Точное слово? Ну что же, ответ будет, пожалуй, тоже точным Я служил у Малиновского А Родион, видишь ли, из тех людей, которые спят спокойно, если в их подчинении не дураки.
А ты спокойно спишь?
Представь.
Так, вывод ясен Маленькую толику в причине спокойного почивания могу, следовательно, и я принять на себя?
Можешь.
Благодарю. Но тогда уж позволь слово сказать, Сергей Васильевич.
Оправдываться все-таки будешь?
Нет. Обвинять.
Кого же?
Тебя, Сергей Васильевич если разрешишь, разумеется
Они помолчали. Никишов положил потухшую папиросу на зажигалку.
Слушаю, Евгений Николаевич.
Спасибо Для начала позволь вопрос Сколько раз был у тебя за последнее время маршал?
Никишов поморгал, улыбнулся.
Маршал? Гм Трижды. Да, три раза приезжал Константин Константинович
А сколько визитов командарма-семь я могу насчитать в дивизию?
Никишов взял недокуренную папиросу, чиркнул зажигалкой, но огня не было.
Чертова техника
Волынский полез в карман полушубка, достал коробок спичек.
Возьми расейскую старинушку, надежней
Они закурили. Молча смотрели друг на друга. За узким щелью в полметра оконцем блиндажа прошагали чьи-то сапоги. Человек спросил у часового при входе: «Гвардии полковник здесь?» «С командармом они толкують, товарищ гвардии подполковник, приказано никого не пускать», ответил часовой. «У меня срочное дело!» «Не могу знать. Командарм шибко злой, товарищ гвардии подполковник».
Афанасьев? сказал Никишов.
Успеет, сказал Волынский. Злой командарм шибко злой А это я должен быть шибко злым на тебя, Сергей Васильевич, я Без малого месяц не был у меня командарм. Месяц! А почему? Возможности не было? Исключено. Во всех дивизиях не раз был, вся семерка знает, что ты не охотник отсиживаться в штабе, а вот в нашу дивизию как заколдовали Почему? А потому, что опасался генерал-полковник Никишов, как бы не подумала чья мудрая голова: опять командарм к Волынскому направился, днюет и ночует у своего, так сказать, дружка закадычного, за старые дела добром платит, за Ладогу Плоха ли жизнь у комдива, если за него сам командарм думает, за ручку того счастливца водит. А счастливчик счастливчик спать спокойно не может, да, не имеет он такого роскошного сна, как командарм, потому что трудно ему в считанные дни взять дивизию в свои руки, это ведь не полком командовать в обороне под Ладогой Ошибаюсь виноват, а не ошибаюсь Только чувствую нет здесь ошибки, Сергей Васильевич, нет.
Волынский медленно застегивал крючки полушубка.
Женя помню, как ты тогда в сорок третьем сам настучал на машинке приказ, две лычки на погон мне подарил Помню, верь Мне те лычки дороже, чем теперь лишняя звезда на погон.
Невелик подвиг на машинке настучать приказ, сказал Волынский, никак не нащупывая на полушубке петли, чтобы зацепить крючком.
Перестань.
Позволь папиросу? Кончились мои трофейные Волынский бросил в пепельницу скомканную пачку сигарет.
Никишов достал портсигар.
Ладожский еще? Волынский улыбнулся. А я думал, что ты уж золотой себе завел
С брильянтами Никишов нахмурился. Виноват, выходит, перед тобой крепко, брат Евгений. Виноват Чертова штука жизнь. Где-нибудь да споткнешься Забыл я, как самому туго приходилось, когда армию доверили, забыл.
Волынский покашлял.
Слишком крепкие куришь, Сергей Васильевич. А я вот на эрзацы перешел Дрянь да не страшно, по две пачки в день тяну
Ну что ж, начнем, как говорится, новую страничку в житии святого Сергия, который оказался сукиным сыном.
Да брось, Сергей! Черт меня за язык дернул
Не утешай. Ладно. Наговорили предостаточно. Надо дело делать. Будем считать, что я кой-чего усвоил.
Сергей Васильевич, право
Вот что, отец-командир. Дивизию еще на сутки попридержу во втором эшелоне. Доложишь комкору. Отдохнет народ готовься со всем корпусом на главное направление, пойдешь на самом горячем месте, учти Данциг будем брать постараюсь быть поближе к дивизии. Не возражаешь?
Волынский засмеялся.
Никак нет, товарищ командующий.
Очень хорошо. К комкору претензии есть? Сработался?
Старик башковитый, только вот слишком изящным стилем, бывает, по рации с нашим братом, комдивами, изъясняется Но мы на старого драгуна зуб не точим, мужик славный, с таким воевать можно, Сергей Васильевич.
Приятно слышать.
Афанасьев там ждет. Волынский оглянулся на дверь.
Он не успел встать поднялся Никишов, подошел к двери, открыл. Смуглое, обветренное лицо гвардии подполковника Афанасьева было таким странным, что Никишов вздрогнул.
В чем дело, Семен Андреевич? Заходите.
Низенький гвардии подполковник закрыл дверь.
Товарищ командующий разрешите
Да вы что больны? Нехорошо? Никишов, нахмурившись, глянул на вставшего Волынского.
Афанасьев протянул командарму правую руку, в которой была свернутая трубочкой синяя бумага.
Мне?.. Никишов взял бумажку, развернул.
Карандашом на листке какого-то медицинского бланка неровные строчки.
«Дорогой Сергей Васильевич! Извините, что беспокою. Не повезло мне немножко. Была на батарее, перевязывала раненого солдата, попала на обратном пути под артналет. Рана легкая, в левое плечо, но могут эвакуировать в тыл, боюсь. Если вы попросите начальника медсанбата, могли бы оставить здесь. Очень прошу, дорогой Сергей Васильевич!
Никишов перевернул бумажку, подергал ее за концы, глянул на Волынского.
Вот ты не волнуйся Сильва пишет
Волынский прочел записку, медленно перегнул ее пополам, провел пальцами по сгибу.
Сергей Васильевич Она ведь Она ушла от меня Три месяца уже Вот у Афанасьева в полку
Ушла?!
Никишов подошел к столу, взял папаху.
С ума вы сошли с Сильвой. Нет, это
Это просто означает, что Сильва послала меня к черту. Я думал, знаешь о моем семейном счастье
Никишов посмотрел на Афанасьева.
Где она?
Отвез Сильву Грантовну в медсанбат дивизии, товарищ командующий. Она очень очень просила она, товарищ командующий Вас хотела повидать.
Едем. Никишов глянул на Волынского.
Извини, Сергей Васильевич, я не могу Не могу.
Никишов отвернулся, надел папаху.
Такое она не простит, Евгений
Афанасьев раскрыл дверь.
25
У молоденькой медсестры не хватало верхнего зуба. Никишов смотрел на дрожавшие губы девушки, потом отвернулся. Услышал она прикрыла дверь, и по коридору глухо зашлепали войлочные подошвы медсестра побежала за начальником медсанбата.
В светлой, в четыре окна, комнате совсем недавно, видимо, был кабинет директора гимназии. На правой стене висела большая картина в лакированной раме. Белый длинношеий конь поднял ногу, на ярко-зеленой траве лежала под копытом шапка суворовского фанагорийца. Черный мундир всадника был распахнут, узкое лицо смотрело из-под черной треуголки
Никишов расстегнул бекешу, снял папаху, бросил на коричневое кожаное кресло перед широким письменным столом, накрытым накрахмаленной простыней.
Товарищ командующий Медико-санитарный батальон занимается по распорядку дня Тихий женский голос заставил Никишова повернуться к двери.
Помешал я вам, Эсфирь Матвеевна Никишов виновато улыбнулся низенькой полной женщине в белом халате, в белой шапочке на рыжеватых, с кудряшками волосах.
Рукопожатье Эсфири Матвеевны было крепким, она не отпустила ладони командарма, а легонько прикрыла своей ладонью его запястье.
Сергей Васильевич Нехорошо Пришлось ампутировать руку Делали переливание крови, но
Она же писала, что
Это я, Сергей Васильевич Она просила, и я Сергей Васильевич, я вас не пущу, на вас лица нет Нельзя вам, ради бога, у вас же больное сердце!
Эсфирь Матвеевна отпустила руку Никишова.
Где она?
Эсфирь Матвеевна молча смотрела на командарма Медленно подошла к шкафу со стеклянной дверцей, достала оттуда халат. Никишов снял бекешу, набросил на кресло, где лежала папаха.