Часовые отдавали честь. Адъютанты прищелкивали каблуками. Какой-то напыщенный полковник едва поднял руку, чтобы отдать честь. Никифорова это разозлило. Захотелось любой ценой сделать что-то новое, спровоцировать их, чтобы убедиться еще раз, что эти бараны не заслуживают ни малейшего уважения.
Полковник! воскликнул Никифоров, и в тот же миг ему пришло в голову, что самая обыкновенная мелочь может запугать этого надушенного павлина. Один подсудимый партизан носит вашу фамилию и отчество. У него брат офицер. А что, если это вы?.. Вы доложили об этом?.. Застегните воротничок, полковник!
Полковник побледнел, вытаращил глаза и машинально застегнул пуговицу.
Виноват, господин генерал. У меня нет никакого брата партизана. Двоюродный брат, дальний родственник, господин генерал
Я бы доложил, но рассчитываю на ваш патриотизм Будет не очень приятно, если об этом узнают там Не так ли, полковник?
Покорнейше благодарю, господин генерал
Напыщенность мигом слетела с дворцового красавца. Никифоров поморщился, но вздохнул с облегчением. Господи, неужели это «избранные вожди» царства? Легче понять тупость фельдфебелей, беспросветный вандализм разного рода служак Дворец и его слуги представляют собой жуткую, страшную картину.
Адъютант щелкнул каблуками и произнес:
Господин генерал приказал, чтобы господин генерал
Никифоров даже не взглянул на этого индюшонка с аксельбантами. Вошел в кабинет. Отдал честь.
Генерал Даскалов с торжествующим видом протянул ему обе руки. По-видимому, что-то исключительное или уже произошло, или должно произойти.
Прошу, Никифор! Ты так сияешь!
Министр приложил к губам указательный палец и сказал:
Шпионы подстерегают нас и подслушивают! Садись и порадуйся вместе со мной. Есть причина.
Даскалов шпионил за болгарским народом и в рапортах сообщал своему хозяину в Берлин, что́ происходит в Болгарии, что́ делается в армии, в городах и селах. Даскалов и Михов могут все. Но они никак не могут допустить, что перед ними сидит советский разведчик «Журин»
Никифор, вчера нас пригласил Бекерле: меня, профессоров Филова, Цанкова. Пришли Луков и Кочо Стоянов. Выпили Ты же знаешь обычаи Бекерле
Даскалов встал, зашагал по кабинету. То и дело останавливался перед своим гостем и подчиненными. Потом возбужденно заговорил:
В мире нет места коммунизму. Только национал-социализм обновляет Европу. Мы сотрем с лица земли всех его противников. Поругана святая православная церковь
Никифоров замер. Такую казенную речь в тысячах вариаций можно услышать каждый вечер на занятиях по словесности. Что же скрывается за этим предисловием? Мало-помалу Никифоров начал догадываться, и его охватил ужас.
У фюрера титанические силы Фюрер подарит Германии тысячу лет мира, и весь свет станет слушать его приказы. Я сам русофил, но враг большевизма. Если бы не мое служебное положение, я отправился бы взводным командиром туда против красных
Никифоров не шелохнулся.
В конце этого месяца колоссальная армия пойдет на Москву.
Никифоров был поражен.
Торжествуй, Никифор! Приказ подписан. Дивизии сосредоточены. Еще вчера завершилась переброска целой германской армии через Солун и Ниш
Может быть, Бекерле выяснял, как вы прореагируете? Какая-то шутка или что-то в этом роде?..
Даскалов решительно махнул рукой:
Нет! Рубикон перейден! От Гродно до Перемышля и от Перемышля до Сулина дивизии
Никифоров задумался, а потом проговорил:
Да, это интересная новость: Германия взяла на себя трудную задачу, решив начать войну с Россией! Хватит ли у нее сил?..
Даскалов снова махнул рукой и проговорил:
Хватит у нее сил, хватит сейчас Венгрия, Румыния, Финляндия и корпус из Италии, миллионы солдат Если Франция рухнула за двадцать дней
Послушай, Даскалов! Помнишь Клаузевица помнишь фон Мольтке фон Шпее Фридриха Великого Кроме того, Россия сила с неизвестными возможностями
Военный министр тяжело вздохнул:
Дай бог, чтобы ты оказался неправ Бекерле убежден, что до конца года Германия покончит с большевизмом. И все-таки это так тем более что вся континентальная мощь фюрера направлена на Восток
Никифоров кивнул:
Да, это так.
Он представил себе зеленые моторизованные колонны, стальные танки, сотни эскадрилий боевых самолетов. И вся эта железная стихия обрушится на русских Подожди Первая реакция была самой правильной: Гитлер сломает себе шею. А если западные силы договорятся с ним? А Япония с ее колоссальной мощью?
Ты прав, Даскалов. Положение
Хотя бы для нас оно хорошее, Никифор. Развяжутся руки у полиции, очистим царство от коммунистов и этого достаточно
Доктор Пеев вертел в руках номер газеты «Зора» и стучал указательным пальцем по тому месту на первой странице, где поместили опровержение ТАСС по поводу слухов о подготовке нападения на Советский Союз. Он был явно озадачен и растерян. Генерал Никифоров сидел у окна, погрузившись в мрачные мысли.
Нет, Никифор, это маневр Москвы. Невозможно не заметить сосредоточения стольких дивизий
А если это немецкий блеф?
Нет, Никифор, не блеф. Я обязан известить этой же ночью сообщу в Москву
А если вопреки всему Бекерле проверяет готовность своих ищеек? Если напрасно потревожим Москву?
Они долго молчали. Курили. Пили кофе. Никифоров не знал, что́ и думать. Ему, военному, это казалось невероятным фактом, значение которого будет оценено по достоинству, возможно, после войны. А в том, что немцы нападут, он почти не сомневался: настроение царедворцев подсказывало ему это. И тот павлин-полковник, который ужаснулся, как бы случайно не всплыло, что его близкие родственники коммунисты и Михов и Кочо Стоянов и Лукаш с торжествующей улыбкой
Сашо, немцы нападут!
Неужели советские люди верят в мнимую порядочность гитлеровцев? Брат, задыхаюсь не могу перевести дух боюсь
И я, потому что Риббентроп вызывал Бекерле в Берлин. Бекерле вернулся позавчера, а вчера на очередной своей среде предупредил своих, чтобы события не застали их врасплох Через два часа после возвращения Бекерле уже был у Бориса
Генерал резко поднялся и сказал:
Ухожу. Приготовлю кое-что Придумаю повод пойти к Михову. Сейчас контакты с ним особенно полезны
Пеев проводил гостя. Потом сел за письменный стол. Он уже привык к шифру. Игра с цифрами его не затрудняла. Но в тот момент руки у него дрожали. Радист в Москве запишет цифры, передаст сообщение в Центр. Известие, полученное ночью, означает многое. Из Центра оно отправится в Кремль. Постучат в рабочий кабинет Наркома обороны. Потрясенный, тот повертит сообщение в руках.
И прежде чем доложить шифровку Совету Народных Комиссаров, вызовет начальника штаба.
Доктор стал быстро одеваться. Шифрограмму положил в коробку сигарет. Елизавету будить не стал, но она не спала и все поняла. Он быстро вышел. Остановился. Огляделся в темноте можно ожидать всего. Никто не следил за ним. И вообще, трудно было заподозрить такого человека, как доктор
Эмил сел в постели. Он вертел шифрограмму в руке и никак не мог прийти в себя.
Скоты!.. Гады!.. выругался он и в тот же миг начал радировать. Его руки уверенно выстукивали знаки азбуки Морзе:
«13 июня 1941 года. По сведениям «Журина», фюрер решил в конце этого месяца напасть на Советский Союз. Немцы сосредоточили вдоль советской границы более ста семидесяти дивизий».
Эмил услышал сигнал Москвы, подтвердивший, что сообщение принято. Снял наушники и с облегчением вздохнул.
А когда в последующие дни Эмил передавал в Москву радиограмму за радиограммой, сердце его наполнялось чувством уважения к неизвестному ему «Журину».
Радиограммы содержали сведения о переброске гитлеровских частей из Греции, Югославии и Болгарии, о местах их сосредоточения.
«В кругах, близких ко двору, упорно говорят, что германо-советский пакт о ненападении служит немцам прикрытием, позволяющим подготовиться и в удобный для них момент напасть на Советский Союз».
Эмил был убежден, что сообщения, передаваемые группой «Боевого», очень важные. Доктор Пеев с большой тщательностью отбирал сведения, руководствуясь их ценностью.