Ракель со вздохом ответила:
Да
Подойдя к своей молодой жене, Антонио поцеловал её и сказал:
Не волнуйся Всё будет хорошо. Я всё продумал, Ракель Во всяком случае, там не будет такого страшного человека, как Максимилиан. Да и Луис Трехо, этот мрачный мерзавец, насколько я знаю, ещё долго будет, есть тюремную баланду.Вновь поцеловав Ракель, Антонио продолжил:Только не надо предаваться тяжёлым мыслям, моя дорогая. Я знаю, я просто убеждёнвсё будет хорошо. Ни о чём не думай. Иногда ты становишься слишком суеверной, Ракель Положись во всём на меня, и всё будет хорошо Вот увидишь
Благодарно улыбнувшись в ответ на сказанное, девушка произнесла:
А я и не думаю Просто мне иногда почему-то начинает казаться Впрочем, теперь это уже всё равно. Да, мой любимый, ты действительно правпоследнее время я стала слишком мнительной. Мне надо больше полагаться на тебя
Антонио, облегчённо вздохнув, сказал в ответ на эту тираду:
Значит, ты не возражаешь?
Ракель отрицательно кивнула.
Нет
Ну, вот и хорошо,удовлетворённо произнёс Антонио Ломбардо.
«И как всё-таки хорошо, что мы встретились с ней Ни один человек во всём мире не понял бы меня так, как этот Только от Ракель я могу ждать самого чуткого отношения, самой искренней любви. Никто, кроме неё не был бы больше на такое способен Никто, кроме тебя, дорогая»подумал он и ещё раз с нескрываемой благодарностью посмотрел на молодую жену, сидевшую напротив.
В этот момент колокола на соборах пробили вновьв третий раз. Как и час назад, после полуденного отдыха, отметил про себя Ломбардо, колокольный звук донёсся очень глухо и несколько вразнобой.
Антонио невольно прошептал:
Нет, как тут всё-таки медленно идёт время Очень медленно.
Ты что-то сказал, любимый?спросила, его Ракель, не расслышав.
Антонио улыбнулся.
Это я таксвоим мыслям Не обращай внимания, Ракель Ты не представляешь, как я рад, что ты понимаешь меня
Спустя три недели после этого разговора молодая чета Ломбардо перебралась жить из Гвадалахары в мексиканскую столицу.
Мехико встретил их непривычными после провинциального города суетой и ускоренным ритмом жизниконечно, это с самого начала подействовало на Ракель немного угнетающе, но она смолчала, надеясь, что вскоре привыкнет к своему новому образу жизни
Антонио, продав всё своё имущество в Гвадалахаре, обосновался в аристократическом пригороде Мехико, который назывался Фуэнтэ Овехуано, что в переводе обозначает «Овечий источник».
Действительно, ещё в незапамятные времена, задолго до освободительного восстания Симона Боливара, когда этот район ещё на много миль отстоял от городской черты, тут на самом деле был родниковый источник, куда пастухи сгоняли на водопой овец с окрестных пастбищ. В начале прошлого столетия эта местность, очень живописная и удобная для жизни, была застроена небольшими коттеджиками, в стиле испанского колониального классицизма, а о том, что на этом месте когда-то бил подземный ключ да гуляли овцы, пощипывая сочную травку, свидетельствовала лишь небольшая траттория «Золотой баран»уютное вечернее заведение, с вывеской, на которой была изображена золоторогая баранья голова
По вечерам там всегда можно было выпить стаканчик хорошего вина и послушать гитаристов, играющих фламенко. Кстати, хозяин «Золотого барана», толстый и чрезвычайно болтливый дон Хуан Франциск Сантильяна утверждал, что однажды у него в траттории играл даже знаменитый Пако де Лусия. В подтверждении своих слов он демонстрировал какую-то фотографию, на которой действительно был изображён гитарист, смахивающий на знаменитого мастера фламенко.
Правда это или нетнеизвестно, однако «Золотой кабан» сразу же понравился Антонио, который любил иногда провести там время вместе с Ракель. Дон Хуан Франциск Сантильяна сразу же подружился с новыми соседямитем более, что и сам он родился в Гвадалахаре, и ему всегда было приятно встретиться и поговорить с земляками о том, о сём
Особняк, который приобрёл в Фуэнтэ Овехуано Антонио Ломбардо, был очень старый. Когда-то он принадлежал знатному аристократическому роду де ла Фронтера, славному тем, что первые де ла Фронтера, высадившиеся на каравеллах испанских конкистадоров, принимали участие в грабительских походах Франциско Писарроо знатности да о былой славе свидетельствовал выцвевший, облупившийся фамильный герб с графской короной, изображённый над главным входом на фасаде.
Последний отпрыск некогда знатного, но теперь совершенно пришедшего в упадок рода, двадцатипятилетний Мигель Габриель де ла Фронтера, беспутный юноша, был подвержен пороку азартных игрон любил играть, но не любил выплачивать карточных долгов, и поэтому родовой особняк по решительному требованию кредиторов был продан с аукциона, где его и купил Антонио. Дон Мигель Габриель де ла Фронтера, весь какой-то потёртый, спившийся, почти целиком опустившийся молодой человек, иногда появлялся в квартале Фуэнтэ Овехуаноконечно же, его интересовала только траттория
Хозяин «Золотого барана», дон Хуан Франциск Сантильяна, помня о лучших временах графа, а также о заслугах его предков перед отечеством, периодически угощал аристократа в своём заведении хорошим вином, в любых количествах и притомсовершенно бесплатно, однако врождённая гордость не позволяла графу де ла Фронтера появляться в траттории чаще, чем один раз в неделю
Соседи четы Ломбардо были преимущественно или такие же полу-разорившиеся аристократы, с нелепыми и порой смешными претензиями, или нуворишами, вложившими свои капиталы в недвижимость в этом богатом и престижном районе.
И всё-таки жизнь в Мехико была непривычной для Ракельдаже несмотря на то, что Фуэнтэ Овехуано был относительно тихим и спокойным районом, она никак не могла привыкнуть к его шуму. Ещё более непривычной для девушки стала прислугаАнтонио нанял горничную, Марию Торрес, степенную пожилую женщину, одинокую, всю жизнь проработавшую прислугой в этом самом квартале, знавшую всю подноготную о его обитателях, как совсем новых, так и старожилов, и повара, Хосе Кампаньяноса, очень толстого острослова. Они и содержали особняк в образцовом порядке, однако Ракель никак не могла свыкнуться с мыслью, что в место неё обязанности по содержанию дома выполняет кто-то другой.
Ничего,говорил ей обычно в таких случаях Антонио,тебе надо постепенно привыкнуть к новой жизни Ракель, ты должна заниматься только ребёнком. Просто я не хочу, чтобы ты всё время проводила на кухне или за уборкой, я хочу, чтобы для нашей малышки оставалось максимум времени, чтобы ты уделяла ей как можно больше внимания
И Ракель, в ответ на это, ничего больше не оставалось делать, как соглашаться
Что касается самого Антонио, то его дела после переезда в столицу пошли ещё лучше прежнего. Спрос на строительство был большойкроме всего прочего, Мехико ещё окончательно не отстроился после ужасного землетрясения 1986 года. Кроме того, Антонио Ломбардо быстро завоевал в деловых кругах города уважение своей необыкновенной принципиальностью и умением хорошо вести дела. Ломбардо очень доверялии партнёры, и заказчики, и банкиры, и кредиторы были уверены, что этот человексама порядочность.
Правда, времени эта работа отнимала даже ещё больше, чем раньше, в ГвадалахареРакель только вздыхала, когда Антонио отправлялся по утрам в свой офис, говорил ей с виноватой улыбкой:
Извини, но сегодня я приду очень поздно У меня очень много дел. Сейчасв коммерческий банк «Золото инков», затемв офис, подписать договор с подрядчиком, затемна стройку, проверить, как идут дела, потом ещё на одну фирму, производящую строительные материалы и ещё в два места
В таких случаях девушка только растерянно кивала и отвечала:
Попробуй хоть сегодня освободиться пораньше, мой любимый
Жизнь пошла своим чередом. Каждое утро Антонио на своём новом «линкольне» отправлялся в офис. Ракель, как и обычно, поцеловав его на прощание, отправлялась в детскую к маленькой Пресьосе
Целый день она проводила в ожидании мужа. Она часами сидела у телефона, ожидая, что тот хотя бы позвонитоднако Антонио был настолько загружен работой, что делал это крайне редко, а если и звонил, то только из машины, попадая в какую-нибудь автомобильную пробку.