проведенную в «Драконе». Разумеется, не все, только первые несколько глав, когда она сидела на его коленях в большом синем читальном кресле, а остальные дети в доме собрались на ковре, и она отвечала за перелистывание страниц.
Она любила его за то, что он позволял ей переворачивать страницы.
И когда Эллисон перевернула последнюю страницу книги, то без стеснения заплакала. На внутренней стороне обложки карандашом василькового цвета были написаны два слова: «Эллисон Капелло».
Хорошо, вот как мы это делаем, сказал Роланд, взяв ее на колени и обхватив рукой ее крошечную руку. Буква К похожа на палочку и открытый клюв птицы. Буква Адве прямые линии с черточкой посередине. Буква П похожа на турник. У E есть глаза. Видишь? Она смотрит на нас и улыбается. Лкак прямые линии. Сделай это снова. Две Л. И затем кружокбукву О, вот так.
Роланд научил ее писать свое имя. Не Эллисон Ламаркимя, которое она получила, а Эллисон Капеллоимя, которое она желала.
Эллисон положила книгу на стол рядом с письмом Роланда. Она столкнулась с существованием письма и выжила.
Теперь же ей пришлось иметь дело с содержанием.