Но, Анжела, я встречалась с вдовой, не отступаюсь я. Я специально спросила ее о самоубийствеконечно, не напрямую, чтобы не показаться бесчувственной, и говорю тебе: этого не может быть он не мог. Я медлю. Они нашли записку или что-то такое? У нас есть отчет полиции?
Никакого отчета и никакой записки у нас нет. Анжела опускает взгляд на планшет и делает вид, что обнаруживает в нем важные указания, чтобы только поскорее смыться от меня.
Но у меня еще один вопрос.
Зачем тогда она позвонила редактору и попросила об интервью, если знала, что он мог покончить с собой? Да и вообще это какая-то бессмыслица.
Чарли, ты все не так поняла, произносит Анжела таким тоном, будто разговаривает с умственно отсталым ребенком. Редактор сам позвонил ей. Это мы попросили ее об интервью. Точнее, после того, как несколько дней назад ее муж пропал без вести, а мы передали это сообщение телезрителям, мы попросили ее дать интервью, когда его найдут. Она пожимает плечами. Видимо, она посчитала, что все равно должна выполнить обещаниедаже несмотря на то что его нашли гм мертвым.
Только местные новостийщики способны обвинить скорбящую вдову в том, что она согласилась дать интервью для телеканала. И я просто в восторге от того, что никто не потрудился сообщить мне эту пикантную подробность прежде, чем я появлюсь на пороге ее дома.
В общем, продолжает Анжела, по мнению полиции, это самоубийство, и нам придется смириться. И точка. Все.
Она уже отходит к двери, но внезапно оборачивается ко мне. И широко улыбается.
Но давай все же выкроим время, чтобы поболтать о твоих сюжетах на ноябрь, хорошо? Нам не терпится узнать, что ты приготовила. С этими словами Анжела уходит к себе в кабинет.
Очевидно, я свободна.
Титаническими усилиями мне удается сохранить внешнее спокойствие. Бережно вынимаю кассету с интервью Мэлани, стараясь не шуметь, и бреду к себе в кабинет.
Франклин. Бросаю пленку и блокнот на стол, а сумку на свободное кресло. Не трать время на проверку одноклассников Брэда. Лучше послушай. Послушай меня.
Вероятно, я устанавливаю новый скоростной рекорд речи, пересказывая напарнику безумные события сегодняшнего утра. Франклин повернулся спиной к экрану компьютера и внимательно слушает, вставляя ободряющие и сочувственные «угу» в подходящих местах.
Моя речь постепенно затухает и сходит на нет. С мыслью о том, что утро можно смело выбрасывать на помойку, обрушиваюсь в кресло.
Да ты у нас ярко выраженный претендент на «Прозак», подытоживает Франклин. Ведь они просто делают свою работу так, как считают нужным, Шарлотта. Ты здесь ни при чем, понимаешь? Он достает салфетку из пачки, лежащей в ящике стола, и протирает невидимую царапинку с кожаной туфли. К тому же признай. Ты как будто он поднимает на меня взгляд, жить не можешь без одобрения. Понимаешь? Иногда
Я не завишу от одобрения, перебиваю я Франклина, отклоняя его гипотезу. Я завишу от успеха. Ты ведь знаешь, как здесь все устроено. Если тебе не говорят «да», то говорят «нет». А «нет»это плохо. Оно быстро превращается в «нет работы».
И вот уже сегодня, вспоминаю я в миллионный раз, меня не пустили в кадр. Дважды. Быть может, я что-то вроде бомбы замедленного действия. Запрограммированная на самоуничтожение. Этакий Чеширский кот двадцать первого века. И вскоре ничего от меня не останется, кроме улыбкина видеопленке.
Франклин указывает на фотографии с церемоний награждения, которые я развесила на стене.
Двадцать премий «Эмми». У тебя двадцать «Эмми», говорит он. Ты на вершине успеха. Да ты золотая жила для «Третьего канала».
В прошлом году я не победила, напоминаю ему. Пробегаю взглядом по фотографиям.
На каждой из них я, расплываясь в улыбке, стою в обнимку с кем-нибудь из предшественников Франклина, и все мы сжимаем в руках золотые статуэтки. Натыкаюсь и на физиономию Милашки Джеймса. Когда-нибудь закину снимок в «Фотошоп» и вырежу этого типа из кадратак же, как поступила с ним в реальной жизни. И взгляни правде в глаза, Франклин. Мой срок годности истекает. Раз их целевая аудиториязрители от восемнадцати до сорока девяти лет, зачем им в эфире ведущий старше этого возраста? Сложи два и два, произношу я мрачно. Это просто вопрос времени, и скоро они распрощаются со мной.
Ну я же говорю. «Прозак», детка. Это утро еще принесет тебе что-то хорошее, просто ты еще не знаешь что, философствует Франклин. Вечно он твердит одно и то же. К тому же у меня, похоже, наклевывается один сюжетик.
Франклин на секунду умолкает, проверяя, внимательно ли я слушаю. Обращаюсь в слух. Если у него действительно есть зацепка, то хорошая история кроет мою мрачную.
«Азтратех», продолжает он. Фармацевтическая компания. Небывалый взлет на рынке лекарств. Кстати, я обнаружил целые пачки рассылок деловых ресурсов, предупреждающих фармацевтические компании о недавних покушениях на их финансовые отчеты, о сотрудниках-доносчиках.
Я разочарованно выдыхаю. Неужто Франклин думает, что это новость.
Каждый сотрудник может донести на компанию, в которой работает, обрываю я его. Мы проводили большое расследование на эту тему за пару лет до того, как ты пришел к нам. Они могут настучать на работодателей за укрытие доходов от государства или за финансовые махинации. Если выяснится, что компания не соблюдает условия федерального контрактазавышает цены, мошенничает или что-то в этом роде, доносчик получает часть денег, возвращенных федералами. И это может быть очень прибыльно. Я пожимаю плечами. Но прости уж, Франко. Уже было.
Ага, только ты слушай, настаивает Франклин. Я наткнулся на один из таких разоблачительных судебных исков, который был недавно выдвинут против «Азтратеха». Имя доносчика засекречено, очевидно из-за огромного размера причитающейся ему доли. И, само собой, опасности, которой этот доносчик подвергается. Он резко наклоняется вперед. Ну, так что думаешь
Если бы мы находились в мультяшном мире, то у меня над головой зажглась бы лампочка.
Что я думаю так это то, что тебе надо запастись новым костюмом для вручения «Эмми», дружище. Вскакиваю с кресла и снова сажусь, сцепляя руки за головой. У меня из волос выскальзывает карандаш и падает на пол. Слушай, Франклин. Дома у Мэлани случилось кое-что необычное. Она убеждена, что ее муж отправил мне имейл. За день до того, как пропал, так сказала вдова. И она спрашивала меня, почему я ему так и не ответила.
Отправил тебе имейл? Она упоминала о том, что в нем было? Франклин потирает подбородок, размышляя вслух. Как-то очень подозрительно, что он пишет тебе, а потом погибает в автомобильной аварии.
И не говори. Жуть. Нет, Мэлани сказала, что не знает о содержании письма. Но я готова поспорить на десять миллионов баксов, что он писал мне либо о том, что он и есть этот доносчик, о котором упоминается в найденном тобой иске, либо хотел более подробно рассказать об этом деле. Ну или что-нибудь такое. Мы с Франклином всегда спорим на десять миллионов баксов. Случается, что один из нас опережает где-то на сотню миллионов, но в конечном итоге счет выравнивается.
И это значит, продолжаю я, что где-то в папках Брэдли Формана, у него на компьютере или в личных записях, могут обнаружиться шикарнейшие документы. Возможно доказательства того, что его компания занимается грабежом. На секунду умолкнув, уверенно киваю. У меня идея. Раз Мэлани сказала, что Брэд писал мне, возможно, она даст нам проглядеть его материалы.
Франклин качает головой:
Даже не думай.
С чего это? настаиваю я. Такое вполне может сойти за главный сюжет. Мне кажется, Брэд ли действительно отправлял мне имейл, и возможно даже, что я его читала. Я не нашла письмо потому, что искала «Азтратек», неправильно набрала. А потом вбивала его имя, но, может быть, он и не подписался. Выхожу на финишную прямую. Бьюсь об заклад, что его письмо лежит себе спокойно в моем маленьком компьютере, дожидаясь нас, и я найду его буквально в две секунды. Брэд Форман доносчик, и у нас есть сюжет. Откидываюсь на спинку кресла, упиваясь триумфом. Да. Обожаю, когда я права.
«Вам пришло сообщение».
Механический голос из компьютерной программы отрывает меня от миссии по нахождению письма Брэда. Открываю сообщение. «Встретимся где обычно, гласит оно. Важная С!»