Уже прощаясь, Макаров решился сказать о наболевшем:
Штаб фронта у нас работоспособный, но в настоящий момент, надо признать, не готов к решению поставленных перед ним задач.
В чем дело? обеспокоился Черняховский. Штаб это мозг армии!
Видимо, сказались предшествующие неудачные наступательные операции, начиная с осени сорок третьего и до весны сорок четвертого года.
Ну и что? Следующая операция будет удачной!
Штабисты считают себя в какой-то степени виновными в прошлых неудачах и волнуются, ожидая встречи с вами. Некоторые боятся, что вслед за вами прибудут работники штаба 60-й армии.
Если им «удалось» провести подряд двенадцать неудачных операций, то надо постараться удачно организовать тринадцатую. Надеюсь, они не суеверны? А дальше дела пойдут на лад. И еще: пока никаких перемещений не предвидится до конца предстоящей операции.
Черняховский задумался. «Придется бороться не только с расслабленностью, но и с легкомыслием и безответственностью, вернее, со стремлением уйти от ответственности. А сколько сил еще предстоит вложить, чтобы добиться слаженности во всех звеньях от солдата до генерала
Иван Данилович, вид у вас усталый, с дороги не мешало бы отдохнуть, нарушил молчание Макаров.
Ничего, успею.
Тогда, может быть, пообедаем вместе?
Спасибо, жду начальника управления кадров.
Вошел генерал-майор Алексеев.
Давненько, Николай Иванович, мы с вами не виделись! радостно встретил его Черняховский.
Четыре года, товарищ командующий.
В тридцать девятом и в сороковом годах оба служили в Западном Особом военном округе. Черняховский был командиром танкового полка в Гомеле, а полковник Алексеев начальником отдела кадров округа. Уже тогда Николай Иванович с особой симпатией относился к Черняховскому, отмечая его незаурядные способности, высокую командирскую культуру. Но даже и он не мог предвидеть такого стремительного развития полководческого таланта у своего сослуживца. Сейчас перед ним стоял крупный военачальник, которому доверено командование мощным оперативным объединением. Да, у войны свои университеты
Как ваше здоровье? с участием спрашивал Черняховский. Что-то тяжело дышите Достается?
Дел хватает, Алексеев выжидающе смотрел на командующего.
Хотелось бы получить от вас подробную информацию о командирах дивизий. Если не возражаете, начнем с правого фланга.
Командир 251-й стрелковой дивизии генерал-майор Вольхин в свое время за неудачные бои в районе Рославля был отстранен от командования дивизией, понижен в воинском звании до майора и направлен на наш фронт. Вначале мы его назначили командиром полка, затем, после успешно проведенных им боевых действий, командиром дивизии. Потом добились и восстановления ему генеральского звания.
А как он теперь?
Душевная травма, конечно, не прошла бесследно, сказалась на его характере и нервах. Но держит себя в руках. Воля у него крепкая. Боевой, думающий комдив. Однако накануне вашего приезда генерал армии Соколовский потребовал проект приказа о наложении взыскания на Вольхина.
Что же произошло?
Нагрубил работнику штаба фронта, да и из штаба дивизии была жалоба на его грубость.
Требовательность или грубость?
Вообще он очень требователен, но порой срывается.
Мнение командира корпуса?
Положительное, отстаивает Вольхина.
Приказ о наложении взыскания подписан?
Нет. Генерал Соколовский сказал, что подпишет новый командующий.
Черняховский вздохнул.
Николай Иванович, не с таких приказов хотелось бы мне начинать службу на новом месте. Прошу вас завтра же поехать к Вольхину и передать следующее: пусть он не думает, что ему одному дорога Родина. И пусть с людьми обращается, не оскорбляя их достоинства.
Черняховский интересовался буквально всем: военными знаниями, боевым опытом, морально-боевыми качествами подчиненных. Внимательно выслушав Алексеева, распорядился:
В ближайшие дни подсчитайте и проанализируйте некомплект офицерских кадров, уточните, какое пополнение ожидаем. К середине июня все дивизии фронта должны быть полностью укомплектованы.
Дело привычное, укомплектуем, товарищ командующий.
Неплохо бы иметь такие же подробные данные о командном составе противника, хотя бы до руководства дивизиями включительно, пошутил на прощание Черняховский.
Встретившись после долгой разлуки, Алексеев не заметил особых изменений в Черняховском: на него смотрели те же ясные карие глаза, в них светились внимательность, дружелюбие. Нарушив паузу, сообщил командующему, что начальником оперативного управления штаба фронта назначен генерал-майор Иголкин. Это обрадовало Ивана Даниловича. Петра Ивановича Иголкина он знал по академии и Северо-Западному фронту.
На следующий день Иголкин явился к Черняховскому.
А как с лечением, закончили?
Какое уж там лечение, когда война! Не хватило терпения, товарищ командующий, самовольно оставил госпиталь, признался Иголкин.
Ну что ж, приступайте к делу, Черняховский объяснил, какую грандиозную операцию предстоит разработать.
Иголкин не смог скрыть волнения.
Постараемся, Иван Данилович, все сделать как надо!
До подробного знакомства с вверенными ему войсками Черняховский еще не в полной мере представлял масштабы фронтового объединения. Если в корпусе и даже в армии многие вопросы удавалось держать под непосредственным личным контролем, то здесь, как он уже понимал, это едва ли будет возможно. Основное внимание следует сосредоточить на главном, больше полагаться на заместителей и штаб. В первую очередь Черняховский рассчитывал на помощь начальника штаба фронта генерал-лейтенанта Покровского.
Александр Петрович Покровский окончил Военную академию имени М. В. Фрунзе и Академию Генерального штаба. Еще в начале войны, когда Черняховский командовал дивизией, он уже возглавлял штаб войск Юго-Западного направления у Маршала Советского Союза Тимошенко. Черняховскому нравились в Покровском и его высокая культура, и ровный, спокойный характер.
Чувство большого удовлетворения доставило командующему знакомство с начальником политического управления генерал-майором С. Б. Казбинцевым, начальником тыла генерал-лейтенантом В. П. Виноградовым, начальником инженерных войск генерал-лейтенантом Н. П. Барановым.
Иван Данилович был безмерно рад встрече со своим старым сослуживцем, командующим артиллерией фронта генерал-лейтенантом Барсуковым. Давнишняя дружба связывала их. Когда Черняховский учился в Киевской артиллерийской школе, Барсуков командовал там батареей. Хотя Михаил Михайлович был старше и по званию и по возрасту, они подружились еще в ту пору. За время войны, будучи командующим артиллерией армии и командиром артиллерийского корпуса, Барсуков накопил богатый опыт и по праву считался одним из лучших организаторов артиллерийского наступления.
С командующим бронетанковыми войсками генерал-лейтенантом Алексеем Григорьевичем Родиным Черняховский встречался еще на Центральном фронте. Родин тогда командовал 2-й танковой армией.
Все больше и больше убеждался Черняховский, что командование, штаб и политическое управление фронта укомплектованы опытными, хорошо подготовленными офицерами и генералами. Хорошее мнение сложилось у него о командующих армиями. Самой мощной армией фронта, 5-й, командовал герой Севастополя и Сталинграда генерал-лейтенант Н. И. Крылов. С командующим правофланговой 39-й армией генерал-лейтенантом Н. Э. Берзариным Черняховский расстался всего два года назад, будучи командиром 241-й стрелковой дивизии, входившей в армию Берзарина. Многое изменилось за это время и в ходе Великой Отечественной войны, и в жизни каждого из них.
Решающие события, которые должны были развернуться в Белоруссии летом 1944 года, налагали на молодого командующего фронтом большую ответственность. Ему предстояло навязать свою волю опытным генералам гитлеровского командования во главе с фельдмаршалом фон Бушем. Большую часть времени Черняховский проводил в войсках, изучая группировку противника и положение наших соединений.
Осмотрев оборонительные позиции дивизий первого эшелона армии Берзарина, шутя похвалил: