У меня было огромное желание узнать, почему он отправился на практически верную гибель в таком раннем возрасте. Я пытался узнать это у других сербов в обмен на еду, но толком ничего не выяснил. Один говорил, что у него нет родителей, а практически всех сирот отправляли на войну. Другой говорил совсем обратное, что он вошёл в сербские войска по принуждению родителей. Третий же сказал о том, что он сын какого-то подполковника. И я понял, что ничего не выясню. Когда человек голоден, он готов пойти на любую ложь, лишь бы раздобыть пищу.
Прошли сутки, и парень более-менее пришёл в себя. Кайсер сказал, что его необходимо куда-то спрятать, и мне тут же пришла идея о чердаке, в котором хранятся боеприпасы.
Ты что, сдурел? крикнул на меня Кайсер, услышав мою мысль. Думаешь, Лёринц не поднимется туда? Да он же практически не вылезает оттуда, постоянно натирает свои оружия и точит ножи.
Успокойся. У нас нет другого решения. Там в углу есть оружейный сейф и за ним куча места, чтоб спрятать серба.
Ладно, ответил он с некой настороженностью, давай попробуем. Я пока сообщу тем, кто его увидел, чтоб не докладывали об этом Лёринцу.
Хорошо. ответил я и повёл юношу на чердак.
На чердаке было жутко темно, а в воздухе витал запах сгнившихся деревянных досок и металлических затворов самозарядных пистолетов. Из кармана я достал фосфорную спичку и зажёг её. Отдав её в руки парню, я начал отодвигать этот тяжеленный шкаф. Затем я забрал спичку обратно и посветил за оружейный сейф.
Места полно, можешь пролезать. произнёс я, забыв о том, что он потерял слух. Но, на удивление, он меня понял и начал двигаться за шкаф. Как только он расположился, я задвинул эту невидимую стену для Лёринца обратно и спустился к Кайсеру.
Всё, дело сделано, произнёс я, Лёринц его ни за что не заметит. Если он, конечно, не захочет изменить интерьер на чердаке и не начнёт двигать шкафы.
Отлично. Я поговорил с ребятами, и они дали слово, что не скажут ему ничего. сказал Кайсер, пытаясь вытереть простыни от крови.
Ты не против, если я пойду посплю? А то голова раскалывается уже целый день.
Нет, конечно. Иди. Мне тоже надо немного отдохнуть.
Я закрыл за собой дверь палаты и направился во двор. На улице царила полнейшая тишина, даже не скажешь, что в нескольких десятках миль от нас идут сражения. Чёрное небо было усыпано звёздами. Я на секунду примкнул к спокойствию мерцающих светил и осознал полную беззаботность неба, слившись с ним воедино.
Для меня идеальное утроэто открыть глаза на пляже перед только проснувшимся морем, услышав приветствующие крики чаек или же увидеть перед собой завтрак в постель, заколдовывающий своим чудесным ароматом. Но проснулся я, к сожалению, не так.
Давай вставай, Тамаш. проорал надо мной Лёринц, Ты пришёл, чтобы за страну воевать или спать у дома? Пора в лесу делать окопы, сербы могут обойти нас тыльной стороной, так что надо быть готовым ко всему. Собери людей и бегом выполнять моё поручение.
Быстро встав с земляной кровати, я ускоренным темпом направился к сослуживцам. Буквально через пять минут все были уже готовы выдвинуться в лес.
Деревья не спасали от свирепствующей жары, которая была неожиданностью для всех нас. Климат в Венгрии был умеренным и идеальным для любой жизнедеятельности, но этот день я запомнил навсегда. По ощущениям, перевалило за сорок градусов. Разумеется, мы все сняли свои мундиры, некоторые даже и брюки, но мне было абсолютно всё равно, так как прекрасно понимал тяжелую ситуацию. Благо, что почва была плодородной, и довольно-таки легко было копать. С небольшими перекурами, свою работу мы закончили только тогда, когда оранжевый диск опустился ближе к горизонту и начал расплываться. Обратно мы уже шли настолько уставшими, что мои ровесники готовы были уснуть прямо в чаще, но, к счастью, удалось их вразумить, и в скором времени мы оказались в казарме. Я помылся, привычно уложившись в две минуты под ледяной водой из бочкио горячем душе здесь можно было разве что мечтать.
Просыпайся, просыпайся, прошептал мне на ухо Кайсер, и я с трудом приподнял свои веки, нужно поговорить.
Я весь внимание, промямлил я.
Нет, не тут. Одевайся, я тебя буду ждать на улице.
Немного полежав в постели, я смог преодолеть себя и накинув мундир, висевший рядом на стуле, вышел на улицу.
Прямо на траве сидел Кайсер, смотря томным взглядом на звёзды. Он не сразу начал диалог, когда я подсел к нему. Возможно, подбирая какую-либо правильную фразу.
В общем, на глубоком вздохе Кайсер открыл диалог, сегодня днём, когда вы ушли в лес, в мою палату зашёл Лёринц. В этот момент меня там не было, но когда пришёл, увидел Лёринца, копавшегося в моих шкафчиках. Он сказал, что искал морфий, чтобы сделать укол в бедро. До этого я ему практический каждый день колол в ногу, так как ещё перед войной какой-то солдат при стрельбе в мишень каким-то образом умудрился случайно выстрелить в Лёринца чуть выше колена. я слегка ухмыльнулся, но при этом продолжал слушать Кайсера. Но не об этом сейчас. Я сделал ему этот укол, а после он полез в шкафчик стола и достал зеленовато-коричневый мундир, практически весь запачканный кровью. Боднар спросил: Что эта сербская дрянь делает у тебя?, а я смог как-то изловчиться и сказать, что мне это нужно для перемотки ран, так как медикаментов и даже бинтов всё равно не хватает. Хорошо, что боль в ноге у него еще не притихла, и он, прихрамывая на одну ногу, пошёл к себе.
Как вы могли оставить его форму у себя? Вы ж должны были выкинуть всё. сказал я Кайсеру. Надеюсь, наутро он уже забудет об этом.
Я тоже, выжидательно ответил Кайсер. Знаешь, что я больше всего ненавижу на этой планете.
Эммм, промычал я, так как чувство сонливости меня ещё не покинуло, -не знаю.
Войны. ответил с холодной интонацией Кайсер, не отрывая взгляд от небосвода. Люди начинают безумствовать, они тут же меняют свой облик, забывают о всех принципах, о гуманности. Я начал работать врачом во время войны против французов и видел глаза этих безумцев, обожавших идеи Бисмарка и готовых сделать всё ради победы. Да, мы выиграли войну, но мы потеряли сотни тысяч судеб. И я еще не говорю о смертях, а говорю о почерневших душах. Эти люди инволюционируют во всём. Человек, однажды убив другого человека, остаётся с пятном в нутре, которое будет увеличиваться с каждым следующим убийством. Палец, зажатый на курке, не означает превосходство, а означает бессилие в мышлении. Ладно, нам уже пора, а то ещё Лёринц захочет выйти на прогулку. последнюю фразу он произнёс с улыбкой.
Я попозже пойду, еще посижу немного, ответил я, и Кайсер отправился внутрь.
Утро, как обычно, начинается с крика. И это был не крик петуха, и не крик пролетающих птиц в только что проснувшемся небе. Это был крик Лёринца.
Подъём, вставайте. Вы должны вставать раньше, чем я.
Те, кто приподнимался нехотя, тут же отхватывал от Лёринца. Важно отметить, его удар был настолько сильным, что отметины до вечера пламенели на коже.
Выйдя на построение, Лёринц встал прямо передо мной и заговорил.
Парни, сегодня ночью будет важное задание для всех нас. Значит, так, первая группа, он перечислил ровно десять человек и меня в том числе, отправится со мной на юго-восток, вглубь леса. Вторая группа, ровно также назвал десять фамилий, будут сидеть в окопах. Третья и четвёртая группа пойдет по флангам. Остальные, кого я не назвал, останутся тут, с пленными. Парни, сегодня абсолютно все возьмите себя в руки и подготовьтесь к завтрашнему дню. На кону наши жизни.
Все внимательно слушали речь Лёринца, и было видно по их глазам, что они воодушевились. Они так долго ждали этого момента, когда им дадут задание. Но, к сожалению, они не понимают, что это далеко не забава. И их глаза перестанут гореть таким пламенем. Их взгляды потушит ураганный ветер отчаяния и скорби.
После того, как Лёринц закончил, мы все отправились на завтрак. На удивление, наш повар не пожадничал и вместо одного маленького куска хлеба, на столе у каждой тарелки с кашей было по два таких кусочка. Возможно, это последний завтрак у кого-то, а может, и у всех. Сослуживцы приступили к еде, но я отстранился от них и съел только один кусок хлеба.
Ты чего, не будешь? Давай мне, произнёс Йорген c полным ртом каши.