Больше всего его выводила из себя латынь. Зачем ему изучать язык, на котором ни один народ не говорит?! Ни врачом, ни аптекарем он становиться не собирается Он вдалбливал себе в голову: laudabo буду хвалить, laudabis будешь хвалить, laudabit будет хвалить, laudabimus, laudabitis, laudabunt С ума можно сойти от скуки!
Когда учитель латинского языка входил в класс, можно было услышать жужжание мухи на окне, такая стояла тишина. Потом уничтожающим взглядом он обводил гимназистов, склонивших головы над партами.
«Что является признаком конъюнктива глаголов первой конъюгации? Ярош, отвечайте. Не знаете? А ведь мы говорили об этом. Очевидно, вы не удосужились открыть соответствующую страницу учебника. Laudem. Что это означает, Ярош? Естественно, вы не знаете. Переведите мне предложение: Amemus patriam nostram et diligentia laboremus. Вам это ни о чем не говорит? Ну что ж, садитесь, Ярош».
Кончилось все это катастрофой. После уроков Ярош невесело шел домой с ведомостью, в которой напротив латинского языка стояла двойка. На собрании преподаватель латинского языка настоял на том, чтобы Ярошу поставили двойку, и все сошлись во мнении рекомендовать Ярошу оставить гимназию. Директор горестно кивал головой: на что надеется этот пан Ярош? Неужели он, машинист паровоза, хочет выучить своих детей?
4
Ну и ладно. Гордость не позволила Отакару упрашивать директора гимназии оставить его в гимназии. Он пошел в четвертый класс городской школы и, закончив его, получил возможность продолжать свое образование.
Потом он начал проникать в теорию и практику электротехники. Кто знает, почему он избрал именно эту специальность. Машины привлекали его с детства: он с интересом наблюдал за работой паровозов и кранов. Иногда бегал на железную дорогу к отцу. Мать в таких случаях волновалась: «Как бы под поезд не попал»
На станции он терпеливо ждал, когда с грохотом подъедет отцов большой черный паровоз и со скрипом затормозит, окутанный облаками пара. Из вагонов повалит народ. Продавцы на перроне многоголосо закричат:
Пиво!
Лимонад!
Горячие сосиски!
Перескакивая через рельсы, Отакар бежит к локомотиву, который отдыхая, шипит паром. Отец, счастливо улыбаясь, с закопченным лицом, в промасленной фуражке, сдвинутой на затылок, высовывается из овального окошка будки машиниста. Открывает дверку:
Иди, иди сюда, Отоуш! Как там мама? спрашивает он и вытирает руки клубком хлопчатобумажных ниток. А с ребятами все в порядке?
Мальчик поднимается вверх по узким железным ступенькам. В локомотиве множество интересных вещей. Манометр. Водомер.
Это для чего, папа?
Это тормоз.
А за что надо потянуть, чтобы паровоз поехал?
Вон за тот рычаг, показывает с улыбкой отец.
Это гудок, смеется паренек. Можно погудеть?
Не ожидая ответа, он берет рукой проволочное кольцо на цепочке и тянет вниз. Над крышей будки раздалось громкое гудение.
Хватит! кричит отец.
Чумазый кочегар пошевелил широкой лопатой угли в топке, пышущей жаром, выпрямился, на черном вспотевшем лице обнажились в улыбке белые зубы:
Да из тебя выйдет настоящий машинист! Но начать ты должен с топки и котла. Иди сюда, попробуй. Он подает ему лопату. У Оты силенка есть, он зачерпывает полную, с верхом, лопату угля, пружинисто сгибает колени и резко бросает уголь в пламя.
Можешь поддать пару, хвалит его кочегар, а отец Яроша сияет от удовольствия.
Это было несколько лет назад. Теперь Отакару уже семнадцать.
Почему же он не захотел стать машинистом, а пошел учиться натягивать провода, менять предохранители, укрощать электрический ток, чтобы он служил людям? Наверное, ему понравилось, что это такая кропотливая, тонкая работа, которая поддается только человеку с думающей головой и ловкими пальцами. Оказывается, у Оты есть и то, и другое. Иногда, правда, ему приходилось туговато по математике и физике, но в целом он успевает хорошо. В цехе мастер ставит его в пример остальным.
Мирек Гавлин вспоминает, вытаскивая из коробки фотографии тех лет. Вот этот симпатичный парень с волнистыми волосами, разделенными пробором, Отакар Ярош. Он сфотографировался на стадионе вместе со студентами-футболистами и профессором Шарой. Расстегнутый пиджак, рубашка с открытым воротом. Он всегда был прилично одет, аккуратен, в чистой рубашке, на брюках стрелки после основательной глажки, волосы причесаны. Каждый день он приезжал в Прагу из Мельника с Пепиком Гольцем. А после окончания занятий спешил на обратный поезд. Задерживался он в Праге редко, в основном, когда проводился интересный футбольный матч. Против футбола он не мог устоять. Но по-настоящему дома он чувствовал себя только в Мельнике, где в спортивном клубе «Сокол» занимался греблей, играл в футбол и хоккей.
Пойдем с нами, посидим где-нибудь, звал его сколько раз Мирек, игравший тогда в команде «Богемия» и имевший в связи с этим кое-какие деньги.
Нет, ребята, я не пойду. Не хочется. Ну пока, мне пора.
Может быть, ему действительно не хотелось идти в питейное заведение, но ясно одно, у Оты никогда не было лишних денег. На подобные развлечения Яроши, конечно, средств не имели. Отец был рад, если на свои зарабатываемые ежемесячно тысячу четыреста крон ему удавалось накормить многочисленную семью и купить кому-нибудь обновку. Тем более, часть заработной платы Яроши должны были отдавать за домик, который они построили, взяв ссуду у кирпичного завода. Ота во время каникул подрабатывал электротехником. Он ездил по селам, ремонтировал электропроводку, электромоторы и вообще все, что было связано с электричеством. Но он все равно не зарабатывал столько денег, чтобы у него появлялось желание прокутить их где-нибудь в ресторане или трактире.
Годы бежали как влтавская вода, спешащая на встречу, с водами Лабы у Мельника. В 1933 году студентам выдали последнее свидетельство об окончании школы (школа давала несколько специальностей). Учеба кончилась, начиналась трудовая жизнь. Сокурсники разошлись, каждый пошел по жизни своей дорогой.
Через год служба в армии. Мирек Гавлин с черным чемоданчиком, какие в то время обязаны были иметь при себе призывники, в июле был направлен для прохождения службы в Словакию, в Трнаву. Как специалиста высшей квалификации по электротехнике его зачислили в 3-й батальон связи. Во дворе казармы среди толпы новичков, сверкающих своими остриженными головами, ему в глаза неожиданно бросился широкоплечий парень со знакомым орлиным профилем. Это же Ярош! Мирек бросился к старому другу:
Ота, дружище, как ты здесь очутился?
Мирек! Вот так встреча! Друзья обнялись.
А теперь перенесемся на минуту на десятки лет вперед. Мирослав Гавлин, бывший технический директор, а теперь пенсионер, по которому и сейчас видно, что он длительное время занимался спортом, рассказывает:
«Я был во второй роте, а он в третьей. В Трнаве мы в течение года учились вместе в школе унтер-офицеров. Меня притягивал футбол, и я начал играть за «Трнаву». Руководители клуба договорились с командиром и у меня стало больше свободного времени. От участия в матчах мне перепадали кое-какие деньги, ребята старались держаться возле меня, ну, а с Отакаром у нас была крепкая дружба. Когда мы с компанией шли в пивную, я, разумеется, платил. Ота играл за «Трнаву» в хоккей. Он был одним из лучших спортсменов батальона. Особенно он был силен в легкой атлетике и гимнастике. Однажды в полку были проведены соревнования по атлетической гимнастике. Он, конечно, выступил на них от нашего батальона и показал отличный результат. Вот он на фотографии.
Из Трнавы нас обоих послали в школу офицеров запаса. В Турнов. Ота был десятником. Вот посмотрите его на этой фотографии военным. Правда, шла ему форма? Ему сразу понравилась военная жизнь. Марши, учения, он как будто был создан для этого. И, естественно, его успехи были хорошо видны со стороны.
Отличный парень. Девушки к нему так и липли. Был у нас один командир, поручик по имени Гронек. Ужасный задавала. Все кичился перед нами своей силой. Однажды он предложил побороться Ярошу, заявив перед этим, что в классической борьбе ему нет равных в школе. Но тут нашла коса на камень. Ота принял предложение и положил поручика на лопатки. Ходили мы и на танцы, ухаживали за местными дамочками. Гронек бывал там с какой-то девушкой, и вы знаете, так получилось, что Ота отбил ее у него. Я ведь вам говорил, что он нравился девушкам. Поручик страшно разозлился, но сводить с Отой счеты не рискнул.